Рошани Чокши - Звездная королева [litres]

– Эти последние дни ничего для тебя не значат? – спросил Амар так нежно, что я потянулась к нему всей своей слабой душой.

Но я решила бороться с этой слабостью. Я обратилась к силе в моих венах, и меж нами выросла огненная стена. Амар отшатнулся, ошарашенный и… изумленный.

– Легкая жестокость восхищает, но бесчеловечно играть с беззащитным сердцем.

– Куда бесчеловечнее обещать равенство и скрывать чью-то истинную суть.

– Я решил, для тебя так будет лучше, – повторил он.

– Странно, что ты принимаешь решения обо всем, что касается только меня.

Улыбка Амара заледенела.

– Я не лгал в своих обещаниях. Ты пытаешься наказать иллюзию, не зная всех подробностей. Тогда чем считать наши поцелуи? Местью?

Огненная стена замерцала. Во мне все еще полыхал гнев, но теперь к нему примешалось иное чувство. То, от которого так просто не избавиться, как бы я ни злилась. Желание.

– Ничем, – соврала я. – Они ничего не значили.

На Амара я не смотрела. А потом меня обдало прохладой, и он оказался рядом. Скользнул пальцами по незримым письменам на моих руках…

– Совсем ничего?

Сердце перевернулось. Я привстала на цыпочки и, зарывшись пальцами в его волосы, поцеловала мужа. Жадно, неистово, объявляя войну. И когда я отстранилась, голос мой не дрогнул:

– Мои поцелуи ничего не значат.

– Жестокая королева, – пробормотал Амар, запрокидывая мою голову.

Затем прижался губами к шее, стиснул талию и вдруг опустил руки ниже, поглаживая бедра. Тело мое охватило пламенем. Но стоило шагнуть к нему ближе, как по коридорам разнесся грохот, и мы отпрянули друг от друга.

Крики Гупты отскакивали от стен и растворялись в воздухе. В одно мгновение со всех сторон вспыхнули фонари, указывая дорогу, и Амар сорвался с места, а я припустила следом.

В конце освещенного пути полулежал Гупта. Его сильно трясло. Опаленная одежда тлела. Я огляделась, но не нашла иных следов огня ни на полу, ни на стенах. Казалось, только Гупта и пострадал. Будто спонтанно воспламенился на месте.

Я шагнула было к нему, но Амар заступил дорогу.

– С ним все будет хорошо, – сказал невозмутимо.

Я выпучила глаза. Тут явно стряслось нечто страшное и опасное, а мы будем делать вид, что все в порядке?

– Если есть какая-то угроза, я должна знать.

– Твои стремления достойны восхищения, но позволь мне самому во всем разобраться.

– Ты так и не сказал, что произошло, – отчеканила я.

Гупта ни на миг не отрывал от Амара взгляда.

– Несчастный случай.

– Какой? – едва не закричала я, указывая на пустоту вокруг, на необъятные и зловещие просторы дворца.

– Майя, – процедил Амар сквозь стиснутые зубы, – возвращайся в комнату. Живо. Здесь небезопасно.

Я отшатнулась, мысленно его проклиная. Какая там королева. Я была ребенком, играющим во власть. Грудь вновь затопило гневом. Я развернулась на пятках и помаршировала прочь, чувствуя, как пылают стыдом щеки. Перед нашей спальней я замерла… и отказалась входить. Раз уж двери откликаются на силу, значит, надо использовать силу. Я сжала магию в руке, словно горстку пыли, и подула на ладонь, сосредоточившись на единственном образе – обугленной двери, закованной в цепи. Двери, за которой таился голос.

Она не заставила долго себя искать. Словно ждала меня, но проявилась, лишь когда почувствовала мою силу, скользнувшую по створке, будто легчайший стук. Несмотря на цепи и обугленную раму, дверь выглядела до странного обычной. Просто кусок дерева, как и любая другая. Поначалу цепи и не думали сдвигаться, потому я представила, как металл плавится по моей воле. И, как и погода, оковы подчинились и увяли под моими руками, вскоре став лишь бесформенной грудой у моих ног.

