Джосайя Бэнкрофт - Рука Сфинкса [litres]

– А теперь почему бы тебе не поблагодарить старика за то, что поделился мудростью? – заключил усатый воздухоплаватель и, перевернув свою кружку, потряс ею.

Понимая игру и желая сохранить мир, Адам неохотно положил пенс на край соседнего стола.

– Черная метка за убийство! Черная метка за неоплаченный счет! – провозгласил хозяин пивной.

У их стола появилась Волета, и Ирен подвинулась, освобождая для нее место на скамейке. Тот факт, что Ирен симпатизировала Волете, был очевиден лишь для тех, кто изучил все нюансы выражений лица амазонки. Там, где остальные видели в молодой женщине безответственность и капризы, Ирен находила отражение самой себя: бунтарство Волеты, ее любовь к одиночеству, ее смелость – все это напоминало юность Ирен, оставшуюся в далеком прошлом. Амазонка очень привязалась к Волете.

– Почему ты все время уходишь? – спросил Адам.

– Почему ты все время сидишь сиднем? – парировала Волета, стягивая перчатки за пальцы.

Скользнув мимо локтей Ирен, которыми та упиралась о стол, девушка схватила ее пиво и сделала большой глоток. Амазонка, что было ей несвойственно, допустила вторжение. Когда Волета поставила кружку, из ее рукава вырвалась серая вспышка, обвилась вокруг руки и сжалась в комок на плече. Адам поморгал единственным глазом и решил, что это крыса.

– Почему у тебя крыса на плече?

– Это не крыса. Это белка. Белка-летяга, – сказала Волета и потянулась, чтобы погладить животное, которое мгновенно переместилось через ее загривок на другое плечо. Когда Волета потянулась туда, белка перебежала обратно. – Ее зовут Пискля.

Пискля зарылась в темные кудри Волеты и высунулась из них на макушке.

– Но откуда она?

– Я ее удочерила.

– Нельзя удочерить белку.

– Еще как можно. Один ужасный человек продавал ее за шесть шекелей. Только подумай – мало того что продавал, так еще и за шесть шекелей?! Просто безобразие.

– Черная метка за убийство! Черная метка за неоплаченный счет! – крикнул хозяин пивной.

– Ты ее украла, – сказал Адам.

– Нельзя украсть живую душу. Я ее освободила.

– Устами младенца! – раздалось позади.

Они были так поглощены выходками белки и спором, что не заметили, как кто-то подошел. Но теперь-то вновь прибывшего разглядели все. Дородный, в кожаной одежде, с темными раковыми разрастаниями на лице, похожими на пятна леопарда. Он проворно выхватил белку из волос Волеты, и та не успела среагировать.

– Полагаю, украв окорок, ты бы тоже сказала, что у него есть душа. Очень удобный способ защиты, – сказал он, а потом продолжил ироничным тоном: – «О, ваша честь, я не воровка! Я спасительница душ!»

– Отдай ее, – ровным голосом сказала Волета, вставая. – И не сжимай так сильно.

Ирен и Адам не сидели безучастно. Адам осторожно вытащил свой ненадежный пистолет и держал наготове под столом. Но Ирен интуитивно нащупала ствол и повернула к полу. Ее взгляд заверил его, что она не позволит ничему случиться с девушкой. Адам сурово посмотрел на нее, но не поднял пистолет во второй раз.

– Ох, девка! – ответил «леопард». – Я буду сжимать, как хочу. – Он поднял кулак с зажатой белкой, чья маленькая серая голова беспокойно вертелась. – Ты должна мне шесть шекелей и еще один за то, что пришлось за тобой гнаться. Платить можешь тем, что в кошельке, – или, если хочешь, тем, что под юбкой. – Он посмотрел на нее с вожделением, обнажив мощные и черные десны, как у пса. – Уж я-то могу сказать, что мне нужней.

Ирен встала лицом к лицу с пятнистым:

– Я заплачу за белку.

Он бросил злобный взгляд на великаншу:

– Ну, от тебя я предпочту кошелек.

– Два шекеля.

– Я же сказал, семь. Семь – или никакой белки. – Он поднял над головой кулак, в котором зажал зверька. Когда Ирен не дрогнула и не пересмотрела свое предложение, «леопард» равнодушно пожал плечами. – Ну лады. Никакой белки.

Он швырнул бедняжку об пол с такой силой, что белка подпрыгнула на желтом ковре и замерла, оглушенная или мертвая. Злодей занес над ней сапог.

Несмотря на все эти причуды, «леопард» не был безрассудным человеком. На самом деле он отличался расчетливостью. В отличие от большинства обитателей Вертуна, он не терял от цифр голову, не считал на пальцах и не был простым тальманом [3] Тальман – лицо, ведущее подсчет груза при погрузке и выгрузке с судна. . Он был настоящим мастером абака. Он мог производить сложные расчеты с легкостью, которая позволяла ему обращаться к загадочным силам, выворачивающим карманы людей наизнанку, творящим состояния и поднимающим целину, – в общем, к тому, что люди попроще зовут «удачей».

«Леопард» любил играть с вероятностями.

Он мог бы просто сообщить о маленькой шлюхе кому надо, едва заметив, как она выхватила белку из клетки, но от черной метки не было никакой прибыли. И потому он пошел за нею следом, принялся выжимать из нее деньги на глазах у друзей, предложил зловещую альтернативу, чтобы подстегнуть торг, который, как он ожидал, должен был завершиться на четырех шекелях и двух пенсах. Он отверг первую ставку великанши и усилил срочность переговоров, оглушив белку и пригрозив раздавить сапогом. Он, конечно, вовсе не собирался давить собственное имущество насмерть.

К несчастью для «леопарда», Ирен ничегошеньки не смыслила в вероятностях.

Он был не готов к тому, что случилось с ним дальше: он взлетел. Что-то ухватило его за пояс, а что-то еще – за воротник, и он повис над полом. Он парил. Что-то коснулось его головы. Сначала это не было неприятно, но затем давление распространилось на уши, шею, плечи. Казалось, ему на голову надевали слишком маленькую шляпу. Затем сопротивление уступило место звуку рвущейся ткани и яркому, неотфильтрованному свету. На одно замечательное мгновенье он почувствовал себя голым и невесомым, как младенец на руках.

Затем он начал падать.

Хозяин пивной проследил за тем, как великанша схватила пятнистого торговца за рубашку и штаны и швырнула через гобелен. Бедолага, казалось, растворился в луче света.

Амазонка посмотрела на хозяина пивной с задумчивым выражением лица, как будто спрашивая себя: видел ли он, что она сделала?

Разумеется, видел. Все видели.

Хозяин пивной вздохнул и сказал:

– Черная метка за убийство…

У подножия лестницы, как обнаружил Сенлин, вместо пола простиралась пустота.

Те несколько досок, что там были, заскрипели и затрещали приводящим в замешательство хором, стоило на них ступить. Он сориентировался на местности. По одну сторону шесть длинных пальто и шесть больших шляп висели на колышках на доске. Некоторые пальто под воздействием сил природы выцвели; другие выглядели такими же темными, как чуланы, откуда их достали. Одна симпатичная треуголка сгодилась бы для адмирала. Сенлин задался вопросом: на какую благородную компанию он наткнулся?