Николай Степанов - Алтарный маг. Сила духа [litres]

– Похоже, времени с вами возиться у меня нет. Что ж, придется сделать все по-быстрому. – Шишколобый направился к оставленному в сторонке копью.

– Конец твоему хваленому королевскому стагазу. И прибил его не ваш волшебник, а самый обыкновенный человек! – Гном решил поддразнить эльфа, чтобы тот не вздумал переменить решение. Однако привязанный не сумел продолжить заготовленную речь, поскольку неожиданно для себя закашлялся.

С шишколобым начали происходить еще более странные вещи: не дойдя пары шагов до копья, он упал на колени и, только ухватившись за древко, избежал падения. Эльф попытался подняться, однако сил хватало лишь на то, чтобы придвинуться чуть ближе к ненадежной опоре.

А Бозидару, наоборот, полегчало: он получил свободу движений и почувствовал прилив сил. Тело снова его слушалось и требовало действий.

– Значит, я мразь? – Он приблизился к поникшему эльфу. – Грязь под твоими ногами? И ты наверняка и представить себе не мог, что поменяешься со мной местами. А зря. Ты в нашем мире, урод! И здесь, ежели очень сильно просишь, случаются самые невероятные чудеса. Главное знать, у кого просить, к кому обращаться с мольбами.

– Ты не посмеешь, – прохрипел эльф, пытаясь сотворить простейшее заклинание, отчего стало лишь хуже.

– Я не посмею?! И кто же меня остановит? Ты или твои подельники?

Бозидар, который за последние двое суток уже несколько раз прощался с жизнью, сейчас вдруг понял, что у него не только появилась возможность обмануть костлявую, но и отомстить за все унижения, поэтому шляхтича буквально прорвало. Он не удержался и пару раз пнул эльфа ногой. Тот едва не упал.

– Сабелька тебе моя понравилась? Хочешь покажу, на что она способна в умелых руках? Я вижу, у тебя на лице много лишних частей…

– Эй, герой! – ослабевшим голосом окликнул шляхтича гном. – Ты бы поторопился. Не ровен час, он в себя придет и тогда станет не до разговоров.

– Пожалуй, ты прав, – с сожалением признал Бозидар.

Взмах сабли – и обезглавленное тело рухнуло на землю.

Человек тут же направился к привязанному:

– А ты у нас, значит, гном? И, насколько я помню, за спасение вашего брата полагается добрый выкуп.

– Сколько ты хочешь, уважаемый?

Пленник тяжело дышал, его зеленоватая кожа побледнела, правый глаз дергался.

– А ежели речь пойдет не о деньгах?

– Говори, чего тебе надобно. Только быстрее, а то я могу впасть в забытье.

– Скажи, зачем вам понадобился Данила? Кто он такой, откуда появился? Как сумел возвыситься?

– Ты отказываешься от золотых монет ради ответов на вопросы? – устало переспросил Рамз. – Предупреждаю сразу: на все у меня конкретных ответов не будет.

– К дьяволу деньги! Когда долго ходишь по краю бездны, понимаешь, что золото – ничто.

– Хорошо, давай я поклянусь сущностью красного камня, что все тебе расскажу и вреда чинить не буду. Только мне срочно требуется покинуть это место. Видать, там, где прикончили монстра, произошло нечто страшное не токмо для эльфов.

– Не верю я ни вашим клятвам, ни обещаниям! – Бозидар воспротивился. – Говорить быстрее в твоих же интересах. Я спрашиваю, ты отвечаешь. Договорились?

– Хорошо, человек, – пробормотал пленник.

Гном принялся быстро отвечать. Иногда дополнял свои слова, не дожидаясь уточняющих вопросов. К концу беседы он то ли привык к неведомому воздействию, то ли оно слегка ослабло, но выглядеть стал лучше.

– Токмо учти: ежели вздумаешь передать наш разговор моим соплеменникам, тебя ждет смерть.

– Об том несложно догадаться. А ты при случае обскажи своим, что эльфы, подчинив мою волю, заставили поведать о ритуалистах. Я в их смерти неповинен.

– Само собой. Можешь считать, что получил от меня приказ вернуться в Витебск и там дожидаться новых распоряжений.

– Разберемся, гном. Прощай.

Бозидар направился прочь от сосны.

– Эй, уважаемый, ты ничего не забыл?! – окликнул гном.

– Сейчас вернусь.

Лях спрятал саблю в ножны, взял копье, ухватил за волосы голову эльфа и двинулся к привязанному: освобождать пленника он не собирался.

– Все вы, чужаки, одним миром мазаны. И не нашим, – проткнув грудь гнома, произнес Бозидар. – Теперь мне есть что рассказать Даниле. И про шишколобых, и про гномов. Думаю, ему будет нелишним узнать и про амулет Руха. Должно быть, весьма занимательная штука!

Когда шляхтич вышел на опушку леса, то увидел раскидистый дуб с желтой листвой. К нему и направился.

«Из кого он собирается сделать предателя – из меня, Творимира Гурьева? Думает, сумел загнать в угол? А вот тебе, выкуси, сволочь, я сам же в свое время этот «угол» и обустроил. – Особист был в ярости, но внешне сохранял спокойствие. – Условия он мне ставит, думает, буду плясать под его дудку?! Как бы не так! На моем поле поиграть решил? Что ж, я ему такую игру устрою… Ох, рановато этот надутый швец-игрец уверился, что правила диктовать станет. Считает, если прознал про камеру с антимагическими стенами, то и все козыри на руках?»

Как только за шпионом закрылась дверь, Творимир принялся спешно прокручивать в голове действия. И они не имели ничего общего с выдвинутыми противником условиями, на которые он все-таки согласился. Якобы.

«Не думал не гадал, что окажусь здесь с кем-то еще, тем более – с девицей из Московии. Камера, между прочим, предполагалась на одного постояльца – сам строил. И уложение по содержанию в ней пленников тоже сам составлял».

Присутствие девушки сильно связывало руки. Он не мог оставить пленницу врагу, особенно учитывая, что нынешнее положение Зарины стало итогом именно его интриг. Но одно дело – использовать ситуацию в свою пользу, и совсем другое – позволить неприятелю обернуть ее против него, против Смоленска, против республики. Этого особист допустить не мог.

«И в моем уложении, кстати, был строгий указ изымать у пленников все острые предметы, – продолжал размышлять Творимир, глядя на оставленный Кочебором нож. – Либо не читали, либо презрели мудрость старших. И то и другое предосудительно. А уж я постараюсь им нынче сие доказать».

Впрочем, правила содержания пленников именно в этой камере были известны лишь тюремному руководству, но раз Бивой прознал о ее существовании, значит, мог добраться и до бумаг, хранившихся в особом сейфе нового начальника тюрьмы. И, скорее всего, не без помощи самого особиста: Творимир не скрывал, что покровительствует сему молодцу.

«Столько ошибок кряду я не совершал даже в первые дни работы. И все из-за Данилы, чтоб ему пусто было! Свалился откуда-то на мою голову да пользуется тем, что ему удача сопутствует. А мне постоянно приходится отыскивать способы, дабы его урезонить. Вот и доискался – шведских лазутчиков у себя под носом проворонил. Какой позор! – мысленно сокрушался пленник, сидя на полу. – Ладно, с Данилы еще будет особый спрос, а пока надобно выбираться из того дерьма, в котором увяз по самые уши».