Анатолий Бочаров - Рыцарь из Дома Драконов [litres]

Артуру не требовалось много времени, чтобы искать ответ на этот вопрос. Он и так знал почему.

– Потому что Гайвен Ретвальд – мой король. Я принес клятву в верности ему и дому Ретвальдов, и точно так же в верности дому Ретвальдов клялись мой отец, мой дед и мой прадед. Я не намерен нарушать своего слова, какими бы посулами вы ни вознамерились меня переманить.

Гледерик вновь улыбнулся – великодушно и со снисхождением.

– В твоих словах уже кроется правильный ответ. Ты вроде бы упоминал про своих отца и деда, и о том, что они пошли за Ретвальдами. А я напомню тебе о поколениях всех твоих прошлых предков, служивших мне. Они служили мне, ибо служили дому Карданов. Ибо я и есть дом Карданов, все, чем был мой дом, и все, чем он станет. И ты склонишься передо мною, потому что веришь в честь, Артур Айтверн, и лишь идя за моим знаменем, ты сможешь свою честь сохранить. Ты видишь эту книгу? Это – список с истории Иберленского королевства, составленной Баэлем Торнсоном через сто лет после его основания. В этой книге повествуется, откуда пошла наша земля, твоя и моя, и откуда пошли наши дома, твой и мой. Эта очень древняя хроника, почитавшаяся утерянной. Когда Бердарет Ретвальд пришел к власти, он повелел уничтожить все сохранившиеся ее копии, кроме одной. Он не хотел, чтобы кое-что, написанное в этой книге, всплыло наружу. Но сегодня оно всплывет – я скажу, а ты услышишь. Ну так слушай же!

Гледерик перелистнул несколько страниц и начал читать вслух. Его голос, сделавшийся вдруг очень тяжелым, бьющим подобно исполинскому кузнечному молоту, заполнил всю комнату, отражаясь от стен, и Артуру захотелось зажать уши и не слышать ни этого голоса, ни тех слов, которые он читал. Потому что Артура сковало предчувствие внезапной беды, и еще ясное понимание одной-единственной вещи – что бы ни сообщил ему Кардан, он не должен этого слушать.

Но вместе с тем он слушал и ничего не мог с этим поделать.

«То был несчастливый год, – прочитал Гледерик, – когда перемирие между людьми и Древним Народом было нарушено. Фэйри обвинили наше племя в том, что мы вероломно поселились на их землях и желаем сжить их с белого света. И сказали они, что не будет отныне мира, покуда останется на земле хоть кто-то, принадлежащий к человеческому роду. И что будут наши города вырезаны, и будет наш народ уничтожен, и наша кровь увлажнит землю, и не останется на свете ни единого смертного человека, из тех, кого сотворил Создатель, именуемый ими Белым Богом. И поднялся на севере некто, именующий себя Владыкой Бурь, Бледным Государем, Повелителем Тьмы, и собрал он подле себя всех из фэйри, кто возжелал вести войну с родом человеческим, и было таковых много. И обрушился Повелитель Тьмы на наш народ, и пришел он с саранчой, и пришел он с ледяным ветром, и пришел он с раскалывающими небо молниями, и пришел он с великими силами. И ехали в его свите рыцари фэйри, с лицами, холодными, как дыхание смерти, в доспехах, вырезанных изо льда, с мечами, выкованными из обсидиана, ехали на колдовских конях, что могут скакать равно по земле и по небу. И шли за ними карлики, могучие и многосильные, с молотами, что единым ударом могли разбивать в щебень скалы. И шли за ними гоблины, ощерив клыки и желая убивать, с топорами, как масло резавшими любую броню. И шли за ними иные создания, великие и малые, весь Древний Народ, племя иное, племя чужое, племя бесовское, и шел Древний Народ, чтобы истребить всякое семя человеческое, сколько бы его ни нашлось, от одного края света и до другого. И впереди всех ехал Повелитель Тьмы, и был он горделив и могуч, и заклинал он холод, лед и ветер, и стихии были покорны его слову…»

Голос Гледерика, нараспев, в торжественной и жутковатой манере читавшего хронику о старой и страшной войне, которую до сих пор помнили в Иберлене, звенел набатом и бил, как колокол, и Артур чувствовал, как этот голос вонзается в него, входит, как меч входит в рану, и поворачивается по кругу, медленно что-то в нем изменяя. Комната дрогнула, качнулась и поплыла, сделавшись не совсем реальной, не совсем настоящей, не совсем существующей в действительности. Свет камина померк, отдалившись и становясь все более и более призрачным, и точно таким же призрачным сделался весь мир вокруг, и только голос Гледерика оставался четким и внятным, и нельзя было никуда убежать или спрятаться от этого голоса.

«…Но род человеческий принял брошенный ему вызов, хотя силы не были равны и фэйри превосходили род людской во всем. И казалось, что остановить их невозможно. И казалось, что настали последние дни мира, и когда истекут они, больше не останется ничего. Но род людской принял битву. На холме Дрейведен герцог Дэглан Кардан, что сделался потом первым из королей Иберлена, и лорд Эйдан из Дома Драконьих Владык, единственный из сидов, кто принял сторону людей и сделался впоследствии первым герцогом Запада, встали лицом к лицу с Повелителем Тьмы и сразились с ним.

Небеса расколола сеть молний, протянувшихся от восточного горизонта и до западного…»

– Нет, расколола не здесь, не сейчас, не в Тимлейнском замке, Тимлейнского замка не существовало вовсе, и пройдут многие годы, прежде чем будет заложен первый камень в его основание. Молнии рвали небеса над холмом Дрейведен, где решалась судьба всего, что было в этом мире и чем этот мир мог стать, и Артур Айтверн… Нет, его звали вовсе не так, в этом месте и времени он именовался Эйданом Драконьим Владыкой…

«…И Эйдан Драконий Владыка видел, как мелькает меч в руках его родного брата, называющего себя отныне Повелителем Тьмы, и как с каждым пронзающим пустоту выпадом в небесах рождается новая молния, водопадом пламени низвергающаяся вниз, прямо на тающие человеческие полки, и без того теснимые армиями Древнего Народа.

…Эйдан Айтверн видел это, видел, как перекошено от торжества и ярости лицо его родича, и ничего, совсем ничего не мог сделать, потому что цепи заклятия связали его, не давая сделать ни единого движения, и всей магии, отпущенной Эйдану, было недостаточно, чтобы порвать сковавшее его обездвиживающее заклятие и вновь сделаться свободным. И в нескольких шагах от него застыл Дэглан Кардан, точно такой же беспомощный здесь и сейчас, погребенный под обрушившейся на него Силой…

Загорелое лицо Кардана сейчас побелело от напряжения, мышцы на руках вздулись, он пытался сделать хотя бы единственный шаг, нанести хотя бы один-единственный удар по врагу. Дурак, ради чего он старается, неужели не понимает, что никакая смертная воля не сможет сломить эльфийских чар! Наивный, глупый человек…

Эйдану сделалось жаль своего все еще ведущего бессмысленную битву друга, не понимающего, что все уже проиграно и потеряно, и никакая сила уже не способна переломить ход этого сражения, выигранного Повелителем Бурь. А кто-то другой, внезапно проснувшийся внутри Эйдана, кто-то, кого он не знал и знать не мог, кто-то отчаянно юный и смелый вдруг пожелал Дэглану Кардану удачи.