Кэтрин Арден - Девушка в башне [litres]

«Касьян, – подумала Ольга. – Касьян Лютович, новый участник этой игры. Наш загадочный господин. Как еще подобраться к великому князю? Теперь он вытеснит Сашу и моего мужа. Глупцы, что не понимали этого».

Что ж, это была их ошибка, и ей придется смириться. Что еще ей, княгине в башне, оставалось делать? Ольга выпрямилась и постаралась говорить как можно спокойнее.

– Вели прийти моим служанкам, – приказала она Варваре. – Подготовь комнату для Васи. – Ольга немного поколебалась и добавила: – Убедись, что снаружи есть засов.

Ольга обняла свой живот, костяшки ее пальцев побелели. Но она собралась с духом и постаралась успокоиться.

– Возьми с собой Машу, – добавила она. – Смотри, чтобы она не мешалась под ногами.

Маленькое умное личико Марьи было тревожным.

– Это плохо, да? – спросила она у матери. – Что они узнали, что Вася – девочка?

– Да, – кивнула Ольга. Она никогда не лгала своим детям. – Иди, дитя.

Побелевшая Марья послушно вышла с Варварой.

Новость пролетела среди гостей Ольги со скоростью пожара. Самые целомудренные спешно собирали свои вещи, поджав губы.

Пока они суетились со своими плащами, головными уборами и вуалями, на лестнице башни Ольги раздались шаги.

Все в светлице резко повернули головы к двери. Те, кто собирался уйти, сели с подозрительным проворством.

Дверь отворилась, и двое мужчин со двора Дмитрия показались в проеме с Васей в руках. Девушка висела между ними, неловко укутанная в плащ.

Женщины ахнули от восторга и потрясения. Ольга представила, как позже они будут говорить: «Ты видела девочку в порванной одежде и с распущенными волосами? О да, я была там: в день краха княгини Серпуховской и Александра Пересвета».

Ольга уставилась на Васю. Она ожидала, что ее сестра покорится – раскается, успокоится, но («Дура, это же Вася») в глазах девушки сверкала ярость. Когда мужчины презрительно швырнули ее на пол, она извернулась, сделав падение изящным. Женщины снова ахнули.

Вася поднялась, спутанные волосы свисали на лицо и плащ. Она откинула их и оглядела потрясенных женщин. Не мальчик, но и не скромная и послушная женщина, выросшая в башне. Она была словно кошка в курятнике.

Стражники стояли за ней, с вожделением смотря на стройную девушку с блестящими темными волосами.

– Вы выполнили свою работу, – резко сказала им Ольга. – Теперь ступайте.

Стражники не шевельнулись.

– По приказу великого князя, она должна находиться под стражей, – сказал один из них.

На миг Вася прикрыла глаза.

Ольга склонила голову, скрестила руки на тяжелом животе с ребенком и холодно посмотрела на мужчин – неожиданно она стала похожа на свою сестру. Мужчины вздрогнули.

– Ступайте, – повторила она.

Стражники поколебались, а после развернулись и вышли, но с надменным видом: они знали, куда дул ветер. Ольга поняла, что творилось за пределами башни. Она прикусила нижнюю губу.

Зазвенела защелка, и дверь захлопнулась. Две сестры смотрели друг на друга, а толпа женщин смотрела на них. Вася придерживала плащ на плечах. Она не могла унять дрожь.

– Оля… – начала она.

В комнате стало тихо: женщины хотели слышать каждое слово.

Что ж, довольно сплетен.

– Отведите ее в баню, – холодно приказала Ольга служанкам. – А затем в комнату. Заприте дверь. Следите, чтобы она находилась под стражей.

Стражники – люди Дмитрия – отвели Васю в баню и ждали у дверей. Варвара ждала ее внутри. Она быстро и равнодушно раздела девушку. Она даже не взглянула на ожерелье с сапфиром, хотя долго смотрела на огромные синяки на руке Васи. Вася не могла смотреть на свою плоть, по-зимнему бледную. Она предала ее.

Служанка плеснула воды на раскаленные камни печи, закрыла дверь и оставила девушку одну.

Вася упала на скамью, голая, в тепле, и впервые позволила себе разрыдаться. Она кусала кулак, чтобы не издавать звуков, но рыдала до тех пор, пока приступ стыда, печали и ужаса не унялся. Собравшись с духом, она подняла голову к шепоту слушающего воздуха.

– Помоги мне, – прошептала она. – Что мне делать?

Вася была не одна – воздух ответил ей.

– Вспомни обещание, глупышка, – сказал толстый и прозрачный банник шипением воды на камнях. – Вспомни мое пророчество. Мои дни сочтены: возможно, оно станет последним. До конца Масленицы все будет решено.

Он был прозрачнее пара: лишь странное колебание воздуха отмечало его присутствие.

– Какое обещание? – прошептала Вася. – Что будет решено?

– Вспомни, – выдохнул банник, и девушка осталась одна.

– Все черти одинаковые – сказала Вася, закрыв глаза.

Она провела много времени в бане. Васе хотелось остаться здесь навсегда, хоть она и слышала тихие и жестокие шутки стражников. Каждый выдох пара из печи, казалось, смывал запах лошади и пота: запах ее выстраданной свободы. Когда Вася выйдет из бани, она снова станет девушкой.

Наконец, Вася, обнаженная и потная, вышла в предбанник. Она окатила себя холодной водой, вытерлась и оделась.

Сорочка, блуза и сарафан резко пахли предыдущей хозяйкой. Они тяжело свисали с плеч Васи. В этой одежде она почувствовала все тяготы, от которых избавилась.

Варвара мягко и ловко заплела девушке косу.

– У Ольги Владимировны есть враги, которые только и мечтают, чтобы отправить ее в монастырь, когда она родит, – прорычала она. – А ребенок? Сколько бед ты доставила его матери. Почему ты не могла просто исчезнуть, а не выставить себя на посмешище?

– Я знаю, – прошептала Вася. – Мне жаль.

– Жаль! – рявкнула Варвара с неожиданным чувством. – Все девицы так говорят. Вот это, – она щелкнула пальцами, – твое «жаль», а великий князь даст еще меньше, когда будет решать твою судьбу.

Она завязала Васину косу обрывком зеленой шерсти.

– Иди за мной.

Служанки подготовили для нее комнату в тереме: тусклую и тесную, с низким потолком, но теплую – под ней находилась светлица с печью. На столе стояла еда – хлеб, вино и суп. Доброта Ольги ранила сильнее гнева.

Варвара оставила Васю на пороге. Последним, что услышала Вася, был звук засова и ее тихие легкие шаги.

Вася села на кровать, сжала кулаки, но плакать не могла. Она причинила брату и сестре столько неприятностей, поэтому не заслужила слез. «И отцу, – издевался тихий голос в ее голове. – Не забывай о нем – твоя непокорность стоила ему жизни. Ты – проклятие своей семьи, Василиса Петровна».

– Нет, – шептала Вася. – Это не так, не так.

Но она не могла вспомнить, что было верным – в той темной душной комнате, в давящем сарафане, когда перед глазами по-прежнему стояло ледяное лицо сестры.

«Ради них я должна все исправить», – подумала Вася.

Но она не знала как.

Гости Ольги ушли, как только волнение угасло. Тогда княгиня Серпуховская тяжело спустилась по лестнице в комнату Васи.