Ирина Котова - Расколотый мир [litres]

Сбоку снова раздалось сопение; Ани повернула голову. Ее тер-сели сходил с ума: катался по полу, словно кошка, дрыгал лапами, поскуливал, прыгая за трепещущими занавесками у окон. Снова тявкнул, и в ответ на его игривый зов в импровизированный кабинет Владычицы из предрассветных сумерек впорхнула стайка весело посвистывающих анодари, завертелась вокруг водяного пса – тот и вовсе взбесился. Ани, окруженная маленькими стихийными духами, придержала бумаги и строго проговорила:

– На выход!

Тер-сели, обиженно гавкнув, просочился сквозь пол – и через несколько секунд снаружи послышалось его тявканье. Туда же понеслись анодари.

Скрипнула дверь. Ани оглянулась и поняла, что поработать с утра теперь не получится. Владыка Нории прошел в кабинет, сделал неуловимое движение кистью – и светильники засияли ярче, – склонился к жене, с удовольствием коснулся губами ее волос. И отошел к окну, вгляделся в полумрак.

– Позавтракаешь со мной? – спросил он. Глаза его были красными, выглядел он уставшим, но с удовольствием втягивал носом воздух, и Ани с удивлением увидела, как хищно заострилось лицо мужа. По телу ее пробежала дрожь. – Сегодня долгожданный день. Наш народ так ждал его, Ани-эна. Я торопился, боялся не успеть до восхода солнца. Хочу, чтобы ты увидела полет, шари. И услышала. Те, кто в браке, проводят этот день со своими парами, и я хочу провести его с тобой.

Всего две недели прошло с их свадьбы, две недели, до отказа наполненные событиями, а они оба уже тяжело работали и даже краешек огромной горы нужных дел еще не сдвинули. Нории посещал ожившие города Песков, куда тоже начинали подтягиваться кочевники из бывшей пустыни, срочно ставил в управление кого-то из драконов – пока не начнут появляться новые Владыки. В каждом из белых городов нужно было помогать налаживать жизнь. Накануне после Королевского совета он улетел в Ставию, затем навестил прибрежную Лонкару, которая была столицей при его отце, и только сейчас вернулся. Нории плотно занимался налаживанием жизни в Песках, оставив Ани внешние связи, и часто случалось теперь так, что и за поздним ужином (когда они оба были в Истаиле) продолжалось обсуждение дел и планов.

Оно прекращалось только в спальне. Дверь открывали Владыка и Владычица, а заходили туда мужчина и женщина, и не было места на прохладных простынях широкого семейного ложа чему-либо, кроме них двоих.

Завтрак накрыли в укромном месте на берегу одного из прудов, выставили далеко по кругу охрану – чтобы никто не нарушил отдых молодоженов. Нории вел Ангелину по парку, посматривая на восток: солнце уже зажгло розовым и желтым паутину облаков у горизонта, окутало купол дворца перламутровым сиянием и вот-вот должно было появиться во всей своей славе.

На шелковом покрывале, постеленном прямо на свежую траву, были выставлены серебряные черненые подносы, а на них дымился чайник с чаем, стояли блюда со свежими сладостями, лежали горками сладко пахнущие медом ягоды и фрукты.

– Мне нужно освежиться, – Нории подхватил с блюда кусочек дыни и с наслаждением проглотил его, – потом я присоединюсь к тебе, Ани. Не хочешь со мной?

– Позже, – горьковатый вкус кофе во рту захотелось смыть чаем, да и сладкие лепешки манили запахом печеных тертых орехов.

Владыка оставил ее наслаждаться завтраком, а сам скинул одежду и пошел в пруд. Ангелина, чувствуя сквозь легкое платье прохладный шелк покрывала, расслабленно ела, пила любимый чай и наблюдала, как в рассветной дымке, среди яркой зелени пышных деревьев рассекает стальную воду ее мужчина. И почти пропустила момент, когда на ветви упали первые солнечные лучи.

Нории, выходящий на берег, остановился – солнце высветило его всего, засияли тонкие узоры на теле, – и поднял голову, зажмурившись. И в этот момент раздался первый вибрирующий драконий крик, пробирающий до нутра, сбивший дыхание, – и в небеса над дворцом вертикально взмыла первая драконица, кружась вокруг своей оси, как огромная, сияющая нежно-розовым бабочка. Она поднялась так высоко, что глаза уже не могли рассмотреть – просто сверкающая точка в небесах, – и потом тихо, по широкой спирали, не двигая крыльями, начала спускаться к земле, выпевая нежную, курлыкающую, почти мурлыкающую песню, – даже Ангелине захотелось улыбаться, и дыхание участилось, и губы пересохли.

За первой драконицей торжественно и с победными криками поднимались другие, и вскоре почти два десятка кружились над Истаилом, похожие на волшебных птиц, на легкие опадающие перышки. И они пели, пели… боги, как они пели! Казалось, от этой полной жизни песни деревья на глазах становятся зеленее, и трава пробивается юными свеже-салатовыми ростками, и распускаются новые цветы, и ветер становится все нежнее. Ангелина затаила дыхание – ей самой хотелось раскинуть руки и взлететь, присоединиться к медленному танцу дракониц.

И тут над парком прокатился агрессивный трубный рев, и вверх, тяжело взмахивая крыльями, поднялся кто-то из драконов. Он не танцевал – он стрелой рванулся к одной из дракониц, к другой – выпуская когти, планируя сверху, – но его сбил второй, и в небесах началась настоящая драка.

То и дело в небеса взмывали драконы, и драконицы, дразня их, изворачивались из пастей и огромных лап, пронзительными криками подбадривали бойцов и стремительно улетали куда-то на север, как только начинал определяться победитель. Сверху летели настоящие пух и перья, а Ангелина все никак не могла вздохнуть полной грудью.

Драконы, окрашенные кровью, источали вибрирующую ярость и неслись за улетающими самками, и до ужаса возбуждающе и страстно хотелось понять, что же происходит потом, наедине.

– Охота еще долго продлится, – раздался рядом с ней рокочущий голос Нории. Он протягивал жене руку, но смотрел багровыми глазами в небеса и улыбался, и седая прядь в его волосах казалась серебряной. – Присоединятся к ней драконы и драконицы из других городов, и будет еще немало боев.

– Ты бы хотел быть с ними? – спросила Ани, принимая его руку и поднимаясь.

– Я уже там, где хочу быть, шари, – Нории притянул ее к своему мокрому телу, зарылся пальцами в волосы и жадно, голодно поцеловал.

Он любил ее там, на красно-зеленом шелке, среди серебряных блюд, под далекий рев драконов и манящее курлыканье дракониц, и воистину ненасытен был в это утро. Слизывал с ее спины раздавленные ягоды, кормил сладостями, вжимал тяжелым телом в разогревшуюся землю, омывал в теплых водах пруда. Нежный, напоенный страстью и весенним чистым ароматом ветер легко гладил их тела, когда они отдыхали рядом, глядя в слепящие лазурью небеса.

Внутри Ангелины вскипала, набирала мощь эйфория такой силы, что в какой-то момент она вдруг увидела прохладную голубоватую ауру Нории и потянулась к ней, раскрываясь навстречу и жадно впитывая в себя. Засмеялась, поднимаясь вверх тонким жаром – над прудом, над зелеными кронами деревьев, – раскинула руки-крылья, глядя на задравшего голову, улыбающегося, ставшего очень маленьким Нории… и понеслась прочь, увидев в зеркале воды огромное отражение белой драконицы с красным гребнем. Свое отражение.