Эмили Сувада - Эта смертельная спираль [litres]

Ее лицо мучительно знакомо. А имя вертится на языке, вызывая боль, которая никак не связана с мигренью. Я вонзаю ногти в ладони. Старый трюк, которому меня научил папа. Резкий всплеск боли помогает взять ее под контроль. Туман в голове рассеивается, и я сажусь на кровати.

Маленькая девочка на портрете – это я. Папа нарисовал его в моем далеком детстве. А сейчас я сижу в его комнате на его кровати и смотрю на его книги. Я поворачиваюсь, чтобы осмотреться, охваченная внезапной, безумной надеждой, что он здесь. Но от этого движения меня вновь пронзает боль, и воспоминания заполняют мысли.

Перья, джип. Доза, взорвавшаяся в моем желудке. Солдат, трясущий меня и выкрикивающий мое имя перед тем, как я отключилась. Он привез меня сюда? Дыхание перехватывает от этой мысли, и я начинаю бешено озираться по сторонам, усиливая чувства до предела.

Звуки становятся громче, но я больше не слышу хлопков, которые меня разбудили. Только собственное дыхание, свое колотящееся сердце и прерывистые неразборчивые шумы из леса. Я сосредотачиваюсь и запускаю звуковые фильтры. Шелест сосен. Крики стаи голубей вдали. И ритмичный стук где-то подо мной.

Это шаги. Кто-то в тяжелых ботинках вышагивает на крыльце.

Сердце колотится о ребра. Должно быть, это солдат. От воспоминания о его черных глазах по телу пробегает дрожь. Нужно придумать, как выбраться отсюда, позвонить Агнес…

Дерьмо. Я совсем забыла об Агнес.

Я закрываю глаза и вызываю коммуникатор. Здесь недостаточно устойчивый сигнал для звонка, но его хватит на сообщение.

« Агнес. Где. Ты. Солдат… схватил меня ».

Мозаичные слова появляются перед глазами медленнее, чем обычно. Различные мысли проносятся в голове, отчего панели сложнее распознать их. Я сосредотачиваюсь на имени Агнес в поле получателя. Текст исчезает, но затем высвечивается сообщение, что пользователь вне сети.

« Агнес », – пробую я снова, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на словах. – « Агнес. Ты в порядке? Пожалуйста, ответь ».

Значок сети вращается у меня перед глазами рядом с ее именем, пока коммуникатор пытается отправить ей сообщение. Но она все еще вне сети. Она всегда сразу же отвечала мне. Значок перестает вращаться, а затем под ее именем появляется строчка серого цвета:

« Такого пользователя не существует, или он находится вне зоны доступа ».

С губ срывается всхлип, прежде чем я успеваю зажать руками рот. Шаги на крыльце затихают. Солдат. Он услышал меня. Я задерживаю дыхание и замираю.

Такое сообщение означает, что пользователь мертв.

Но это невозможно. Я перебираю альтернативные варианты: может, она отключила свою панель, а может, попала в зону блокировки сигнала. Агнес не могла умереть. Снизу открывается дверь, и раздается скрип заржавевших петель. Я зажмуриваюсь.

Возьми себя в руки, Рысь.

Возникший в голове голос резкий, как хлыст. Это не Агнес, но я знаю, что она бы именно так и сказала. Старушка, наверное, накричала бы на меня за то, что я тут сижу. «Хватит хандрить, и встань уже на свои чертовы ноги», – сказала бы она.

В гостиной подо мной раздаются шаги. Я поднимаюсь с кровати, с трудом превозмогая боль. Не знаю, зачем солдат притащил меня сюда, но уверена, в этом нет ничего хорошего. Я держусь за живот и осматриваю комнату, выискивая хоть что-то, что поможет мне сбежать.

