Анеко Юсаги - Становление Героя Щита 14

— Это всё особенности родословной, да?

— Может быть. Тем не менее, молнии — это очень редкий случай. Такой же редкий, как встретить человека с твоей стойкостью к алкоголю, Наофуми-тян.

Я не знал, что на это сказать. Я могу есть коголевые ягоды, но у других это зрелище вызывает отвращение. Смотрят так, будто я ем отраву.

— Едва достигнув сознательного возраста я поняла, что знаю магию молний, и уже тогда могла ей пользоваться.

Повелевать молниями, находясь под водой — не шутки. Кажется, при мне Садина почти не попадала в серьёзные передряги. Разве что когда сражалась с нами. И даже сейчас я не уверен, что она в тот раз сражалась всерьёз. Хотя, была ещё битва с Магическим драконом, в которой она мало что смогла.

— Как я уже сказала, я родилась в семье жрецов Аквадракона. Довольно быстро меня сделали жрицей. Я была ещё маленькой девочкой, когда меня заставили быстро вырасти.

Полулюди и зверолюди стремительно взрослеют с набором Уровня. У Рафталии тоже огромная разница между кажущимся и реальным возрастом. Похоже, Садину учили сражаться с младых лет.

— А потом я начала работать и на государство. Поэтому у меня почти нет знакомых-ровесников.

— Ну-ну, именно поэтому…

— У-у, какой ты вредный, Наофуми-тян.

— Да-да. Теперь объясни, как в таких условиях мог появиться твой характер.

— Не знаю. Я не специально стала такой.

Это она от рождения такая, что ли?

— Вскоре после этого я захотела учиться воинскому искусству и много тренировалась в замке повелителя в столице… Вернее, теперь уже в старой столице — тогда там собиралось много воинов. Поэтому у меня было много наставников.

— Как всё просто, оказывается.

— Можно я гордо назову себя гением уровня Атлы-тян?

— Как-то странно спрашивать, можно ли тебе «гордо называть себя»…

Да, в бою у неё действительно великолепное чутьё, и это не говоря уже о чудовищной силе. Проще, наверное, спросить, есть ли у неё вообще слабые стороны.

Атла тоже осваивает навыки, просто наблюдая за ними, так что с этой точки зрения они с Садиной действительно на одном уровне.

— Ну ладно, в бою твоя интуиция действительно впечатляет.

— Меня похвалил Наофуми-тян! Аха!

— Я тебе дам «аха»!

— Правда, на самом деле я тренировалась, потому что меня потом угощали алкоголем.

— Опять всё сводится к бухлу. Выходит, ты с тех пор и не просыхаешь?

— Наверное… Возможно, я так пыталась убежать от реальности. От давления со стороны семьи.

— Если бы мы встретились в то время, из тебя вышла бы более толковая собеседница.

— Если бы мы встретились в то время, я стала бы такой же как Атла-тян.

«Можно подумать, ты сейчас от неё сильно отличаешься», — подумал я, но решил не говорить. По-моему, если Садина всерьёз нападёт на меня, её не остановят ни Рафталия, ни Фоур.

— Похоже, мы отклонились от темы. Итак, у меня было три работы. Первая — жрицей Аквадракона. Я слушала голос великого Аквадракона и с его благословения проводила ритуалы в храме. Точнее, ритуалы проводили мои родители, так что мне оставалось только слушать голос Аквадракона.

Жрица Садина. Что-то у меня сразу образ этакой священницы-хулиганки, которая тайком напивается жертвенным вином.

— Я до сих пор помню слова молитв.

— Ого.

— Тебе интересно послушать, как я работала жрицей?

— Если честно, мне важно только, к чему это привело.

— Ты просто прелесть, Наофуми-тян. Да, нечего жить прошлым.

— Не знаю, что тут прелестного…

Лично мне показалось, что я выразился довольно грубо.

— Моя вторая работа — личная жрица повелителя. У него на службе было немало жриц и священников помимо меня. На этой должности я в основном представляла свою расу и временами участвовала в битвах, чтобы продемонстрировать власть повелителя.

— Больше напоминает работу генерала, а не жрицы.

— В принципе, ты прав. Таких слуг называют жрицами и священниками только потому что мы следуем воле богов. Например, учитель оружейника, которому ты постоянно делаешь заказы, тоже строго говоря священник.

Тот бабник — священник?!

Выходит, в этой стране это просто титул, которым наделяют всех способных вояк и ремесленников. Какая самобытная культура.

— И наконец, как развитие этой темы, косаткообразные в должности жриц Аквадракона издревле заведовали тайными делами государства.

— Это ты о должности палача, да? Казнила преступников?

— Именно. Моей третьей работой была должность палача. Именно за это меня называют кровожадной жрицей.

— Понятно.

В общем, можно сделать вывод, что в бытность свою Садина занимала в системе этой страны довольно неоднозначное положение. Похоже, она делала много того, о чём я и понятия не имею.

— Приходилось жарить людей насмерть молниями, отрубать головы, пронзать гарпуном… От меня требовали большого разнообразия в методах.

— …

— В каждом отдельном случае мне давали подробные инструкции относительно того, как именно преступник должен ответить за свои деяния. Хотя Кутенро маленькая страна, я без работы не сидела. Тем более, что я охотилась на преступников по государственным запросам.

Вообще, о казнях и прочем я знаю только из жестоких игр и манги, а также по древним материалам, которые как-то читал в сети. Поэтому я не могу даже представить, какие муки пришлось пережить Рафталии, когда её истязали.

— У меня также было право вызывать приговорённых к смерти на бой. Если они побеждали, их оправдывали и отпускали. Преступникам нравился этот вариант. Это давало им очистить совесть в битве перед смертью.

Скорее всего, иногда Садине попадались люди, которых она не хотела казнить. Давая преступникам шанс отвоевать свою жизнь, она боролась с чувством вины.

Я не собираюсь одобрять её должность, но признаю, что кто-то должен этим заниматься. Работа грязная, но честная. Она отчасти сломала Садину как человека, но Садина продолжает жить дальше, не осознавая этого. Мне даже подумалось, что у этой взрослой самодостаточной женщины всё-таки есть слабое место.

— Ясно.

Мне было бы нетрудно посочувствовать ей и сделать вид, что я её понимаю. Но разве могло это утешить Садину? Нет, поэтому мне остаётся только сидеть рядом и молча слушать её исповедь.

Садина молча наклонила бутылку, наполнила чашку и поставила передо мной.

Она не требует от меня сочувствия. Значит, можно молчать.

Я взял чашечку сакэ и выпил. Садина рассмеялась. Сейчас она вроде бы не блефовала, а искренне наслаждалась вечером. Наверное, она сохранила бы жизнерадостность, даже если бы ей каким-то образом довелось пережить все мои мучения.

Мне показалось глупым, что я до сих пор расстраиваюсь из-за тех подложных обвинений. Правда, даже эта мысль не помогла просто взять и забыть эту страницу моей жизни.