Ирина Котова - Расколотый мир [litres]

Василина сжала зубы и подавила желание закрыть лицо руками.

– В любом случае нам потребуются оружие и боеприпасы, – продолжал Лосев, – потому что вражеские армии, захватив Инляндию, могут захотеть пойти к нам. Мы сейчас укрепляем западные границы, подтягиваем к ним часть техники и личного состава из прилегающих областей. И я подготовил проект приказа о мобилизации населения, моя госпожа. Мы никогда раньше ее не проводили, поэтому необходимо ваше согласие и разрешение на выделение нужного бюджета.

Ее величество без лишних слов протянула руку за бумагами, просмотрела их – присутствующие эти несколько минут использовали для похода по своим надобностям, ибо совещание шло уже давно, – и подписала. Ее почти трясло, и она вдруг поняла: это тревога. Точно что-то случится. Что-то, похожее на вчерашние землетрясения.

Слава богам, дрожь земли почти прекратилась, откликаясь слабенькими афтершоками и попыхиваниями вулканов. И Василине до сих пор не верилось, что именно она смогла это остановить.

Единственным добрым событием за сегодняшний чудовищный день был звонок Полины после полудня. Поля, будто совсем не поменявшаяся после долгого отсутствия своей души на Туре, тараторила, задавая сотню вопросов. Только голос ее был слабее, чем обычно. А Василина, стараясь не всхлипывать и вытирая текущие по щекам от счастья слезы, сумбурно попыталась рассказать обо всем: и о свадьбах Ани и Марины, и о том, что Каролина сейчас с отцом у Ангелины в Песках. И о том, что Алинка оказалась темной и сейчас спит.

– Вот это да, – озадаченно проговорила Поля. – Значит… ее отец из темных?

– Да. – Василина поколебалась и решилась: – Полюш, знаешь, твой отец тоже…

– Мне рассказал Демьян, – вздохнула Полина. – Точнее, я сама вспомнила и спросила у него. Так забавно, Вась, я урывками вспоминаю, как была медведицей. И смешно, и страшно. И Игоря Ивановича вспомнила.

– Не расстроилась?

Пол помолчала, и Василина словно увидела, как она пожимает худыми острыми плечами.

– Он хороший человек, и я всегда к нему что-то особенное ощущала. А отца я все равно люблю. Нет, удивилась, конечно, попереживала, но все уже прошло, Вась.

– Я очень хочу прийти сейчас к тебе, – с горечью проговорила королева. – Но не могу, Полин. В мире творится что-то страшное. У вас все в порядке?

– Демьян сейчас со мной, значит все хорошо, – уверенно заявила Полина. – Я все понимаю, Васюш. Мы увидимся еще. Обязательно.

После того как перерыв в совещании закончился, пришел черед отчета Тандаджи о зачистке кладбищ.

– Ситуация выравнивается, – говорил он, – вчера был всплеск, но после ночного землетрясения число восстающих захоронений снизилось, и есть надежда, что в день мы будем иметь не больше двух-трех происшествий, как и до Поворота года. Плохо, что начинаются проблемы с телепортами: мобильность войск очень снижается, и нежить успевает выйти за пределы захоронений. Поэтому жертв больше, чем могло бы быть. Но сейчас в срочном порядке собираются еще четыре листолета, мы и далее надеемся пополнять парк летательных аппаратов…

В кабинет, пока говорил Тандаджи, заглянул один из агентов Стрелковского, неслышно проскользил к начальнику, положил перед ним стопку заполненных бумаг, накопитель с записью, что-то зашептал на ухо. Василина слушала тидусса, краем глаза поглядывая на Игоря Ивановича. Лицо его становилось все серьезнее, и он кивком поблагодарил помощника, указал на накопитель и на экран.

– Ваше величество, – произнес Стрелковский настойчиво, – полковник. Прошу простить за то, что прерываю, но новости срочные.

Тандаджи спокойно склонил голову и сел на место, а Стрелковский продолжал:

– Во-первых, только что стало известно, что сопротивление в Лаунвайте прекращено. Город сдан захватчикам.

И в напряженном молчании он продолжил:

– Во-вторых, в окрестностях Терлассы около часа назад появлялся переход.

– Появлялся? – удивилась Василина.

– Именно, – кивнул Игорь Иванович. – Кадры сняты издалека, запись плохая, но это нужно увидеть.

Три последующие минуты собравшиеся тихо наблюдали, как гигантская волна заливает открывшийся портал. Снято было, очевидно, не с самой высокой крыши столицы, но и сияние «цветка», и поднявшееся над городом море было видно очень хорошо. Запись по просьбе королевы прокрутили несколько раз, пока она не рассмотрела все в деталях.

Дверь снова скрипнула, на этот раз вошедший направился к Тандаджи. Картина с шепотом на ухо, бумагами и накопителем повторилась в точности.

– Значит, порталы можно закрыть, – подвела итог королева, снова ежась и потирая под столом холодные руки. – И, возможно, будь живы Луциус и Гюнтер, они бы не допустили прорыва у себя.

– Этого мы уже не узнаем, – ровно проговорил Байдек. – Майло, у тебя, по всей видимости, тоже есть что сказать?

– Да, ваше высочество, – лицо тидусса, и так обычно равнодушное, превратилось в каменную маску, только губы двигались. – Поступила информация от ректора МагУниверситета Александра Свидерского. На него завязана группа наблюдения за порталами. На севере Иоаннесбурга обнаружено характерное стихийное возмущение. Судя по всему, в ближайшее время нам стоит ожидать открытия портала.

После того как совещание оперативно закончилось – время разговоров прошло, наступило время действовать, – и на север Иоаннесбурга устремились войска, начали подвозить артиллерию и боеприпасы, королева Василина в состоянии невозможного нервного напряжения вернулась в свои покои.

Ей было так страшно, что она кусала кулаки, когда Мариан не видел, и заставляла себя не плакать. Но все же, стоило мужу уйти готовить гвардию к обороне дворца, расплакалась, не выдержала.

Холод пробирал ее до костей, и казалось, что под ногами подрагивает земля. Горничная по ее приказу разожгла старый камин, который топился так редко, что и не вспомнить, и королева уселась почти вплотную, вздыхая и переживая все, что узнала.

Ну почему Талия может, а она – нет? Что толку от того, что она коронована и инициирована, что может управляться с огнем, если понятия не имеет, как справиться с этой напастью?

У Василины периодически начинала кружиться голова, и казалось ей, что сидит она на каком-то узком островке над бездной, а снизу на нее выжидающе и настойчиво смотрит кто-то огромный. И куда-то зовет.

– Я схожу с ума, – прошептала королева, впадая в то же нервное беспокойство, что и вчера перед выходом в заснеженный сад поместья Байдек. Ладони и ступни ее начали гореть, а тело оставалось таким же ледяным. – Боги… – голос стал совсем жалобным, – отец, помоги мне, пожалуйста, подскажи, что делать?

Не было отклика, разве что огонь наконец-то согрел ее на мгновение. Но снова стало зябко. Не мог помочь и любимый Мариан, потому что не знал как. И никого знающего рядом не было. Вряд ли помог бы и Алмаз Григорьевич, даже если бы был здесь, – все же он простой классический маг и о возможностях крови Красных знает только то, что ему доступно.