Роман Злотников - Нечистая кровь. Книга 2. Корни Тьмы [litres]

– Как вам удалось обмануть лекарей?

– Мой отец научил меня не бояться, – коротко улыбнулась Ингери. – А моя мать – обманывать мужчин. Я бы смогла убедить вас в своей девственности в брачную ночь, даже если бы не была невинна. Обмануть лекарей тоже не так уж сложно.

– Это ваша островная магия?

– Да, отчасти. А еще – умение убеждать. Я симулировала основные признаки беременности, а во время осмотра просто не позволила лекарям совершить все необходимые манипуляции, будто бы опасаясь за сохранность плода. Поскольку этот плод мог стать в будущем новым королем, они не посмели меня ни к чему принуждать. Словом, я была достаточно убедительна.

– Я с самого начала подозревал, что вы коварная женщина, – с восхищением сказал Яннем. – Вы не боитесь так просто признаваться мне в том, какая вы умелая лгунья?

– Нисколько, сир. Вам ведь я никогда не лгала. И не собираюсь впредь. Я ваша супруга и всегда буду на одной с вами стороне.

«Так же, как и мой брат. Моя семья», – подумал Яннем, и опять что-то шевельнулось у него внутри, на недостижимой глубине – не сомнения, не подозрительность и не гнев, как прежде. Яннем не мог подобрать этому ощущению описания на словах, но от него определенно в груди становилось теплее.

– А как вы сговорились с Катрионой? Вам удалось выйти с ней на связь? Вы ведь сидели в святилище, почти как узница.

– Она сама ко мне пришла. И сама предложила помочь.

– И вы поверили ей, родной дочери главного мятежника?

– Я поверила не дочери мятежника, а жене вашего брата. Того, кому вы беззаветно верите. Теперь я понимаю, почему.

– В их браке нет любви. Она могла его предать.

– Она любит своего сына. И она не глупа. Хотя и вы, и Брайс считаете иначе, но вы не правы, сир… если дозволено мне будет вам об этом сказать.

– Дозволено, – пробормотал Яннем. – Почему бы и не дозволено…

Он вспомнил единственную женщину, которой позволял критиковать себя и свои решения. Которой рассказывал все, которую мечтал сделать своей королевой. Он понятия не имел, почему и куда она ушла. И вдруг, впервые за пять лет, подумал, что это не имеет никакого значения. Это осталось в прошлом.

Будущее стояло перед ним в королевских одеждах, в тяжелом венце, строго и печально глядя на него и говоря ему правду в глаза.

И такое будущее Яннем, пожалуй, мог принять.

– Мы договорились с Катрионой, что я буду тянуть время, не позволяя лорду Айвору короновать Алвура. А она тем временем вышла с вами на связь и передавала своему отцу дезинформацию от ваших людей. Мы много обсуждали это, даже репетировали, как она станет говорить с отцом, чтобы не возбудить подозрений. За одним из таких разговоров нас застал жрец, который, как я думаю, был приставлен ко мне шпионить. Лорд Айвор не верил в мою беременность и все надеялся, что в разговоре с Катрионой я проболтаюсь.

– Он застал вас как раз за таким разговором? И что вы сделали?

– Я убила его, – спокойно сказала Ингери, а когда Яннем невольно вздрогнул, пораженный бесстрастностью ее тона, так же невозмутимо добавила: – Мы с Катрионой сделали это вместе. Я ударила его по голове кувшином для воды, а когда он упал, набросила ему на горло мой пояс. Катриона засунула ему в рот свой платок и держала его за ноги, пока я его душила. Это был худенький тщедушный юноша, совсем молодой. А нас было двое, и мы обе хотели жить.

Яннем в потрясении смотрел на нее. От женщины с пиратских островов он еще мог подобного ожидать, но чтобы Катриона?! Вот тебе и безгласная мышка! Хотя он не раз слышал, что женщины, чьи дети оказываются в опасности, превращаются в лютых волчиц и становятся способны на любые безумства.

– Вы меня поразили, моя леди. Говорю это без утайки, потому что на моем лице и так наверняка все написано, – сказал Яннем, и Ингери улыбнулась – в первый раз с тех пор, как он вернулся. Странно, словно солнечный луч озарил полутемную опочивальню. Яннем никогда прежде не замечал, до чего его жену красит улыбка.

– Иди ко мне, – сказал он, протягивая руку.

Он снял с ее волос тяжелый венец, развязал многочисленные завязки мантии, расстегнул крючки на корсаже. Она стояла неподвижно, как кукла, не шевелясь под его осторожными прикосновениями. Оголив белоснежную спину, Яннем легонько прошелся кончиками пальцев по выступающим под кожей позвонкам. Как она исхудала. Беременную королеву держали, похоже, на хлебе и воде. Лорду-пресвитеру предстоит ответить за это. Как и за все остальное. Но позже. Для этого дня достаточно крови, теперь Яннему хотелось совсем иного.

Ему хотелось любви.

Он припал губами к шее своей королевы. Ингери вздрогнула. Прежде Яннем с ней не разменивался на долгие прелюдии: погасить свечи, задрать ночную сорочку, выполнить супружеский долг и уйти из спальни, чтобы до утра промучиться бессонницей за книгой. Больше он так не хотел. Она такого не заслужила.

– Проси у меня все, чего пожелаешь, – сказал он, целуя ее в то место, где длинная шея переходила в покатое белоснежное плечо.

– Я желаю быть вам хорошей женой, – сказала Ингери, но ее голос звучал уже не так холодно и бесстрастно. В нем прорывалось едва заметное, непривычное для них обоих возбуждение, смешанное с удивлением: Яннем никогда прежде не целовал ее так. Она и не знала, что это возможно. – Хочу родить вам сына. Быть достойной королевой Митрила.

– Ты спасла своего короля, – сказал Яннем, целуя ее в то же самое место с другой стороны. – Ты уже достойна меня. А вот достоин ли я тебя, это большой вопрос.

Ингери обернулась к нему, пытаясь что-то сказать, но Яннем снова накрыл ее губы своими, как тогда на подвесном мосту у замковых ворот, и она лишь обессиленно застонала, обмякая в его руках. В первый раз обмякая по-настоящему, отдавая себя в его власть и на его милость. Яннем подхватил ее на руки, отцепленная от корсажа юбка упала на пол. Яннем переступил через ворох шелка и бережно положил свою жену на королевское ложе, словно она была новобрачной, а он – сгорающим от нетерпения влюбленным женихом.

В некотором смысле это так и было.

Она выгнулась под его ртом, приникшим к ее плоти, застонала, и Яннем прошептал, задевая губами ее кожу:

– Прости меня, Ингёр. Прости меня за все.

Он почувствовал, как она вплетает пальцы в его волосы, и поднял голову. Ингёр лежала на подушках обнаженная, широко разведя ноги, распахнув ярко блестящие глаза, с разметавшимися по плечам огненно-рыжими волосами.

– Я тебя прощаю, – сказала она. – Спасибо, что вернулся ко мне. Давай начнем все заново.

О да, подумал Яннем, принимая этот бесценный дар, тысячу раз «да». Он много грешил против всех существующих в мире богов и совершил немало преступлений, как против своего народа, так и против собственной крови и самого себя. Но ничто еще не потеряно, потому что всегда можно начать заново.