Григорий Шаргородский - Заблудшая душа [litres, трилогия]

Была еще одна тайна, которая не давала Ларе покоя. Почему так случилось, что и вызвавший в ней восторженные чувства жгучий пират, и любимый супруг-император не только были неуловимо похожи? Но и ушли из ее жизни с совершенно одинаковой фразой: «Когда ты грустишь, твои глаза похожи на осеннее небо».

Воспоминания больно кольнули сердце, и, словно в ответ на ее чувства, из колыбели послышался плач младенца. Сидящая рядом с коляской няня всполошилась, но Лара подошла ближе и жестом приказала женщине отойти. Почувствовав присутствие матери, названный в честь своего отца будущий император Хван Второй замолчал и вновь уснул.

Лара постояла немного возле колыбели, а затем тряхнула головой и вызвала фрейлин, для того чтобы они помогли одеться для малого приема. Сегодня он обещал быть интересным, потому что в списке посетителей значилось имя графа Вана Гвиери – наследника и преемника человека, который заменил Ларе отца и защищал ее до последнего вздоха. О фигуре молодого графа судачил весь имперский двор. Никому не известный барон из северного захолустья в одночасье стал графом и получил в подарок от императрицы огромные территории. Все искали потаенные мотивы в ее поступке и почему-то дружно забывали, что именно этот мальчик едва ли не в одиночку захватил столицу и убил самозванца.

На малом приеме кроме графа присутствовали еще несколько вельмож. Обсуждались разные вопросы, но из серьезных была затронута только одна тема – таинственные дари. Молодой Гвиери, который привлек внимание императрицы еще на церемонии графской коронации, выдвинул предположение, что империя имеет дело с тайной агрессией со стороны народа нелюдей. Его тут же высмеяли. Даже доказательства в виде чудовищного вида тел в Большом тронном зале не показались придворным убедительными. Все решили, что это просто наемники лжеимператора.

Как ни странно, граф не стал спорить и умолк до конца аудиенции, но Лара прекрасно видела, что это не отступление, просто он сказал все, что хотел, и не желает вести бесполезных споров. Лара даже вспомнила единственную просьбу своего наставника на смертном одре – доверять Вану и не мешать в его делах.

Поведение молодого Гвиери все больше волновало Лару – при взгляде на него в груди императрицы возникало щемящее чувство узнавания. Сама не зная зачем, она остановила графа, когда он собирался покинуть кабинет, и, дождавшись ухода остальных посетителей, задала неожиданный даже для самой себя вопрос:

– Скажите, граф, на что похожи мои глаза в момент грусти?

Юноша вздрогнул, но это был настолько короткий момент замешательства, что Лара его не заметила.

– Ваше императорское величество, ваши глаза прекрасны в любом состоянии, а что касается грусти, то я молю всех святых, чтобы это чувство никогда не прикасалось к вашему сердцу. – Улыбнувшись, граф поклонился и покинул кабинет.

Он высказался изящно, но совсем не так, как ждала императрица. И все же Лара по-прежнему сомневалась – ей не давало покоя до боли знакомое выражение глаз и улыбка этого человека.

Серые каменные своды изгибались пологими волнами и нависали над головой, словно грозя раздавить любое живое существо, неразумно оказавшееся в глубине горы. Подобное ощущение мог испытать человек или, скажем, морх из южных саванн, а вот дари чувствовал себя в этой пещере вполне вольготно. Конечно, ночной охотник больше любил вечный сумрак леса, его запахи и звуки, но при этом он отнюдь не страдал от клаустрофобии.

Каронторэ – первый кормящийся прайда Черного Клыка – задумчиво провел когтем по своему носу. Подобное действие на нежной коже человека оставило бы отвратительный шрам, а вот жесткая шкура чистокровного дари лишь чуть побледнела и уже через секунду восстановила свой темно-серый цвет. Предводителю всех дари, живших возле огромной черной скалы, гордо возносящей свой пик гораздо выше вековых деревьев Темного Леса, было о чем подумать. Сильнейший боевой маг в малой толике обладал и даром Провидения, он чувствовал, что грядут перемены. Именно подобные предчувствия позволили ему в очень юном возрасте занять место первого кормящегося своего прайда, а немного позже – вознести свой прайд над всем народом дари.

Что именно должно произойти, маг не знал, но он чувствовал, что начало цепи событий уже совсем рядом.

Тихий скрип когтей по камню пролетел под сводами большой пещеры. «Оплывшие» формы логова казались вылепленными самой природой, но это было не так – «дикая» форма была специально создана магами дари. Это являлось единственным признаком дикости в логове первого кормящегося. Множество хорошо выделанных шкур, несколько непривычных взгляду человека, но вполне удобных для самих дари столов и стульев, а также два десятка шкафов со свитками и книгами – все это создавало обстановку уюта и атмосферу цивилизованного жилья.

Повторившийся скрип наконец-то пробился сквозь задумчивость Указующего всех дари.

– Ты можешь показаться.

В ответ на приглашение не прозвучало ни единого звука, которые могли бы сопровождать движения огромного тела, одетого лишь в вязь ремней и юбку из полосок кожи. Молодой дари возник перед глазами «старшего».

Каронторэ с удовлетворением посмотрел на своего «младшего». Вид молодого дари вызывал в его груди двойственное чувство: с одной стороны, он радовал своей завершенностью, а с другой – приходило понимание, что вскоре «младший» получит собственное имя и покинет родителя.

– Говори.

– Старший, я принес прекрасную весть. – Глаза «младшего» лучились восторгом. – Маги говорят, что смогут завершить ритуал всего за три ночи. Мы скоро увидим нашего Господина!

Принесенная весть радовала Указующего, а вот горящие глаза «младшего» вызывали раздражение.

«Имя ему, конечно, дать можно, а вот отпускать от себя еще рано. Достаточно того, что он уже потерял брата».

Желание тут же просветить единственного из выживших детей было задавлено осторожностью. Крамольные мысли в голове предводителя дари пугали даже его самого.

– Я услышал тебя. Можешь идти, и позови главу колдунов.

«Младший» немного стушевался, но быстро пришел в себя и так же беззвучно, как появился, исчез в полумраке пещеры, освещенной лишь десятком магических шаров.

Старший маг прайда явно отирался неподалеку, потому что появился буквально через несколько мгновений. Передвигался он немного кривовато, и сгорбленная фигура напоминала совсем еще юного и дикого «младшего», но в отличие от юных несмышленышей, передвигавшихся практически на четвереньках, сутулость мага была вызвана возрастом. Впрочем, возраст принес старику не только немощь, но и мудрость, а также гигантские знания.