Сара Маас - Королевство пепла. Союзники и противники. Боги и Врата [litres с оптимизированной обложкой]

Если они не остановятся, если не остановят собственную погибель, этого не сделает никто.

Дорин пытался повернуть голову. Пытался сказать Аэлине: «Остановись!»

Магическая сила хлестала из него, как кровь из раны. Замок поглощал ее и требовал еще. Ненасытное чудовище.

«Остановись!» Дорин пытался говорить. Пытался заткнуть в себе дыру.

Аэлина плакала. Всхлипывала, стиснув зубы.

Скоро, очень скоро Замок заберет у них все. И последняя стадия разрушения окажется самой жестокой и болезненной.

Интересно, боги заставят его и Аэлину смотреть, как они забирают душу Элианы? Сумеет ли он хоть чем-то помочь древней королеве? Ведь он обещал Гавину. Дорин знал ответ.

«Остановись».

«Остановись».

– Остановись.

Последнее слово Дорин услышал не внутри, а вовне. Голос показался ему знакомым.

Дорин вспоминал, пока из скопища этих мыслимо-немыслимых дверей не вышел человек. Вроде такой же, как они, – из плоти и крови, если не считать мерцания вокруг тела.

Это был его отец.

Отец Дорина выглядел почти так же, как в день их поединка на мосту стеклянного замка. Почти, ибо лицо прежнего адарланского короля сейчас было добрее и человечнее. И несравнимо печальнее. На нем отражалась печаль, пронизанная душевной болью.

Магия Дорина запнулась.

Даже поток Аэлининой магии сузился до тоненького ручейка. До равномерно падающих капель.

– Остановитесь, – прошептал отец Дорина.

Шаги его были нетвердыми. Он безотрывно смотрел на полоску ослепительно-яркой магической силы, питавшей сотворение Замка.

– Это невозможно остановить.

– Знаю, – покачал головой отец Дорина. – Начатого не остановишь.

Его отец.

– Нет, – возразил Дорин. – Ты никак не мог здесь оказаться.

Прежний король взглянул на Дамарис, привешенный к поясу сына.

– Разве не ты позвал меня?

Дамарис. Аэлина оставила свой меч в шатре, а он вошел в круг Знаков Вэрда вместе с Дамарисом. И в этом странном мире меч никуда не делся. Служа неведомому богу, Дамарис явно подумал, что Дорину нужно столкнуться еще с одной правдой. Узнать ее перед тем, как оборвется его жизнь.

– Нет, – повторил Дорин.

Это все, что мог он сказать, глядя на человека, принесшего всем им столько горя.

Отец с мольбой простер к нему руки.

– Мальчик мой, – прошептал он.

Дорину было нечего сказать отцу. Его бесило, что этот человек оказался здесь, в точке конца и начала.

– Позволь это сделать мне, – сказал прежний король, взглянув на Аэлину. – Позволь закончить.

– Что? – огрызнулся Дорин.

– Ты не был избран, – уже без прежней холодности сказала Аэлина.

– Моя цена безымянна, – произнес отец Дорина.

Аэлина замерла.

– Моя цена безымянна, – повторил он.

Откуда-то прежний адарланский король знал предостережение древней ведьмы, эти проклятые слова, выгравированные на оборотной стороне Амулета Оринфа.

– Согласно отметине незаконнорожденных, которая есть у вас обоих, вы называетесь Безымянными. Но я и сам из таких.

Широко раскрытые глаза прежнего короля смотрели на сына и Аэлину.

– Как меня зовут?

– Нелепая шутка, – процедил сквозь зубы Дорин. – Тебя зовут…

Вместо имени он обнаружил… пустое место.

– Ты… – выдохнула Аэлина. – Тебя зовут… Как получилось, что мы не знаем твоего имени?

Гнев Дорина утих. Боль от истечения магической силы, душа, которую Замок вырывал из него, стали второстепенными, когда он услышал голос отца:

– Эраван отнял у меня имя. Стер из истории и из памяти. Он произнес древнее жуткое заклинание. Такие заклинания произносятся всего один раз. Цель была проста: сделать меня самым верным и преданным его слугой. И с тех пор я живу без имени.

– Моя цена безымянна, – прошептала Аэлина.

И тогда Дорин вгляделся в отцовское лицо.

– Мальчик мой, – повторил отец.

Он с любовью, гордостью и печалью смотрел на сына.

Одержимый валгским демоном, отец по-своему пытался их спасти, но не смог. Отец, лишившийся всего, но так до конца и не склонившийся перед Эраваном.

– Мне хочется тебя ненавидеть, – дрожащим голосом признался Дорин.

– Я это знаю.

– Ты уничтожил все.

Дорину было не сдержать хлынувших слез. Аэлина еще крепче сжала его руку.

– Я раскаиваюсь в этом, – прошептал отец. – Дорин, я глубоко раскаиваюсь во всем, что сделал.

Дорин не помнил, чтобы когда-нибудь отец с такой нежностью произносил его имя.

К чему эти запоздалые раскаяния? Забросить бы это чудовище в один из жутких миров. В глубине души Дорин хотел это сделать. Однако сознавал, ради кого он сокрушал Морат, ради кого уничтожал жуткое хранилище каменных ошейников и отвратительный саркофаг.

– Я раскаиваюсь в содеянном, – повторил отец.

Дорину не требовался Дамарис, чтобы почувствовать: это правда.

– Позвольте мне заплатить этот долг, – сказал отец Дорина, подходя ближе. – Я могу и хочу его заплатить. Ведь и в моих жилах течет кровь Мэлы.

– У тебя нет такой магии, как у нас, – с грустью сказала Аэлина.

– Такой, как у вас, нет. Но для этого дела хватит и моей.

Дорин оглянулся на темнеющий проход за спиной. Там была Эрилея. Родной мир.

– Не возражай, – сказал он уже не прежним ледяным тоном. – Пусть поможет. – В голосе его звучали только тяжесть и усталость. – Я собиралась все завершить одна, – призналась Аэлина.

– Теперь тебе не придется действовать в одиночку, – ответил прежний король.

На мгновение Дорин увидел в этом человеке короля и отца, каким он был бы в иных условиях. Правильнее сказать, каким и был его отец, невзирая на все тяготы жизни под властью демона.

– Я счастлив, что смог еще раз тебя увидеть. Последний раз.

У Дорина не было слов. Аэлина повернула к нему мокрое от слез лицо:

– Один из нас должен править.

Прежде чем Дорин сумел хоть что-то сообразить, Аэлина вырвала руку из его руки. И вытолкнула его обратно в их мир.

Дорин упал на снег. Его гневные протесты ни к чему не привели. Туманное пространство Врат Вэрда исчезло. Дорин лишь успел увидеть, как Аэлина взяла руку его отца.

Рован за все это время не шевельнулся. Он стоял, наблюдая за Аэлиной и Дорином. Те по-прежнему держались за руки, смотрели в пространство и вряд ли что-то видели, поскольку внутри Знаков Вэрда находились лишь их тела. Рядом с Рованом замер Шаол.

Звезды продолжали свой путь по холодному ночному небу.

И вдруг Дорин выгнул спину, втянул в себя воздух и повалился на колени. Аэлина осталась стоять. Она просто выпустила руку Дорина.

Рован замер. Замерла его душа.

– Нет! – захрипел Дорин.

Он поднялся на ноги и попытался вновь схватиться за руку Аэлины.

Однако рана на ее руке закрылась.

– Нет! Нет! – продолжал кричать Дорин.