Лесса Каури - Золушки при делах [litres]

– Тогда вам придется обуздать желание постоянно быть рядом с Саником и на несколько часов в день позволить учителям заняться его образованием и манерами! – принц остановился перед ней.

– Обуздать… желание? – уточнила Оридана, глядя на мужа снизу вверх и медленно краснея. Потому что не обуздывалось.

Колей присел на корточки, охнул, быстро встал, заставляя ее тоже подняться.

– Дорогая, мальчишки должны быть самостоятельными и не держаться за мамкину юбку… Вот как мы с Арком! – воскликнул он.

– О! – воскликнула Оридана и перевела взгляд на пальцы мужа, которые нервно перебирали ткань ее платья. – Вы же держитесь за мою!

Колей непонимающе посмотрел вниз, тоже покраснел и вдруг, порывисто прижав жену к себе, прорычал:

– Да, Аркаеш меня возьми! Вы мне позволите?

– Не надо Аркаеш… вас… – залепетала принцесса, до самой глубины души пораженная охватившим ее желанием, – лучше вы меня!

– Ори… – честно предупредил Колей, подсаживая ее на бюро и беззастенчиво задирая ей юбку, – для вас это может быть… непривычно!

– Конечно, – фыркнула та, – вы же не ночевать в моей постели ни разу с тех пор…

Не дослушав, принц впился поцелуем в ее губы. Оридана застонала – не от боли, от напора мужа, который делал с ее ртом, что хотел. Принцесса забыла, как ее зовут, кто она такая, в единый миг будто распалась на сотни искорок, каждая из которых вспыхивала, но не сгорала – мучительно и жарко тлела. Из головы вылетели все мысли, и время остановилось, а когда двинулось вновь, Оридана обнаружила себя обнаженной, сплетающейся в объятиях с совершенно голым мужем прямо на бюро из ценных пород дерева, и вдруг ощутила, что вот сейчас… сейчас мир развалится на части. И он действительно развалился. Искры, в которые она превратилась, воспламенились, а из ее горла рвался непристойный стон, совершенно не подобающий приличной принцессе.

– Что… вы… со мной?.. – простонала Оридана, выгибаясь в сильных руках мужа.

– Я вас… – честно ответил тот.

– О-о-о! – закричала принцесса, достигая вершины волны, и опала в объятиях Колея, будто сломанный цветок.

– Вам не нравится? – Колей, тяжело дыша, отстранился и посмотрел ей в глаза. – У меня и в мыслях нет вас обидеть! У меня в мыслях… – Он рыкнул и вжался в жену, наглядно демонстрируя, что именно творится у него в мыслях.

– Наши мысли впервые сходиться… – пробормотала Оридана и первой потянулась к его губам.

– Ну хоть в чем-то! – задыхаясь от желания, прошептал Колей, подхватил ее и понес в спальню.

За стеклом башни давно стемнело, черное море слилось с черным небом, едва прошитым светом звезд, виден ясно был лишь Вишенрог – цепочкой огней на побережье.

Ники подписала последнюю бумагу, сложила в стопку отработанных – завтра Брут заберет – и тоскливо посмотрела на пустую и холодную кровать. Получи, ненасытная утроба! Ни одного мужика, ни второго… Хоть третьего заводи, чтобы согревал ночами и шептал всякие глупости, необходимые любой женщине! Грой отправился с Призраками, и новостей от них пока не поступало. Лихай продолжил вояж по кланам, живущим вокруг столицы. Не то чтобы ей очень хотелось видеть кого-то из них, хотя темперамент, ограниченный воздержанием, уже давал о себе знать, но с некоторых пор Ники не любила спать одна. Наверное, потому что спала одна слишком долго…

Архимагистр бросила взгляд на часы. Два ночи – поздно! Надо ложиться. Как вдруг тренькнуло зеркало связи, тихонько, будто извинялось.

Увидев герцога рю Вилля, она обрадовалась до неприличия, однако сделала усталое лицо и зевнула, не прикрывая рот ладонью.

– Ты зеваешь как кошка, Твое Могущество, – понаблюдав за ней, заметил начальник Тайной канцелярии. – Прости, что побеспокоил в столь поздний час, но ты нужна мне!

– Как женщина? – Ники поднялась и потянулась.

– Как архимагистр! – уточнил Троян. – Хотя от тебя как от женщины я бы тоже не отказался!

– Неисправим, – нежно улыбнулась волшебница и шагнула в его кабинет через разделяющее их пространство.

– Невыносима, – герцог поймал ее руку, поднес к губам и с удовлетворением отметил, как изменилось лицо Никорин, когда она заметила на его столе замызганный платочек.

Выдернув пальцы из руки рю Вилля, Ники взяла платок, разглядывая вышивку красной нитью по углам – на каждой три треугольника, тот, что в середине, выше других.

– Отступники? – она подняла изумленный взгляд на Трояна. – В Вишенроге?

– Какая наглость, да? – усмехнулся герцог. – Вор-карманник, а по совместительству один из наших осведомителей, срезая кошелек у явного провинциала, который загляделся на столичные достопримечательности, заметил это у него на запястье. Он не был уверен, что увидел именно тайный знак огнепоклонников, но на всякий случай поделился сомнениями со знающим человеком.

– И для чего отступник прибыл в город? – пробормотала Ники, возвращая платок на место. – Приобрести сувениры? Взглянуть на «Похищение пресвятых тапочек» мастера Вистуна?

Перед глазами будто сдвинулся на миг временной пласт в несколько сотен лет, и она снова увидела обезумевшие лица одержимых и клейма на коже – три треугольника, из которых один был выше других.

– Мои люди понаблюдали за ним, прежде чем арестовать. Он расспрашивал прохожих, как пройти к Золотой башне, а когда пришел туда, несколько раз порывался зайти внутрь, но передумывал.

– Ко мне? – изумленно подняла брови волшебница, прогоняя из памяти давно опостылевшие картины из прошлого. – Кракенские блохи, этого еще не хватало! Ты уже выяснил, для чего он на самом деле приехал? Убить меня?

– Он долго не хотел признаваться, – пожал плечами Троян, – но, когда заговорил, первое, что назвал, было твое имя. Он желает пообщаться с тобой, Ники. Только с тобой. С моими палачами разговаривать отказывается – упорный парень! Пойдем со мной…

– Куда? – удивилась волшебница.

– В застенки Тайной канцелярии, – любезно поклонился рю Вилль. – Только после тебя!

Конечно, архимагистр знала, куда идти. За прошедшие годы она изучила дворец Ласурингов не хуже местных крыс, и все равно спускаться в подземелье, слыша за спиной шаги герцога, было неприятно.

Редкие магические светильники в коридорах дворца здесь сменяли факелы – горящие ярко, коптящие с силой. Запах копоти въедался в ноздри, позволяя почувствовать себя не похороненным заживо под толщей камня, а живым. Во всяком случае, идя на встречу с тайным последователем запретного на Тикрее культа Гересклета, бога огня, волшебница была благодарна пламени за свет и за вонь. Такой вот парадокс.

Троян, открывающий решетчатые калитки коридора своими ключами, связка с которыми висела у него на поясе, как у заправского тюремщика, в последнюю дверь постучал, подождал, пока его оттуда окликнут, и назвался. Ники поежилась. Немногие из тех, кто попадали в эту часть дворцового каземата, возвращались к свету. Либо факелы заменяли им на долгие годы и солнце, и луну, либо смерть навсегда лишала несчастных возможности различать их сияние.