Лэйни Тейлор - Муза ночных кошмаров [litres]

Они определенно были людьми – кожа смуглая, а не голубая. Так какая же магия давала им возможность летать? Времени на вопросы не осталось. Они напали.

Нова встретила их украденными силами. В кулаках расцвели огненные шары. Они попали по авангарду наступающей армии и взорвались вспышкой белого огня. Солдаты – если это они – должны были исчезнуть в огне, но этого не произошло. Искры сыпались на них безвредным ливнем. Пламя погасло, а солдаты продолжили идти дальше как ни в чем не бывало.

Рук, Верран и Киско выставили перед собой электрические биты и достали короткие мечи из ножен, но не особо верили, что оружие им поможет. Их враги противоестественные. Можно ли вообще причинить им вред?

Дальше Нова пустила в дело божий металл. Сняла полосы с изгиба стен, придала форму лезвия косы и начала вращать ими так быстро, что очертания смазались. Солдаты должны были умирать, десятками за взмах, но они даже не кровоточили. Их плоть восстанавливалась при каждом ударе, и они просто продолжали наступать. А затем вступили в бой.

Раздался звон металла. Рук и Верран отразили первые удары. Нова вернула дар телепатии Киско, и поток отчаяния иссяк. Сарай неуверенно поднялась на ноги в проходе. Призраки по-прежнему шли мимо нее. Минья стояла неподвижно. Ее лицо выглядело ужасно – понурое от обиды и мрачное от отвращения. Глаза сузились, ноздри раздулись. Кожа покрылась фиолетовыми пятнами, дыхание выходило рывками. Маленькое тельце сотрясалось от злости. Сарай еще никогда не была так рада ее видеть.

– На нас напали, – спешно залепетала она. – Сфера. Это портал. Они ждали.

– Вы меня усыпили, – прошипела Минья сквозь стиснутые зубы, пока ее призраки сражались в воздухе с врагами, которых она пока даже не видела.

Она проснулась одна на полу, с неприятным ощущением во рту и еще хуже в голове. В первые секунды девочка подумала – что еще она могла подумать? – что, должно быть, Богоубийца напал на них и победил. Ее разум кричал; все, о чем Минья думала, это о том, что ей снова не удалось защитить своих близких – что она получила желанный бой и, как ни немыслимо, проиграла и потеряла их.

Мысль была очень неприятной. А следующая… была сложной, поскольку Минья увидела зеленый пузырек, и правда влепила ей затрещину. Ее люди живы и предали ее. От этого у девочки сперло дыхание. Они усыпили ее, оставили без защиты. Встали на сторону Богоубийцы и бросили ее на полу, как грязное белье. Она взяла пузырек и швырнула об стенку, где он разбился на миллион осколков. Затем развернулась на пятках и двинулась из спальни, спустилась по лестнице и вышла в коридор.

Ее армия стояла на том же месте, выстроившись в галерее. Эллен кинулись навстречу и попытались ее утихомирить.

– Ну-ну, давай не будем сразу предполагать худшее, моя милая, – сказала Старшая Эллен с предостережением в голосе. – Возможно, у них были разумные причины.

– Где они? – требовательно спросила Минья, и плевать она хотела на их причины.

Но Эллен не знали. Они тоже только очнулись и пришли в такое же недоумение, как и она.

– Что-то не так, – сказала Младшая Эллен.

Как только она озвучила эту мысль, Минья поняла, что это правда. Вся цитадель вибрировала от темной нежеланной энергии.

– Тут кто-то есть.

Она злилась на свою семью за содеянное. Но они – ее люди, а это – ее дом, и да помогут боги любому, кто посмеет им навредить.

Теперь Сарай пристыженно сказала:

– Прости.

– Заткнись! – сплюнула Минья. – С тобой я разберусь позже.

А затем последовала за своими призраками в бой.

Руби, Спэрроу, Ферал и Сухейла по-прежнему толпились у прохода. Эрил-Фейн хотел, чтобы они убежали, но они были слишком поражены смертью – повторявшейся снова, снова и снова – и приросли к полу от ужаса. Когда Минья прошла мимо, всех охватило огромное облегчение.

Кто бы мог подумать, что они обрадуются Минье?

Лазло стоял посредине дорожки. Когда Сарай откинуло назад, он собрался было бежать за ней, но остановился, увидев армию. Его бросило в жар и холод, и он вспомнил, как видел ее в прошлый раз, в шелковых санях, когда чуть не лишился жизни. Но на сей раз призраки пришли не за ним. Они обошли юношу и напали на непрошеных гостей.

В сердце цитадели разразилось сражение. Нова держала в своей хватке пять даров: Лазло, Руби, Ферала, Рука и Сарай, – хоть и до сих пор не знала, в чем он заключался. Она обезоружила солдат с помощью божьего металла, но те мгновенно превратились в монстров и продолжили орудовать зубами. Рук, Верран и Киско отбивались электрическими битами и клинками, но их выпады проходили сквозь врагов, и на лицах начал проступать страх. У Киско шла кровь из раны на руке. Верран боролся с маленькой девочкой, умудрившейся нанести удар, когда он побоялся наносить свой. Это была девятилетняя Бахар, утонувшая в Узумарк, с которой всегда стекала вода. Рук увидел, как она укусила Веррана, зубы сомкнулись на запястье, и попытался оттащить ее, но девочка растаяла в его руках, при этом каким-то образом продолжая впиваться в плоть Веррана. Свирепая Бахар отказывалась двигаться с места. Верран закричал, и она отобрала его биту с неестественной для ребенка силой, а потом ударила Рука – по нему прошел электрический заряд, от которого все вокруг потемнело, и юноша, закатив глаза, отлетел обратно в раскрытую сферу.

Подняться он не смог.

Нова познала страх, который не испытывала уже много лет. Их превосходили числом, врагов было невозможно понять. Не из плоти, даже не волшебные. Они окружили ее своими безразличными лицами и противоестественной силой. Она продолжала защищаться божьим металлом, выставляя щиты, чтобы обезопасить себя и когорту. Нова перешла в защиту и теряла позиции. Как их остановить? Возможно, военным кличем Веррана, но она слишком истощилась, удерживая пять даров одновременно, чтобы захватить еще и его и использовать самостоятельно.

– Верран! – рявкнула Нова. – Сейчас!

Тот вдохнул побольше воздуха, готовый исполнить приказ.

И резко выдохнул. Верран не закричал. А уставился вперед. Потому что в эту секунду вражеские ряды расступились и открыли вид на девочку в дверном проеме. Она не парила и не размахивала оружием. Просто стояла с руками по бокам, опущенной головой, не моргая, и смотрела на них исподлобья с необыкновенной враждебностью. Всего лишь дитя. Такая маленькая, запястья тоненькие, как обглоданные птичьи косточки. Короткие неровные волосы, вместо одежды – лохмотья, свисающие с плеча, чтобы показать такую же хрупкую ключицу, как очин пера. Все в ее виде было неправдоподобным: размер, неподвижность, черноглазая ярость. Но не это заставило Веррана выдохнуть весь воздух. Он запнулся, потому что знал ее. Как и Киско. Рук, лежащий без сознания, тоже бы ее узнал. Ее было невозможно забыть, она ничуть не изменилась за эти пятнадцать лет.