Евгений Лакс - Гамбит предателя [litres]

Децимус будто оказался в фантазиях своих снов, что так мучили его последнюю неделю, но, к счастью, именно благодаря холоду он мог прижиматься к девушке вплотную, не рискуя оказаться в неудобном положении.

24-й год эры объединения. Девятнадцатый день осени.

Остров Аркей

Спрут второй час бежал в экономящем силы размеренном темпе по следу Самары. На первой же переправе ему удалось оторваться от преследователей, но пришлось заплатить потерей трофейного коня. Инквизитор гнала лошадь галопом, что было заметно по углубленным следам от копыт. Благодаря этому Спрут без труда мог выделить именно их на затоптанной почве тракта. Следы стали менее отчетливы, и это значило, что Самара замедлила ход. Возможно, давая лошади передохнуть, но Спрут предположил худший вариант, поэтому, несмотря на усталость, ускорил бег.

Он чуть не пробежал мимо сворачивающей с тракта вереницы следов и увидел на широком листе папоротника подтверждение своих опасений: небольшое пятнышко свежей крови, едва заметное, но раз инквизитор свернула с пути, рана может оказаться намного опаснее.

Через полчаса бега интуиция потребовала от Спрута остановиться и перевести дыхание. Его внимание давно ослабело ввиду избыточных физических усилий, а утеря постоянной бдительности чревата последствиями. Возможно, кто-то идет точно так же и по их следам. Уходя от погони в одиночку, он мог бы без труда замести их, используя корни и ручьи, или, наоборот, постарался увести погоню в противоположном от Самары направлении.

Лошадиное ржание – где-то совсем рядом, но вместо того чтобы броситься на шум сломя голову, он, напротив, пригнулся и стал крадучись подбираться к источнику звука. Склон уходил вниз, к устью тоненького ручейка. Лошадь обеспокоенно топталась около своей хозяйки, неподвижно лежащей на берегу. Вот теперь Спрут понесся как угорелый. Уже подбегая, он понял, что Самара потеряла сознание, и увидел отчего: обломанное древко стрелы выпирало из доспеха в левой части живота.

Рухнул на колени и, не теряя ни секунды, провел беглый осмотр. Сердце билось часто, кожа побледнела, стрела вошла неглубоко, доспех погасил почти всю убойную силу. Это упрощало дело, ведь пройди стрела на пару сантиметров глубже – и извлекать ее пришлось бы с противоположной стороны. Однако и здесь все не так просто. Чтобы безопасно извлечь наконечник, требовалось расширить края раны инструментом, которого у Спрута не было. Кроме того, неизвестно, какой он формы и из чего сделан. Спрут надеялся, что там не будет сюрпризов, таких как зубцы или жальца, что серьезно усложнит операцию. Кроме того, изготовитель стрелы мог воспользоваться пчелиным воском, как это часто делают в Аркее, тогда древко может выйти без проблем, оставив наконечник в ране. Кровопотеря была незначительной, и Самара потеряла сознание не столько от самой раны, сколько от общей усталости.

– Да-да, все будет с ней хорошо, успокойся… – ответил Спрут, когда лошадь стала перебирать копытами, выражая свое беспокойство. Но в его голосе было не меньше встревоженности, чем в движениях лошади, поэтому легче ей наверняка не стало.

Оказать помощь в подобных условиях, не имея ничего, кроме меча, не представлялось возможным. Однако близ столицы куда больше поселений, а значит, высок шанс найти неподалеку отсюда людей и попросить помощи. Но оставлять Самару на берегу в таком состоянии он тоже не мог, ведь ее могут найти, пока он уйдет на разведку. Спрут привязал лошадь к дереву, несмотря на ее протесты, а потом бережно поднял Самару на руки и плавным шагом пошел вдоль ручейка. Теперь заныли не только ноги, но и все тело. Благо сапоги позволяли заходить в воду по голень. Вода отобьет запах, на случай, если в погоне будут участвовать собаки, а на каменистом дне при сильном течении не останется следов. Найдя относительно безопасное место на возвышенности, но защищенное плотно растущими соснами, он извлек меч и принялся делать природную подстилку. Срезав большие пласты мха, он разложил их на мягкой почве и устроил Самару в этой созданной им «кровати». Подложив женщине под голову свою стеганку, он тем же путем отправился переводить лошадь. Меч же оставил под ладонью Самары, на всякий случай.

По пути Спрут воссоздавал в памяти свои познания в ботанике, перебирая в уме настойки и травы, которые окажутся полезны. За свою безумную, полную приключений жизнь ему не раз приходилось ночевать в лесах и пустынях и выживать, питаясь лишь дарами природы. Привязав лошадь, он помчался на поиск ближайщего жилища. Приближался вечер, и до темноты ему обязательно нужно было перенести Самару в подходящее место. Он старался описать круг, постоянно сверяясь с солнцем и оглядываясь, дабы не заблудиться. Уже спустя полчаса скитаний Спрут вышел к паре маленьких, похожих более на сарай, чем на дом, охотничьих избушек. Они стояли в глуши, но, судя по окружающей обстановке, не были покинуты. Шкуры на стенах и еще не застывшая кровь на разделочном столе; а подойдя ближе, Спрут услышал голоса обитателей.

Он постучался в первый дом, и дверь ему открыл непомерно огромный здоровяк. Самодельная волчовка не могла покрыть широкую, как у быка, грудь и оставляла обнаженными толстые, будто сваи, руки.

– Чего тебе? – грубо спросил он, не удивившись незнакомому лицу, но Спрут не спешил с ответом. Ему показалось странным видеть выходца с материка в качестве здешнего охотника. Да и внешне он похож более на мясника, чем на местного егеря. И в любой другой момент Спрут предварительно нацепил бы на себя чужую личину – к примеру, затравленного беглеца – и парой вопросов раскрыл личность человека. Но сейчас, доведенный ситуацией до крайности, он действовал как никогда прямолинейно и спросил в лоб:

– Ты член общины нового рассвета и слуга архонтов? – Спрут стоял в локте от охотника и потому представлял для такой махины легкую цель. Именно на это он и рассчитывал: увидев беззащитного противника, имперец, если он является предателем, тут же нападет, раздавив его в лепешку своими ручищами. Но прошла пара секунд молчания, а на лице охотника не отразилось удивление, и лишь взгляд сменился на внимательный, изучающий. Конечно, это не было железным доказательством, но Спрут находился не в том настроении, чтобы уточнять дальше.

Будто пустынная кобра в броске, его раскрытая ладонь ударила под нос возвышающегося над ним противника. Тело здоровяка тяжело грохнулось, сотрясая стены хижины, и Спрут вошел внутрь. Вскочивший из-за стола уже не такой габаритный, но куда более шустрый противник вооружился двумя разделочными ножами. Спрут толкнул ближайшую лавочку, и она наехала на ногу противника, попав по плюсне и пальцам ноги. От вспышки боли тот выронил один нож, но другим все же попытался ударить приближающегося противника. Спрут без труда отбил удар легким хлопком ладони и врезал тому ногой в пах. Имперец согнулся пополам, выпучив глаза и выронив нож, а Спрут, словно кувалдой, ударил пяткой сверху вниз, проламывая ему затылок.