Михаил Баковец - Маг крови [litres с оптимизированной обложкой]

– Только никому, хорошо? Меня попросили не распространяться.

– Могила, – заверил я его.

– В общем, я думаю, что это местные жители.

– Местные? – ахнула Машка. – В нашем городе? Откуда?

– Ну, мы мегаполис даже немножко не осмотрели, мало ли куда и рядом с чем его переместило. Или с другой стороны город местный стоит, вот к нам и наведались за хабаром его жители, – пожал плечами Рома.

– А почему именно местные? Не коллеги Сан Палыча? – поинтересовался я.

– Да у них много шрамов всяких-разных. И все старые. В основном резаные, рубленые и ожоги, несколько от сильных укусов, прямо куски мяса вырваны.

– Ну, может, где-нибудь на работе так пострадали, – неуверенно предположила Маша. – Я слышала, что на станках и пальцы отрезает, и руки, и диски ломаются и потом осколки летят всюду.

– Я когда за месяц до переноса почувствовал, что могу лечить просто наложением рук, то изучил кое-какие материалы, посмотрел анатомические атласы по устройству организма, болезни, раны и шрамы. Так что могу немного понять, когда человек попал под циркулярку или бензопилу, а когда ему по ребрам ударили ножом или тесаком. Твоим крестничкам, Вить, последние лет десять регулярно прилетало от ножей и тесаков, а еще куча ожогов.

– М-да, – я почесал лоб, – вот так картинка вырисовывается.

– Только вы никому, пожалуйста, не говорите это, – еще раз наполнил о хранении в секрете только что услышанного нами Рома.

– Будем молчать.

После ухода целителя вскоре умчались девушки. Анна дежурила в больнице, а Маша должна была в паре с кем-то из женщин смотреть за подступами к поселку на вышке до вечера.

Одному в доме было скучно, но и идти куда-то стало лень после плотного завтрака. На обязательные работы меня и моих коллег по магическому цеху не напрягали, в основном так повелось, что я либо занимался с големами, либо уезжал на промысел в город. Остальные дела меня не касались.

После обеда навестил девчонок, принеся каждой по термосу с кофе и чаем (кто что любил). Когда был у Анны, краем глаза глянул на спасенных из паутины, которых положили в отдельную палату и которые так и не пришли в себя. Послушал Ромку о том, что самочувствие у несчастных резко улучшилось за ночь и до прихода тех в сознание осталось день-два.

После обеда до темноты возился с «буханкой», отмывая от грязи внутри и снаружи, заменил масло и попшикал краской из баллончика на свежие царапины, которые остались после столкновения с зомби.

– Да уж, так скоро моя машина станет камуфляжной, – хмыкнул я, оценив, как бросаются в глаза свежие пятна краски, которую я подбирал в тон основному цвету кузова.

Вечером ужинал только с Машей. Анька осталась в больнице, хотя обычно поесть приходила домой.

Вот так как-то тягомотно и бесполезно прошел целый день с постоянным ощущением какого-то ожидания и мыслью, что я пропустил нечто такое-эдакое или забыл.

Было одиннадцать вечера, я лежал, закинув руки за голову, и смотрел с кровати в окно на яркие звезды и кусочек лунного кольца. Спать совсем не хотелось. Через стенку иногда доносились едва слышимые скрипы кровати.

«Машке тоже не спится», – подумал я, и следом за этой мыслью табуном понеслись другие, от которых меня в жар бросило. Ситуация такая, о которой только мечтал: я и красивая девушка одни в доме. Внутренние черти подталкивали встать и зайти в комнату к девушке. Для начала просто узнать, не заболела ли, что ее беспокоит, не случилось ли чего, что она никак не может заснуть. А потом…

Додумать процесс соблазнения не дал тихий голос со стороны двери:

– Вить, ты не спишь?

Там стояла Маша, о которой я думал секунду назад, представляя ее в любимой пижаме – шортиках и кофточке из тончайшей, почти что просвечивающей, ткани розового цвета с кучей черных и белых иероглифов. Вот только сейчас она была в кружевном боди с бантиком на груди и в кружевных чулочках в сеточку.

Я сглотнул и кивнул, потом обозвал себя дураком и произнес вслух:

– Нет, не сплю.

– Можно к тебе, а то мне что-то неуютно одной? Не могу уснуть.

– Да-да, конечно.

На меня просто ступор накатил при виде приближающейся ко мне девушки в исключительно сексуальном наряде.

Только когда она присела на край кровати, коснувшись меня, я спохватился и сдвинулся к стене.

Девушка легка ко мне спиной и, пока устроилась поудобней, не раз касалась попкой и спиной моей груди и живота. От жаркого девичьего тела, от которого божественно пахло духами и страстью, я возбудился не на шутку.

Наконец она затихла, и слышно было только ее негромкое дыхание. А я как дурак лежал практически к ней вплотную, сходил с ума от желания и не находил в себе храбрости перейти к чему-то большему.

«Ну же, давай, не просто же так она к тебе пришла, – заводил я себя, – что ты как мальчик!»

Сердце забилось, как безумное, когда осторожно коснулся кончиками пальцев ее плеча и медленно повел их вниз. Под моей рукой Маша вздрогнула, напряглась и едва заметно подалась навстречу.

Я провел ладонью до бедра, на миг остановился и опустил ее на животик и дальше, в самый сокровенный уголок женского тела. Под натиском руки ее ножки чуть раздвинулись, пуская меня дальше. Вот я почувствовал, как пальцы прикасаются к мягкому, податливому холмику, ощутил влагу.

И меня как подменили.

Вся скромность, боязнь и опаска исчезли, а на их место пришла звериная страсть. Девушка отвечала тем же…

Поцелуи нежные и страстные, которые, казалось, высасывали саму душу партнера, ласки, слияние в одно целое, боль от укусов на плечах, от ногтей на спине, горячее дыхание, неразборчивые выкрики и стоны – все это слилось в один безумный умопомрачительно сладкий коктейль, который я еще никогда не пробовал.

Закончилось все только на рассвете, когда все постельное белье было скомкано и сброшено, а от сексуального наряда Маши остались несколько клочков кружев. Заснули в объятиях друг друга.

Грохот в дверь поднял нас через три часа.

– Витя! Виктор! – орал кто-то под окнами.

Мы с девушкой посмотрели друг на друга ошалевшими глазами, в которых еще не выветрился сон до конца, и мало что понимая.

– Витя, бляха-муха, да вставай же ты!

Первым делом я и Машка бросились прикрываться от взглядов друг друга. Спали-то полностью голыми, даже не накрываясь простыней, а утром при свете поднявшегося солнца мигом вспомнили про стыд. И только надев штаны (Маша закуталась в простыню и умчалась к себе), я подскочил к окну.

– Что случилось? – поинтересовался я у тезки, перегнувшись через подоконник.

– В больнице очнулись те самые, которых ты от пауков спас, и устроили дебош. Обезоружили двух парней, закрылись в комнате с санитарками. Есть раненые, тяжелые, сейчас над ними бьется Ромка.