Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти. Рассвет. Часть пятая [litres]

– Я попрошу маркизу Ноймар, – хранительница шляпы отступать не собиралась, она вообще была молодец.

– Вы так любите лошадей? – Арно ухватил начинавшего скучать Готти за ошейник. – Позвольте вам помочь.

– Спасибо, – Айрис оперлась о предложенную руку и легко вскочила. – В моей семье слишком много кавалеристов, чтобы я выросла другой. И я заинтригована рассказами о вашем мориске.

– Кан спасал меня дважды, – Арно слегка отступил, пропуская девушку вперед, но баронесса присоединяться к подругам не торопилась.

– Я хочу его увидеть! Он больше любит яблоки или сахар?

– Это тайна, сударыня.

– Как странно… – Гизелла улыбнулась Валентину, – Айрис, в роду Савиньяков множество страшных тайн, вам лучше их не знать, но я передумала кутаться и прятаться. Я пока еще северянка, а нас лечит свежий воздух. Графиня, мы едем провожать его высокопреосвященство, а вы с Марией можете сесть в карету, в Приддену она проедет.

– В таком случае я могу лишь согласиться, – немедленно сдалась дуэнья. – Молодые люди, мы на вас рассчитываем.

– Я в вашем распоряжении, – подтвердил Арно, мучительно вспоминая, как Валме заставлял своего пса в нужное время залаять, – но только с разрешения своего командира. Господин бригадир?

– Мы будем счастливы сопровождать его высокопреосвященство, – подхватил мяч Валентин, – но лишь по его приглашению. Навязывать свое общество кардиналу Талига, следующему в Олларианскую академию, с нашей стороны было бы самонадеянно и, возможно, даже кощунственно.

– Я об этом не подумал, – как мог покаянно воскликнул Арно и от избытка чувств прищелкнул пальцами. В ответ раздался громоподобный лай, одна из тайн Валме была разгадана, и, как водится, совершенно случайно.

– Странно, – Арлетта тронула новенький футляр с пластающимися в неистовом беге гончими, – граф писал мне совсем недавно. Что-то случилось?

Оказалось, нет. Бертрам всего-навсего переправлял наследнику послание пока еще не объявленной невесты и не мог не прислать «своей невозможной Арлетте» пару сундуков мелочей, облегчающих суровую северную жизнь. Было и письмо, как всегда, умное и деловое, но в каждой строчке его сквозила радость. Заново научившийся ходить Проэмперадор носился по провинции, гонял балбесов, выискивал чахнущих в глуши умниц и копался в чужих тайнах, даже самых незначительных.

« Мне удалось, – хвастался напоследок Бертрам, – отыскать перчаточника Форе, имевшего сомнительное счастье числиться родичем столь омерзительного субъекта, как ментор Шабли. Этот человек покинул столицу вместе с Вашим приемышем и собирался осесть в Старой Эпинэ, однако его изделия оказались для этого слишком хороши, и я забрал мастера в Валмон. Перчатку Сузы-Музы в самом деле изготовил Форе, но куда занятней, что нашелся приемный отец нашего бесноватого умника. Тайны из происхождения приемыша этот добрый человек делать не стал, признавшись, что взял в дом сына своего старшего брата, согрешившего со служанкой собственной супруги. Когда подобное случается с королями и принцами, люди умиляются, а поэты пишут трагедии, но кому интересен грех трактирщика или виноторговца? Только Вам, но Вы – исключение во всем. За сим прощаюсь и настоятельно напоминаю о том, что Ваших писем ждет не только исцеленный греховодник, но и Проэмперадор Юга, которому важно всё, что происходит на севере…»

Упрек был заслужен. Письма Арлетта писала быстро и почти без помарок, но складывались в голове они подолгу, бывало, что и неделями. Графиня занималась обычными делами, принимала гостей, отдавала визиты, глядела сквозь окно в очередную ночь и при этом словно бы говорила с мужем, братцем, Бертрамом, а потом с Жермоном и сыновьями.

Как же неторопливо они, в сущности, жили прежде, даже воюя, даже умирая. Неторопливо и на ощупь… Излом словно крышу сорвал, и ворвавшийся в темный дом свет позволил разглядеть все портреты, всех кошек, всех мышей и змей… Сейчас буря затихает, хозяева латают дыры, в продутых четырьмя ветрами комнатах пока еще чисто, но снизу уже скребутся и грызут. Особенно если кошки ушли и не возвращаются, а как вернешься, когда в Олларии дуксия и скверна? И в Эйнрехте скверна, и в Агарии, а в Паоне в придачу к ней еще и зегинские мориски… Кто бы мог подумать, что о Дивине с его коллегиями захочется чуть ли не всплакнуть. Как и о Готфриде, агарисском конклаве, собственных, понятных до перьев на шляпе гадинах, хотя без Штанцлера с Гамбрином в Талиге определенно станет лучше. Вот бы еще гадкие яйца перебить прежде, чем из них полезут змееныши с кукушатами. Перебить, а не высиживать!

Соблазн немедленно написать о курице, собравшейся с помощью высиженной дряни стать птичьей королевой, был велик, но Бертраму требовались не сказочки, а новости. Впрочем, с письмом тоже не вышло: явился Придд.

– Если вы потеряли моего сына, – предупредила графиня, – то я тем более.

– Арно повел собаку к виконту Валме, – спокойно объяснил Спрут, – после чего собирается промять Кана. Не исключаю, что в обществе маркизы Ноймар и младшей баронессы Хейл.

– Значит ли это, что Соберано захромал?

– Никоим образом, сударыня. Просто я счел своим долгом нанести вам визит.

– Что-то случилось?

– Насколько мне известно, нет, но регент предоставил мне двухмесячный отпуск для устройства семейных дел. Я думаю выехать через два дня и буду рад принять в Васспарде вас и моего друга Арно.

– Неожиданно. – В самом деле неожиданно, хотя с Росио станется подыскать замену цветущим гранатам. – Вы не разовьете свою мысль? У вас настолько своеобразная репутация, что я просто обязана найти в вашем приглашении скрытый смысл, пока его не нашли другие.

– Сударыня, – Придд внезапно улыбнулся, – герцогиня Ноймаринен, вне всякого сомнения, объяснит ваш отъезд наилучшим для всех образом.

– О да, – не улыбнуться в ответ было бы просто глупо, – свидетельница моей юности весьма… наблюдательна.

– Моя мать считала, что у герцогини хорошая память и бурное, хоть и ординарное воображение. Третьего дня я был удостоен приватной беседы и склонен с этим согласиться.

– Ее величество Алиса любила разговоры наедине. Признаться, у меня мелькала мысль просить вас взять отпуск для завершения домашних дел и пригласить в Васспард друга, но материнское присутствие молодых людей, как правило, сковывает. Вы уверены, что столь вежливая мысль не принадлежит регенту?

– Уверен, поскольку эта мысль пришла мне в голову прежде, чем я переговорил с герцогом Алва. Он в самом деле к вам очень привязан.

– Я знаю, но любой жизни требуется смысл, в Старой Придде он у меня имеется. Простите, запамятовала, были ли в арсенале графа Медузы натянутые бечевки?