Алексей Пехов - Талорис [litres, авторский текст]

– Здесь, милорд! – К нему подбежал невысокий человек в доспехе, собранном из разных, совершенно неподходящих друг другу частей.

– Передавай своим фонарем на тот «берег», парень. Прорываемся к третьему мосту через лагерь фихшейзцев! Будьте готовы оказать помощь и отвлечь их!

Тот побежал к краю, стуча металлической шторкой, отправляя сообщение раз за разом.

– Зидва!

– Милорд?

– У третьего моста такая же стена. Если мы под ней застрянем, нас перебьют. Та лестница, что я видел, еще осталась?

– Да, милорд. Возьмем!

– Мастер Рилли. Все болты с собой.

– Берем все, что сможем унести, сиор. Меня смущают пики. С ними не развернешься в узких коридорах.

– Возьмем пять или шесть, чтобы сдерживать лестницу. – Дэйт подхватил полэкс на коротком древке, радуясь, что все же дал Дикаю себя уговорить надеть тяжелый доспех.

– Подтвердили получение, милорд! – крикнул сигнальщик, вглядывавшийся во тьму.

Дэйту ничего не надо было говорить своим солдатам. Все и так понимали, что единственный шанс выжить – это торопиться, действовать внезапно и попытаться прорваться через пещеры к третьему мосту, тому, который планировали обрушить уже сегодня.

Люди проверяли доспехи, оружие, бросали все лишнее, способное замедлить их и задержать.

Вытащили каменщиков. Пять веревок оказались оборваны. На концах трех подняли мертвецов, погибших под каменными осколками, но двое, хоть и побитые, остались живы. Один, с рассеченной головой, лишь постанывал и кашлял, второй, уже способный стоять, тихо ругался.

– Криворукие идиоты! – сорвался на них Зидва. – Этот мост должен был стоять! Совсем без Скворца ничего не можете?!

– Не понимаю я, что произошло! Кирка по рукоять провалилась в камень, точно тот яичная скорлупа!

– Вытри кровь. – Егерь бросил ему тряпку. – Удружили вы, ребятки, нечего сказать! В такой заднице я не был, даже когда встретился с бешеным волком.

– Они знают, – сказал Дэйту капитан наемников, перекидывая через плечо раздутую от болтов кожаную сумку. Арбалет у него был тяжелый, сделанный под заказ савьятскими оружейниками, с прикрепленным воротом. Болт из такого при правильном угле, да еще и на близком расстоянии мог легко прошить тяжелые доспехи. А сегодня расстояние будет очень близким. – Не глухие же.

– Знают. Но пока только те, кто следил за нами. Торопи солдат, мастер Рилли. Пора.

Арбалетчики оказались их спасением. Двадцать опытных стрелков, пускай и бивших, порой ориентируясь лишь на силуэты в кромешном мраке, всаживали болты практически в упор.

Рилли разделил их на две группы, и наемники сменяли друг друга, разряжая громоздкие арбалеты, вращая вороты, натягивая тетивы, удерживая тяжелые стержни в оскаленных зубах. Низкая скорострельность искупалась потрясающей точностью, и стрелков охраняли и защищали, стараясь не подпускать к ним врагов.

Трижды, когда строй ломали, стрелки меняли арбалеты на фальчионы, вступая в рубку наравне со всеми. Были потери, но пока не критичные, и отряд прорывался дальше коридорами и пещерами, ведомый Зидвой, знавшим здесь каждый проход.

Их действительно не ждали. На посту затянули, не успели передать сообщение дальше, по цепочке, так что появление ударного отряда оказалось для противника сюрпризом. Люди Дэйта проходили через вражескую оборону, точно раскаленный нож сквозь масло. Стремительно сметая тех, кто оказывался у них на пути, и не обращая внимания на остальных, не желая задерживаться, быть связанными долгим, губительным боем.

Их смогли замедлить всего лишь в двухстах ярдах от цели.

– Тройки! – крикнул Рилли, меняя тактическое построение своих людей.

Теперь стрелял лишь один, двое других взводили и заряжали арбалеты, передавая их товарищу. А бойцы Дэйта, уже готовые к этому, рассредоточились так, чтобы прикрывать каждую из групп «Виноградных шершней».

Дэйт вооружился полэксом с окованным древком в полтора ярда. Стальной молот с обухом в виде изогнутого шипа крепился на древко, а навершие сделали острым копейным острием. Такой же острой оставалась и нижняя часть древка – «пятка». В опытных руках полэкс становился грозной силой. Им можно было проламывать доспехи и щиты, подцеплять за ноги или сочленения брони, а также колоть. Как алебардой и пикой – в Горном герцогстве полэксом учили сражаться и простолюдинов, и дворян.

Его гвардейцы, как и Дэйт облаченные в лучшую броню, здоровенные гиганты, которых, казалось, ничто не может остановить, были основой клина, сминая врага стальным кулаком, давая возможность всем продвигаться вперед.

Стрела из лука, угодив в нагрудник Дэйта, отскочила, он парировал древком удар шестопера, воткнул острый шип полэкса под шлем противника. Сержант, который теперь дрался рядом, рубя и коля мечом – как только появилось мгновение передышки, схватился за свой проклятый рог.

Рев волной накрыл сражающихся, пробудил подземелья, отправляя сигнал Харги.

Вперед. Только вперед. Все ближе. Через сталь, кровь, трупы, хрипы и ругань. Мельтешили факелы, и по влажным стенам пещеры танцевали тени, точно это шаутты, желающие насладиться гибелью людей.

Третий мост был уже совсем рядом, когда их строй все-таки смогли прорвать, и теперь Дэйт дрался спина к спине с треттинцем против четырех рыцарей, носивших цвета кузена герцога.

Свои сражались со своими, ненавидя друг друга.

Против Дэйта выступили два гиганта в стальных доспехах. Один с секирой и щитом, другой с шипастой «утренней звездой». Они были опытными, и лишь благодаря длине полэкса милорд да Лэнг оставался жив. Сбив их первый натиск, он смог удержать врагов на расстоянии, а затем сам перешел в атаку. Но проклятый щитоносец прижал его к стене, чтобы напарник смог добить. Выручил неизвестный стрелок. Болт, прилетевший из мрака, найдя брешь, вошел под мышку воину, уже замахнувшемуся «утренней звездой». Удар, который должен был раздробить Дэйту предплечье, сместился, и попал по камню.

Командир «Дубовых кольев» тут же ткнул острием полэкса во врага, рухнувшего на колени. Боевой молот порвал сталь, точно бумагу. Смял шлем, сорвал наплечник, пробил нагрудник, прежде чем второй рыцарь успел прийти на помощь соотечественнику.

Впрочем, ему не пришлось задуматься о мести – Дэйт не дал уцелевшему опомниться: пяткой полэкса ткнул под наколенник, перехватил древко, метя острием в шлем – и, когда враг закрылся щитом, ловко подцепил его ногу крюком, дернул, опрокидывая на землю. Обрушил молот, который оставил вмятину на выставленном щите. Остервенело ударил второй раз, третий, ломая и щит, и руку. В ярости он воткнул острие между сочленений, навалившись всем весом, провернул, слыша из-под шлема дикий вой.

– Еретик! Проклятый еретик! – К нему бросился очередной воин.