Галина Чёрная - Мемуары оборотней [litres]

– Брависсимо! Сенкью! Грацие! Данке, данке шен! Серега-а, че я пропустил? Чувак, а еще раз повторить можешь?

Повторять, разумеется, никто ничего не разбежался, а шустрая девушка быстро увела вдохновленную толпу в маленький магазинчик при мастерской. Обычное дело: сначала шоу, потом товар налицо, никаких уговоров, никакого насилия, чистый бизнес.

Я, кстати, тоже прикупила себе пару разноцветных кулончиков, хотя в городе они стоили на один евро дешевле. С другой стороны, за демонстрацию мастерства стеклодува тоже надо платить.

– Ну? – тихо спросил меня Алекс, когда я аккуратно отстала от основной группы.

– Ничего особенного, по телевизору как-то был фильм про Гусь-Хрустальный, так вот там не только лошадку делали, но и ежика, и уточку, и…

– Милая, по существу нашего задания что-то есть?

– А-а, вот ты о чем! Дорогой, ты такой заботливый. – Мне на секундочку стало стыдно, но не больше. – Докладываю, командор, в самой стеклодувной ничего чрезмерно таинственного не замечено, мастер выглядит обычным человеком, никаких длинных колюще-режущих предметов я не заметила, впрочем, были ножницы, но они явно не в счет. Согласно расписанию последняя демонстрация в двадцать часов вечера. Будет темновато, а в двадцать один в Мурано закрываются все кафе и бары, последний вапоретто увозит туристов в город. Если те люди были убиты ночью, то лично я совершенно не представляю, зачем они здесь задержались, вэк?

– Логично, – сухо признал мой супруг. – Что ж, тогда в принципе нам тоже стоило бы здесь задержаться. Хотя, конечно, сегодня мы не взяли оружие, но…

– Но когда нас это останавливало?

Он улыбнулся и поцеловал меня в щеку. Все-таки в путешествиях без Профессора есть своя прелесть. Никто не нудит, не поучает, не лезет под руку с советами, не изображает из себя самого умного. Получается, очень удачно, что на Мурано до сих пор запрещен вход кошкам.

Мы разместились в небольшом уличном баре, три столика на пристани. Сели за самый дальний, чтобы максимально не привлекать внимания. Алекс заказал мне большой бокал просекко с персиковым соком, популярный местный коктейль, и фисташки, а себе чашку итальянского эспрессо. Да, собственно, в баре больше ничего и не предлагалось, даже простеньких бутербродов не было.

Сидеть пришлось долго, я чуть не заснула, в то время как командор аккуратно фиксировал в записную книжечку статистику привозимых групп, общее количество туристов, стандартные маршруты от пристани в стеклодувную, оттуда в магазин, потом в музей, потом вдоль канала по частным лавочкам и киоскам. Пара-тройка небольших кофеен, один продуктовый мини-маркет, табачный ларек и два винных, вот вроде бы и все.

Я, кстати, заприметила себе симпатичные часики из венецианского стекла, но понимала, что прямо сейчас мой муж вряд ли разбежится мне за подарками. Ничего, быстренько разберемся с делом и прекрасно успеем купить их завтра.

– Последний вапоретто, синьор, – вежливо предупредил нас зевающий официант, забрал пустую посуду и спокойно запер бар. Гнать нас из-за стола ему и в голову не взбрело, венецианцы не любят лишний раз напрягаться и не верят, что кто-то из туристов просто мечтает под покровом темноты спереть дешевенькую пепельницу или две бумажные салфетки.

– Мы выглядим как два тополя на Плющихе.

– Там три тополя.

– Там да, но нас двое. – Я поделилась последней фисташкой, отчаянно борясь с навалившимся сном. – А-ах, мур-мур…

Чистый воздух, ритмичный плеск волн, мягкие сумерки и весьма неслабый (как вдруг оказалось!) коктейльчик сделали свое дело. Я уже практически задремала за столиком, когда почувствовала легкий пинок в бок. Ну, в смысле достаточно легкий, чтобы я не обиделась, но и сон слетел мгновенно.

– Пора, – прошептал командор, засучивая рукава. – Уже темно, даже фонари почти не горят. Идем быстро, и постарайся не цокать каблуками.

Что ж, нет проблем, я просто сняла туфли и пошла босиком. Нагретые за день камни приятно ласкали ступни, а предчувствие нового приключения бодрило, словно утреннее какао. К тому же в компании мужа мне ничего не угрожало, Алекс так меня любит, что и голыми руками порвет пасть любому оборзевшему чудовищу.

Мне с ним никогда ничего не страшно. Как, надеюсь, и ему со мной.

– Здесь, – едва слышно прошептал он, останавливая меня жестом руки. Мы замерли перед воротами запертой мастерской. – Там что-то светится.

– Это печь стеклодува, – предположила я. – Наверное, остывает еще…

Алекс молча приложил палец к моим губам. Я вся превратилась в слух.

Внутри мастерской явно кто-то был, очень хитрый и осторожный, но хруст стекла под тихими шагами слышался вполне четко. Во времена своей агентской молодости я бы, наверное, повизжала от души и тут же запустила в неизвестность кирпичом. Попала не попала – не так важно, зато это всегда дает фору в полминуты и можно успеть убежать.

Но сейчас-то я опытный «оборотень», поэтому мы с мужем бесшумно разделились, прижавшись справа и слева к запертым дверям. Если кто-то попробует выскользнуть изнутри, мы окажемся за его спиной, а дальнейшее уже дело техники, уж поверьте.

Конечно, наручников у нас с собой не было, но, если надо, я и резинкой для волос свяжу преступнику мизинцы рук за спиной, а потом под угрозой заколки для волос в ухо единолично отконвоирую в ближайшее отделение полиции. А уж вдвоем с мужем так вообще раз плюнуть…

– Туристы, – прошептал командор, кивком головы указывая налево.

Там, вдоль канала, в тени домов, шла переругивающаяся парочка. Толстый мужчина в мятом свободном пиджаке и шортах, лица не разглядеть, что-то выговаривал своей стройной спутнице.

Речь звучала на немецком, поэтому я не сразу въехала, в чем суть разговора. Но автоматический кулон-«переводчик» всегда спасает в таких ситуациях.

– Он говорит, что она ему обещала, что это нечестно, и в его родном Аахене за такие вещи девушкам остригают волосы! Я так понимаю, она ему не да…

– Я тоже все понял, – оборвал меня Алекс. – Шаги в мастерской стихли.

Меж тем девушка вдруг резко развернулась и бросилась в какой-то едва заметный проход между домами.

Мужчина беспомощно и злобно выругался на вестфальском наречии, но тут вдруг заметил нас.

– О, друзья мои, надеюсь, вы говорите по-немецки? В этой варварской стране так трудно встретить приличных людей. Подумать только, кругом подают лишь пиццу и спагетти, где нормальные сосиски?! Я не люблю об этом говорить, но именно мы, честные немцы, кормим весь этот Евросоюз. «Евроколхоз», как сказал один из русских эмигрантов, герр Петроффич. И клянусь темным «Францисканером», он был прав!

Мы с мужем замерли, не отвечая ни да, ни нет, но пьяному туристу из Аахена все было по-хренахену. Он хотел общения. И в этот момент большое окно слева от меня просто взорвалось, разлетевшись во все стороны миллионом брызг!