Одна из папиных серебряных перьевых ручек мерцает рядом с пачкой пыльных заметок, лежащих на тумбочке из красного дерева. Я поднимаю ее и кручу в руке. Перо для чернил хлипкое, но оно острое и металлическое, и это лучше, чем ничего. Я сжимаю ручку в руке и иду к дальней стене, у которой лежит мой рюкзак. Опустившись на колени, начинаю рыться в нем. Нахожу грязную одежду, которую несла к Агнес, фильтр для воды, бинты…

И почти килограмм замороженного зараженного мяса.

У меня перехватывает дыхание. Пакет для заморозки мягкий и практически оттаял. Я вытаскиваю его из рюкзака и переворачиваю, чтобы осмотреть. Пакет подрагивает в моих руках, а внутри раздаются хлопки, словно там лопаются пузырьки газа. Именно эти звуки и разбудили меня. Клетка за клеткой начинает взрываться. Куски разлетятся по воздуху в считаные минуты. Этого количества хватит, чтобы разнести полкомнаты.

Я скольжу взглядом по заколоченному окну, и примерный план начинает формироваться у меня в голове. Он опасный и чертовски безумный, но, если сработает, мне удастся выбраться отсюда.

Лестница скрипит под ногами солдата. Я сжимаю перо в зубах, направляюсь к окну и проталкиваю пакет для заморозки между досками. Зарабатываю несколько заноз, но мне удается просунуть его, успеть повернуться и спрятать ручку у себя за спиной, до того, как распахивается дверь.

Солдат стоит в дверях и смотрит на меня светло-голубыми глазами, которые, могу поклясться, были черными, когда он схватил меня. Он медленно делает шаг вперед, осматривая все углы, и от этого у меня волосы встают дыбом.

Это не обычный солдат. Он ходячее оружие .

Это читается в морщинках на его лице, в свирепости и настороженности его глаз. Он безоружен, но от каждого его движения веет опасностью. Каждый шаг словно сжатая стальная пружина, блеск на лезвии бритвы. Его окружает такая аура, что становится ясно – он жил в военном лагере, выполнял приказы, тренировался и чистил оружие. Руки солдата пусты, ладони раскрыты. И внезапно я вспоминаю, как они сжимали мою шею.

– Добрый вечер, Катарина. – Он протягивает мне руку. – Я лейтенант Коул Франклин.

– Не трогайте меня, – я отшатываюсь. – Не приближайтесь.

Его озадачивает мой испуг. Неудивительно. Наверное, ему даже не знакомо чувство страха и полной безнадежности. То, что чувствует кролик, загнанный волком в угол. И после этих мыслей перьевая ручка в моей руке кажется детской игрушкой. Скорее всего, если я ударю его в бок, он просто засмеется и вытащит ее.

– Я не причиню вам вреда. – Его голос тихий и спокойный.

– Что вы сделали с Агнес?

– Что вы имеете в виду?

Он подходит ближе, а я упираюсь спиной в книжную полку. Мне некуда идти, и нет возможности сражаться. Нет, пока не взорвется мясо, что может случиться в любую секунду. Или может произойти слишком поздно.

– Моя подруга, – говорю я. – Вы выстрелили в нее.

– Нет, я этого не делал. – Он подходит ближе. – Я выбил оружие из ее рук, но не причинил ей вреда.

– Ложь.

Его брови поднимаются:

– Если я убил ее, то кто тогда переодел вас и заплел волосы? Я этого абсолютно точно не делал.

Я дотрагиваюсь рукой до затылка. Кто-то вымыл мои волосы, расчесал и заплел «рыбий хвост». Кожа чистая, а на мне черная хлопковая футболка и шорты с логотипом «Картакса».

А я даже не заметила этого.

Открываю рот, но не знаю, что сказать. Прошлым летом я как-то упомянула при Агнес, что волосы мне надоели, и я подумываю их сбрить, после чего она научила меня плести косу «рыбий хвост». Она десятки раз своими проворными пальцами заплетала мои непослушные темные волосы в чистые блестящие узлы. А кожа и волосы пахнут ее лавандовым мылом, которое мы вместе варили в ее подвале в прошлом месяце.