Оксана Букия - Серебряный. Отголоски Судьбы [СИ]

— Осужденные! По законам княжества вы приговариваетесь к смертной казни через повешение. Приговор обжалованию не подлежит и будет приведен в исполнение незамедлительно. У вас осталось совсем немного времени, чтобы помолиться Зелосу [1] Зелос — Бог Элиаса, сущность власти, защитник семейных уз и зарождения новой жизни, покровитель благополучия и быта. и попросить его открыть для вас Врата в небесную гавань, так как даже…

— А если я не согласен с таким приговором?

Вопрос внес некую свежесть в восприятие окружающей действительности и отвлек от происходящего. Капрал, огласивший решение суда и решивший поиграть в проповедника, недоуменно закрыл рот и посмотрел на осмелившегося дерзить смертника. Хотя, судя по его лицу он представлял последнего уже стоящего у тех самых Врат и получающего смачный пинок за свои грехи.

Идущий впереди осужденный остановился и с удивлением обернулся. Глядя на выражение его лица, нельзя было сказать, что он боится только что озвученной участи или хотя бы опечален. Скорее он был задумчив, как человек, который прокручивал в голове важную задачу и никак не мог определить, как сопоставить все составляющие уравнения, чтобы прийти к наиболее верному решению.

Дерзкий выскочка стоял третьим. Первый слегка досадливо поморщился и посмотрел на веревку, которой был скреплен со своим напарником по несчастью. В отличие от него руки идущего с ним в связке были связаны спереди, но два дня проведенные в одной камере давали ясное представление, что тот не будет дергаться и пытаться что-либо изменить в своей судьбе. Несчастный лишь мелко дрожал, а грубое рубище, в которое тот был облачен так же, как и другие узники, уже поменяло цвет от пропитавшего его пота.

Хэлл [2] Хэлл — самый жаркий месяц года. , дьявол его побери! Жара невыносимая и Талла [3] Талла — звезда, вокруг которой вращается планета Элиас. Основной источник жизни, тепла, света. Почитается жителями Элиаса, как основное божество, мать прародительница. шпарит так, что казалось еще немного, и кожа начнет покрываться волдырями.

Интересно, на чем взяли такого тюфяка? Первый еще раз бросил взгляд на своего «напарника». Хотя нет, не интересно. Его участь уже решена. Зачем думать о том, кто скоро перейдет за врата Дома Зелоса?

— А если я не считаю, что суд, на котором даже не присутствуют обвиняемые справедливым? Я офицер и требую…

Кожаная перчатка с металлическими вставками врезалась в губы говорившего, заставляя его замолчать. Парень облизал губы и сплюнул кровь.

— Бить связанного, — бросил он злой взгляд на капрала, — а ты развяжи и попробуй повторить. Я тебе обещаю, одной руки ты не досчитаешься.

Хрясь!

Металл безжалостно врезается в скулу и отбрасывает парня на шаг назад. Он спотыкается об идущего за ним в связке и падает на землю.

По губам первого пробегает едва заметная улыбка. И почему Боги не послали ему такого напарника? Третий, умело делая вид, что запутался в веревке и ногах рядом стоящего человека, неловко падает на спину, закрывая собой связанные руки. Едва заметный энергетический всплеск. Не для каждого одаренного такие эманации будут ощутимы, но тот, кто всю свою жизнь боролся за каждую кроху силы, почувствовал выброс, и чтобы не привлекать внимания, отвернулся. И как стражи пропустили такие способности у этого парня?

Капрал потянулся к упавшему узнику, грубо хватая за рубаху, пытаясь вернуть в вертикальное положение. Удар в зубы отбросил его назад. Пленник рывком поднялся на ноги, сбрасывая порванные путы и встряхивая затекшие кисти. Пинок в живот и страж отлетает еще на несколько шагов. Конвоиры опомнились, рванули к осужденным.

Вспыхнули, разгорелись едва тлеющие факелы в нишах крепостной стены. Ветер подхватил искры и закружил их в вихре, огораживая четырех связанных людей от остального мира.

В серебристом свете Таллы в руках парня сверкнул клинок, который он отобрал у незадачливого капрала. Первый растер слегка онемевшие руки и коротко кивнул своему освободителю, благодаря. Бросил взгляд на своего напарника по камере. Тот сидел на земле, подтянув к себе ноги, и жалобно причитал.

— Вставай, надо убираться отсюда, пока они не разобрались что к чему и не успокоили вихрь, — парень протянул ему руку. Тот лишь замотал головой и попытался отползти от человека, предлагавшего помощь.

— Они нас убьют, — всхлипывал он, — убьют. Всех.

— А до этого они что собирались сделать? — фыркнул парень.

— Не трать время, — жестко оборвал его попытки первый, — он сам выбрал свою судьбу.

Третий бросил на него взгляд исподлобья, но спорить не стал. Повернулся к тому, кто был с ним в связке.

— Ты с нами?

Тот кивнул, хоть и было видно, что напуган. Совсем еще мальчишка. И как его занесло на эти стены?

— Ты знаешь куда теперь? — спросил первый.

Парень пожал плечами и указал вперед.

— Сначала — уберемся отсюда, — и смело вошел в стену уже начавшего стихать вихря.

— Кстати, откуда это? — спросил он.

— Мне почем знать?

Прозвучало почти искренне.

Третий еще раз обернулся. Искры огня уже погасли, и ветер гонял по кругу лишь едва заметную серебристую пыль. Он нахмурился, поднял глаза на Таллу. Звезда все так же, не скупясь, бросала свои серебряные лучи с неподвижных серых небес. Хэлл, дьявол его побери!

Вырвавшие у судьбы еще один шанс люди мчались, не обращая внимания ни на хлесткие плети жары, безжалостно жалящие уже сгоревшую кожу, ни на воздух, который раскаленной лавой поступал в легкие, ни на отсутствие воды, которую они не получали вдоволь уже несколько дней. Лишь бы не схватить стрелу в спину.

— Все, — задыхаясь, третий оперся на стену, — здесь. Это здесь.

Остальные в немом вопросе уставились на своего проводника.

— Мы будем здесь спускаться, — парень сполз по стене на корточки, пытаясь восстановить дыхание.

— И чем этот кусок стены отличается от той, у которой мы были? — возмущенно взревел первый, подтянувшись на руках и осматривая пропасть, открывшуюся его взору.

Это ограждение было внутренним и по сравнению с первой стеной, вплавленной в скалы, величавым безмолвным стражем охраняющей границы княжества от своей соседки — империи, казалось меньшим братом. Невысоким и изящным. Только не тогда, когда ты стоишь на самом верху, а за спиной десяток разъяренных стражей, у которых лишь одно на уме — утыкать тебя арбалетными болтами, как подушечку для иголок у искусной мастерицы-вышивальщицы.