Владимир Поселягин - Жнец [litres]

Приготовив гранаты, разогнув усики, я резко подскочил и сначала сделал шесть выстрелов по количеству стрелков, что меня держали, – ни одного промаха, и, нырнув обратно, раскидал гранаты по тем местам, где видел шевеления подбирающихся по-пластунски немцев. И достал ТТ, держа его наготове. Как я и думал, после разрыва гранат кто-то из немцев рванул ко мне, решив и мной заняться, и переждать разрывы в укрытии. Некоторые рядом были. Причём появился не один, а сразу двое. Каждому по две пули, чтобы с гарантией, и, снова вскочив, я расстрелял по остальным остаток магазина и присел, меняя его на запасной. Из немцев, убитых мной у щели, один упал рядом с ней, как бруствер получился, другой уже мёртвый рухнул вниз головой в моё укрытие, только ноги наружу торчали.

Быстро перезаряжая оружие, я с тревогой осматривал небо. Первая волна, отбомбившись, уже улетела, сейчас вторая была на подходе, судя по гулу. Я решил, что хватит сидеть, когда-нибудь меня подловят, когда зарядка медальона к нулю приблизится, так что нужно не обороняться, а атаковать. С моими возможностями, которые я получил благодаря амулетам, в лесу я один с немцами смогу в кошки-мышки поиграть. Поэтому, перезарядив оружие, я убрал пистолет в кобуру, а винтовку за спину, перекинув ремень через голову, чтобы он не сползал с плеча, и стал осматривать немца. Мне достался автомат, который я ранее приметил, так что, достав из подсумков три запасных магазина, их сунул за голенища сапога, две гранаты с длинными деревянными ручками – за пояс, автомат, это был старый потёртый МП-39, подхватил и, сдув с него пыль, проверил. Короткая очередь ударила в небо: работает. Отлично. Магазин полный.

Швырнув на опушку две немецкие гранаты, я переждал взрывы и, выскочив из щели, побежал к опушке. По мне стреляли, уровень зарядки медальона пополз вниз, к тому же ещё под очередь своих попал, пулемёт в дзоте активно бил, обороняя подходы. Пусть случайно, но неприятно. Ну вот я и в лесу. В этом месте опушку я хорошо почистил – всё в рытвинах от гранат, тела немцев, некоторые ещё живы, и автомат затарахтел в моих руках, устраняя эту ошибку. Повреждённые деревья вокруг, сбитые ветви, хаос. Пробежав опушку, спотыкаясь о ветви, выбрался на чистое место и побежал в тыл к немцам, держась ближе к речке, где шла активная стрельба. Ещё стреляли и с другой стороны путей, где находились землянки роты охраны, но мне пока не до них.

Вдруг я выскочил на небольшую полянку с десятками раненых, которых обихаживал десантник с санитарной сумкой на боку. Что примечательно, тут же лежали двое наших осназовцев, связанные, хорошо связанные, чуть ли не в коконы их превратили. Срезав очередью медика, а нечего за оружие хвататься, отобрал оружие у раненых, да особо и сопротивляться те не могли, и, прислушавшись, нет ли рядом кого, достав нож, срезал верёвки у бойцов, и те со стонами, руки-ноги затекли, стали их разминать, заодно быстро прибрав к рукам оружие, оно тут бесхозное, и его много. Автоматы им приглянулись. У десантников этого оружия не так и много было, но тут нашлось три экземпляра.

– Быстро готовьтесь к бою. Наших уже почти дожали, одна зенитка всего палит, нужно в спину немцам ударить, из автоматов хорошо получится.

Те лишь молча кивнули и стали собирать боеприпасы, поглядывая по сторонам, а я, пнув по раненой ноге одного из немцев с унтерскими знаками различия и присев рядом, спросил на немецком:

– Сколько вас? Количество и состав?

Бойцы удивлённо посмотрели на меня, видимо, не знали, что я немецким владею, но продолжили заниматься делами, пока я допрашивал унтера. За обещание сохранить ему жизнь он легко пошёл на общение и рассказал, что знал, так что, вставая, я ответил на вопросительные взгляды бойцов:

– Их тут две роты парашютного батальона, полный состав, и снайперская группа, всего три сотни. Нужно поторопиться, к вечеру подойдёт моторизованная рота, которая возьмёт этот мост под охрану. К этому времени он, по плану немцев, уже будет захвачен. Всё, уходим.