Я толкнула дверь.

Внутри, в самом центре пустой комнаты, стояло дерево. В отличие от стройных деревцев в садах моего отца, жилистый ствол и извилистые корни этого раздавались во все стороны, делая его поистине огромным. В ветвях, средь пышной листвы, сияли тысячи крошечных свечей, укрытых стеклянными цилиндрами. Издалека дерево казалось усыпанным звездами.

Я коснулась коры и тут же отдернула руку. В стволе билось сердце. Немыслимо, невозможно! Но в Акаране и невозможное становилось обыденностью. Пульсирующий свет дерева манил, пел, словно старому другу. Каково будет накрыть гладкое стекло ладонями, окунуть лицо в свет свечей? Но я не могла. Это первое место в Акаране, где я чувствовала себя как в святыне. Даже тишина здесь казалась священной.

Только теперь я заметила на стене длинное обсидиановое зеркало. Я шагнула к нему, ожидая того же, что видела в других зеркалах Акарана – окна в иные миры, – но в этом отражалась лишь черная пустота.

Вновь повернувшись к дереву, я обошла его по кругу. Скрученные темные ветви смотрели неприветливо – острые, как стрелы. И только меня будто узнавали. Как зверь, прирученный к руке. Я потянулась к коре, потрясенная ее теплом, и медленно начала карабкаться вверх, цепляясь руками за гладкое темное дерево, пока наконец не устроилась на ветке и не прислонилась к стволу. Внизу блестел серебристыми прожилками пол.

Отдышавшись, я осторожно вынула из ниши одну из свечей. Та легко поддалась. Стоило поднести ее к глазам, и стало ясно, что это даже не пламя, а будто сияющий осколок зеркала. И в глубине его что-то… отражалось. Лицо. Вздрогнув, я чуть не выронила свечу, но образ никуда не делся. Он ширился и разворачивался перед глазами. В пламенном осколке я увидела девушку, чьи красота и улыбка могли заставить любого мужчину поверить в магию. Она счастливо кружилась посреди рощицы и протягивала к кому-то руки, звала… подругу, лицо которой скрывала завеса черных волос. Я наклонилась ближе. И поняла, кто это, еще до того, как вторая девушка обернулась.

Это была я.

Я видела себя, смеющуюся и окликающую первую красавицу:

– Нритти! Не беги так!

Разум тут же принялся напряженно прочесывать годы памяти, просеивая каждое мгновение, дабы объяснить невозможное: я знала, что зовут ее именно так. Не предполагала, знала наверняка. То была спонтанная реакция души.

Я уставилась на себя, кружащуюся в танце на холме. Кожа моя, бархатно-черная и усыпанная бриллиантами, будто звездами, отражала ночное небо. Выглядела она-я совсем иначе, но сомнений быть не могло. Что-то в ее образе цепляло и не отпускало. Пульсирующая ниточка связи, тепла. Памяти.

Я вернула свечу на место и огляделась. Сердце пропустило удар. Каждое из этих воспоминаний принадлежало мне. Зачем Амар запер их в стеклянных колбах на дереве? Я плотнее прижала к себе сари, словно легкий шелк мог прогнать холод, струящийся под кожей.

Я потянулась к другой свече и вновь увидела девушку, которую назвала Нритти, но на сей раз… она кричала. Страшно, душераздирающе, так кричат убитые горем. Она сидела в саду Ночного базара, скрестив ноги и впившись пальцами в грудь, словно пытаясь вырвать сердце, и раскачивалась взад-вперед, пока по щекам градом катились слезы. Образ наполнил меня странной болью… виной. Как будто Нритти кричала из-за меня. Изображение померкло. Дрожащими руками я вернула свечу в стеклянную клетку и потянулась к новой.