Ирина Котова - Расколотый мир [litres]

– Тихо! – рявкнули над самым ухом. – Стоять! Тихо! Богуславская, не дергайтесь, богов ради, хотя бы десять секунд, иначе я за себя не ручаюсь!

Алина замерла, тяжело дыша и широко раскрыв невидящие от страха глаза. Захват стал мягче, затем ее и вовсе отпустили.

– Услышали меня? – произнес все тот же недовольный, раздраженный, самый чудесный в мире голос.

Она повернулась, коснулась саднящим затылком ствола, прижала руку ко рту, глядя на незнакомого черноволосого мужика, бородатого и странно одетого. За спиной его были два черных крепких крыла – от плеч до ягодиц; из-за них с перепугу он и показался ей огромным.

– Лорд Тротт? – произнесла Алина тоненько, протянула руку и недоверчиво коснулась его влажной заросшей щеки. И тут же отвела ладонь. Взгляд ее метался по его лицу, остановился на губах. Да, губы, тонкие, четко очерченные, поджатые, принадлежали профессору. И глаза… форма, и брови… и скулы.

– Вы тоже выглядите иначе, – сухо проговорил Тротт, осматривая ее. Задержал взгляд на выступающих ребрах, присел, коснулся рукой раны на ноге, поджал губы сильнее. Развязал мешок, что-то достал из него. – Поднимите руки.

Алина тупо, как кукла, выполнила команду, слишком ошеломленная, чтобы стыдиться, и профессор довольно грубо натянул на нее какую-то одежду, пахнущую морем и похожую на очень просторную сорочку до колен, которая прижала мокрые крылья к спине.

– Еще раны есть?

Принцесса замотала головой, не в силах издать ни звука.

– Сколько вы не ели?

Она открыла рот, заморгала, с силой потерла кулаком глаза, всхлипнула и, стыдясь себя, с облегчением разревелась.

Очень далеко от них, в огромном, воняющем нечистотами, кровью и дымом лагере армии тха-нор-арха, императора Лортаха, царило возбужденное оживление. Сверху равнина, занятая наемниками и солдатами, напоминала гигантский клокочущий котел, из которого в небеса вырывались шум людских голосов и резкие приказы командиров, рев и свист инсектоидов, блеянье мелких местных коз и петушиные крики. То тут, то там со стоянки снимались целые отряды, сливались в полки и, как бурлящие рукава течений, направлялись в разные стороны. Сворачивались шатры командующих, к лагерю подвозили обозы с припасами, чтобы обеспечить солдат на первые дни. Тут же дымили костры с похлебкой для ожидавших своей очереди отрядов, наказывали плетьми преступников и скармливали охонгу подравшегося с нором, и тут же наспех щупали лагерных девок – когда еще получится потешиться с бабой?

Войска делили на несколько армий, собирающихся у аккуратно положенных на землю на расстоянии десятков километров друг от друга сфер из эновера.

Их время еще не пришло. Зато пришло время вдохновенных речей и обещаний уставшим от ожидания солдатам, а также простейшего инструктажа. Говорили орхи – сержанты, помощники благородных тха-норов, передавали волю самого императора, и наемники, и солдатня слушали тихо, без шепотков – плетей получить никому не хотелось.

Несколько дней назад почти тысячу самых знатных норов собрали в ближайшей твердыне, и там с ними встретился сам император. Он озвучил волю богов и приказал выстраивать войска, потому что врата в тучный богатый мир откроются в течение декады. И кратко расписал то, что дала ему увидеть божественная тень о другом мире.

Пока сидящие за длинным столом тиодхары – генералы – и собравшиеся за их спинами подчиненные из командирского состава благоговейно всматривались в свеженькие, тщательно прорисованные карты их будущего мира и слушали тха-нор-арха, тихие слуги обносили всех вязким, похожим на ягодно-травный кисель дурманящим напитком, что открывал сознание. Никто не посмел отказаться выпить его.

Император Итхир-Кас был потомком первого императора, пришедшего сюда с армией инсектоидных богов. Это был сухощавый высокий старик с седыми редкими волосами, впалыми щеками и выступающей челюстью – особенности придавали его лицу сходство с черепом. Взгляд его казался немного безумным: даже сыновья ежились, когда он смотрел на них. Глаза его чуть косили и отличались цветом – карий и выцветший, почти розовый зрачок. Говорили, что его будущие жены и рабыни падали в обморок, когда он принимал решение пополнить свою женскую половину, – так его боялись.

Но причина всеобщего страха, конечно, состояла не только во внешности и не в том, что императора, перешагнувшего семидесятилетний рубеж, воспринимали почти бессмертным. В этом мире до тридцати пяти доживали немногие, а правитель до сих пор легко поднимал тяжелый меч, пережил множество покушений и казнил, помимо знатных заговорщиков, и двоих своих сыновей. Боялись императора даже не из-за его жестокости и любви к кровавым зрелищам. Жестокость в этом мире воспринимали нормой. Ужас у подданных вызывало умение Итхир-Каса подчинять своей воле людей, управлять их сознанием. Это был дар богов всем потомкам первого императора Лортаха.

И сейчас, когда тха-норы испробовали специально поданное им зелье и, не в силах бороться со сном, опустились спать – кто на стол, кто на пол огромного зала, – император закрыл глаза, принимая в себя единственную вернувшуюся с Туры тень, и та несколько часов подряд впечатывала в мозги присутствующих нужные знания о языке, географии и устройстве мира, который им предстояло захватить.

Собравшиеся проснулись на следующее утро и новыми глазами смотрели на карты, обсуждая тактику и стратегию будущих сражений, – уже не как верующие, а как знающие, увидевшие новый мир своими глазами. Учитывали, что в некоторых странах Туры сейчас холодно, рисовали планы передвижения, захвата городов и деревень для пополнения запасов и пропитания армий. Задача была сложной, но в победе никто не сомневался.

Мир, который им предстояло захватить для своих богов, слишком давно не знал войн. Армии даже самых развитых стран были маленькими, и военные механизмы и орудия не могли бы серьезно помешать продвижению стотысячных армий тха-нор-арха.

Беспокойство вызывали так называемые маги, но их было всего несколько десятков тысяч – и рано или поздно они все будут уничтожены. А ради иномирных богатств, невиданных дворцов и устойчивой земли, на которую не надвигается неуклонно океан, стоило рискнуть.

30 января, понедельник, Инляндия, Лаунвайт

Люк Дармоншир

Обычно в эти дни мир находился в состоянии радостного предвкушения праздника, наступления весеннего сезона Белого. Но в этот раз канун нового года был тягостным и мрачным, и не спасали ни сияющие огоньками гирлянд магазины и улицы, ни украшенные фигурками и лентами плетеные и шестиугольные «дома сезонов» на площадях, ни предчувствие весны.