– А эти? – кивнул боец на раненых.

– Они уже не бойцы, – ответил я, снимая с медика санитарную сумку и заглядывая, чтобы узнать, что в ней имеется. – Можешь добить. Только унтера не трогай, я ему жизнь обещал.

Бойцы подальше отнесли оружие, и, собрав побольше боеприпасов и все гранаты, мы вышли к реке. Там, определившись, а мы оказались в тылу у целого взвода, приготовили оружие. Один из бойцов показал на гранаты, но я покачал головой, прошептав:

– Слишком долго горят замедлители, а из автоматов мы их в капусту нашинкуем, пользуясь внезапностью.

– Красиво сказали, – восхитился один из бойцов.

Кивнув, я скомандовал:

– Ты работаешь по левому флангу, ты – по правому, мой – центр. Я первым открываю огонь, это и будет сигналом. Расстреляли магазины, кидаем гранаты и, пока пережидаем разрывы, перезаряжаемся в укрытиях. Потом зачистка, пленных не брать, раненых добивать. Всё ясно?

– Да, – ответили бойцы, и мы разошлись.

Подобравшись поближе, я привстал, прижав приклад автомата к плечу, и открыл огонь. Никаких коротких прицельных очередей, длиннющая очередь на весь магазин. Удержать оружие от того, чтобы ствол не задрался, я смог, так что пули мои врубились в лежавшую на опушке у берега плотную массу немцев, пятная их спины кровавыми кляксами. Похоже, они тут для штурма собрались. Как только автомат смолк, я упал за корягу; достав гранаты, быстро открутил колпачки и, дёрнув за них, кинул в сторону противника. Автоматы бойцов тоже уверенно работали. Только они обошлись несколькими очередями. А вообще приятно работать в паре с профессионалами, чувство локтя быстро появляется. Когда смолкли разрывы гранат, шесть штук, как и должно быть, мы привстали и, несколькими очередями пройдясь по тем, кто ещё шевелился, вышли вперёд. Дальше я прикрывал, а бойцы быстро зачистили этот берег, после чего мы скрылись в лесу.

Это была замечательная охота. Чуть позже к нам ещё трое осназовцев присоединились, и в этой группе я был старшим, шёл как таран, а те зачищали за мной. Не скажу, что мне было наплевать на секретность, но когда я сказал, что меня цыганка от пули заговорила, почему-то все легко поверили. Видимо, им нужно было какое-то объяснение, почему немцы так мажут по мне. Вокруг пули в землю впиваются, гранаты рвутся, а я только матерюсь, отряхиваюсь и иду дальше, в бой рвусь. Заряжать амулет приходилось часто.

Зачистив эту сторону путей, мы перебрались через них и присоединились к веселью там. Когда и на той стороне закончили, остался другой берег, а немцы там оборону додавили. Получается, мы на одном берегу, те на другом. Их около взвода осталось. Здесь Сомин был, дважды ранен, но ещё мог командовать, бойцов собралось с два десятка, наши зенитчики и из роты охраны, мы их оставили, пусть видимость обороны создают, раненых ищут, перевязывают и в безопасное место утаскивают. А мы переберёмся на другой берег и ударим немцам в тыл. Я первым пошёл и, отойдя подальше от моста, на берегу, пока не подтянулись последовавшие за мной бойцы, без свидетелей вызвал лодку – лезть в реку я не хотел. Всех порадовало водное транспортное средство, и мы, в один заход перебравшись на противоположный берег, побежали к мосту. Но сторожась. К тому же немцы тут минные засады и засеки делали, и они меня благополучно вывели в тыл к немцам. Там бойцы забрались по моему приказу с винтовками на деревья и стали прикрывать меня точным огнём. Я же, перебегая от воронки к воронке, просто забросал немцев тем запасом гранат, что взял с собой. Уцелевшие немцы ушли, трое осназовцев пошли за ними, не преследовать, сил и желания не было, а проследить, чтобы не вернулись. Остальные отходили от боя, ведь он полтора часа длился. Долго, и, если бы не наша группа, немцы уже зачищали бы территорию.