Анеко Юсаги - Становление Героя Щита 12

— Ицуки, твой лук… — Рен показал пальцем на Ицуки.

— Великолепен, не так ли? — ответил тот, лучезарно улыбаясь. — Когда выстрелы этого лука пронзают цель, они освобождают её разум от внешнего контроля. Освободившись, люди тут же начинают понимать меня.

Начинают понимать тебя, как только освобождаются от контроля?

Конечно, нет. Люди так просто на чью-либо сторону не встают.

Скажем, ты меня нисколечки не понимаешь.

Так что на самом деле это ты берёшь их разум под контроль. Тоже мне, «Джастис Боу».

— Этот лук — священный артефакт, который я получил лично от принцессы Малти! С его помощью я спасу всех, даже самых никчёмных мразей!

…Попробуем посмотреть на происходящее его глазами.

Ицуки проиграл Лингую и потерял всё. Тут появляется Ссука, и с её лёгкой руки в Ицуки пробуждается Проклятая Серия, которую он считает новой силой.

Выражаясь гандамовскими терминами, он сейчас в экстазе от смены робота. Затем Ссука… воспользовалась духовным подъёмом, чтобы отправить его зарабатывать деньги в колизеях?

Однако сам Ицуки, видимо, считает этот лук неким фамильным сокровищем и старается им особо не пользоваться.

Но в любом случае суть в том, что он заражён Проклятой Серией.

— Предупреждаю по-хорошему, Ицуки. Этот твой лук не имеет никакого отношения к справедливости. Это проклятое оружие, промывающее мозги.

— Вы врёте! Этот лук — само воплощение справедливости!

Я знаю кучу примеров манги и аниме, где главный герой оправдывал свои действия сущим бредом, побеждал врагов и навязывал им своё видение мира.

На первый взгляд позиция героя кажется логичной, но с другой стороны, попытки силой насадить противнику своё мнение — то ещё извращение.

Если противник готов отказаться от своих убеждений из-за насилия — значит, они с самого начала ничего не стоили.

— Услышьте меня! Сражайтесь вместе со мной! Прошу, откройте глаза и поймите, кто прав!

Случай Рена тут и близко не стоял.

Рен так или иначе понимал, что поступает плохо, но не Ицуки.

Ицуки упрямо верит в свою непогрешимость и прёт напролом.

По системе семи смертных грехов он подпадает под гордыню… но тут есть тонкий момент.

Если брать систему восьми грехов, ему подойдет тщеславие.

А может, это какой-нибудь «дополнительный грех», который иногда любят придумывать авторы аниме и манги.

Я сейчас буду похож на школьника с синдромом поиска глубокого смысла.

Так вот, мне известны два примера «дополнительного греха».

Первый — справедливость.

Суть в том, что когда справедливость заходит слишком далеко, она становится предельно жестокой и бессердечной.

Она не прощает даже малейших прегрешений и карает их смертью.

Второй… фанатизм.

Он сводится к упрямому продвижению собственных идеалов, даже если они сулят гибель фанатику.

А может, я все четыре раза угадал.

Рен ведь, как выяснилось, заразился одновременно и чревоугодием, и алчностью.

Два проклятия уже были. Может, три-четыре тоже бывают.

Кажется, я начинаю понимать, как выглядит справедливость, о которой вещает Ицуки.

— Вы не правы! — возразила Лисия на удивление громким голосом. — Вы неправильно понимаете Наофуми-сана, Ицуки-сама!

— Вижу, Наофуми и вам промыл мозги, Лисия-сан.

— Ицуки-сама. Вы только что говорили, что Наофуми-сан принуждает рабов к тяжелому труду и забирает всё, что они зарабатывают, так?

Ицуки озадаченно кивнул.

— Но тогда почему все рабы, живущие в деревне Наофуми-сана, живы и здоровы? Вы говорили с рабами, сломленными непосильным трудом? Встречали хоть одного, прошедшего через смертные муки?

— Нет, таких рабов я не знаю, но ведь принцесса Малти и Маруд не стали бы мне врать!

— Я спрашиваю о том, что видели вы лично!

О-о, ну всё, у Лисии включился режим поборника справедливости.

Давненько я его не видел. С той самой битвы против Кё.

Теперь я хоть увижу, как нынче Лисия сражается после пробуждения.

— Я сама с самого начала видела, как Наофуми-сан привёл рабов в деревню и начал её отстраивать. Вы представляете, сколько всего он сделал ради детей, попавших в рабство? Говорить о том, что он принуждает к труду и отбирает заработки? Пожалуйста, очнитесь!

— Вот именно! Ни один раб во всей деревне не работает из-под палки! — подключился Рен к попыткам уговорить Ицуки.

— Да-да! Братец нас спас, поэтому мы трудимся как можем!

— И пытаемся отстроить деревню!

Тут уже и рабы начали спорить с аргументами Ицуки.

— Он сам признался в содеянном, поэтому ваши слова ничего не изменят!

— Признался? В том, что я пользуюсь рабским трудом? Ну да, а что?

— Наофуми-сама, ваши аргументы совершенно не убедительны, — протяжно вздохнув, вмешалась Рафталия. — К тому же, как бы вам сказать… Вы так рьяно скупали рабов, пока на них был ажиотаж, что по деньгам остались глубоко в минусе.

Зачем это всё? Я использую рабов, и точка!

— …Подопечных Наофуми сложно называть рабами. Разве рабы могут работать так радостно? — продолжил Рен.

А по-моему с точки зрения общества рабской печати достаточно, чтобы они считались рабами.

— Более того, Наофуми-сан столько работает на благо деревни, что это его впору называть рабом! — подхватила Лисия.

— Чего?! — изумился я.

— Да! — не успокаивался Рен. — Каждый день у него расписан до минуты до позднего вечера. Он все силы вкладывает в деревню и город, при этом не забывая ходить на тренировки! У него даже нет времени повышать себе Уровень! И кто тут после этого раб?!

— Ах вы-ы… что вы тут про меня рассказываете?!

Кажется, пора включить рабскую печать, чтобы Лисия вспомнила своё место!

— Наофуми — опекун всей деревни!

— Охо… ну, это да. Наофуми-тян — мама всем и каждому.

— Нет! Какая я вам мама?!

Кажется, у вас обо мне какое-то неправильное мнение сложилось! Особенно у Садины!

И кстати, мне кажется, или Рена и Лисию понесло куда-то совсем не туда?

— Вы все неправы! — рявкнул я.

— Я верю вам, Наофуми-сама.

А это как понимать, Атла?

Ну я им задам… в деревне их всех ждёт обстоятельный разговор.

— Что бы вы ни говорили, истина не изменится! Наофуми — зло, и это доказано!

Ицуки не сдаётся. Как и Лисия.

— Ицуки-сама? Неужели вы считаете себя безгрешным? Я с вами не согласна.

— Довольно никчемного отыгрыша! Меня тошнит от вашего коварства!

Ицуки поморщился и смерил Лисию взглядом.

Ничего себе оскорбление. Вот кто бы говорил, а? Довел Лисию до попытки суицида, и при этом считает себя хорошим человеком.

— Передо мной только одна задача. Я должен очистить мир от зла!

— Не выйдет.

Очистить мир от зла? Покуда в нём есть люди, будут и конфликты.

Итак, по мнению Ицуки, мы с Реном попадаем в категорию злодеев.