Алексей Бессонов - Лабиринт кочевников

Мусорного ведра в кухне не нашлось, так что Яну пришлось использовать пакет из магазина. Порывшись в нижней части буфета, он нашел небольшую фарфоровую пепельницу – тут, по-видимому, курили только гости – и, поставив ее на стол, снова плеснул себе коньяку. Ему нравилось в этом доме. Здесь было как-то тепло… и надвигающаяся зима с неизбежными метелями, морозами и ледяной дымкой над Граей казалась далекой и совсем-совсем не страшной.

Едва Климов налил себе вторую чашку чаю, в калитку неожиданно грохнули.

– Эй! – услышал Ян слабый крик с улицы. – Есть кто? Кто в доме?

Климов набросил на плечи куртку, влез в ботинки и отпер входную дверь.

– Что надо? – рявкнул он, оставаясь благоразумно за углом дома. – Вы кто?

– Сосед! – раздалось из-за калитки. – А вы хозяин?

– Хозяин! Документы, что ли, показать?

– Да хорошо бы!.. А то райотдел тут рядом, за углом, и меня все знают!

Ян прошагал по обледенелой дорожке, выложенной бетонными плитками, отпер калитку и увидел невысокого, но широкоплечего мужчину лет пятидесяти в потасканной летной куртке с меховым воротником. Левую руку мужчина держал за спиной.

– Ян… Ян Климов. Проходите, пожалуйста, у меня как раз чай еще не остыл.

Мужик пару раз хлопнул большими светлыми глазами, потоптался немного на месте, потом все же вошел во двор. В руке у него оказалась милицейская дубинка.

– Да проходите вы, – спокойно произнес Ян. – Идемте, у меня бумаги прямо на кухне валяются. Я ж только приехал.

Он прошел к дому, открыл дверь, впуская незваного гостя, разулся и зашел в кухню.

– Вот, пожалуйста, – Ян протянул мужчине свой паспорт и документы на дом. – Смотрите, сколько хотите.

– Да я понял, – сосед глянул в паспорт, вернул его со вздохом. – И коробки у вас там вон. Вы меня извините. Меня за домом присмотреть просили. Владислав меня зовут, – он неловко сунул Яну короткопалую лапу и вздохнул: – Уж простите. Хорошо, что сосед появился. На соседней улице дом года не простоял – хозяева в Тюмень уехали, – так вынесли все до ложки до последней.

– Может, все-таки чаю? У меня и коньячок найдется.

– Не-не-не! – зажмурился от ужаса Владислав. – Это как моя в командировку в Пермь уедет, так тогда только. Она у меня – о-ох! Ну, закройте за мной, пойду я, а то она щас через забор орать начнет.

В половине двенадцатого Ян повязал немного пахнущий нафталином галстук из наследства старого хозяина, надел темный свитер с вырезом и облачился в свое любимое кожаное пальто, которое он купил в девяносто четвертом в Каире.

До Щорса идти было недолго, а там уже и вовсе рядом.

В четверть первого он остановился у массивной пятиэтажки сталинского стиля, возле дубовых дверей которой поблескивала фальшивым золотом табличка с двуглавым орлом.

– Мне к Вадим Сергеичу, – сказал Ян дежурному в стеклянной будочке. – Он ждет, мы созванивались.

– Как звать вас? – строго спросил немолодой сержант, снимая трубку внутреннего телефона.

– Климов, Ян Антонович. Он знает…

Сержант набрал какой-то номер, доложил неслышно для Яна, а потом два раза энергично кивнул и повернулся:

– Пропуск сказали не выписывать. Поднимайтесь на третий этаж, там налево, кабинет семнадцать. Вас ждут.

Климов послушно кивнул и прошел через раскрывшийся перед ним парапет. Широкая центральная лестница, расходящаяся потом на две ветви, была застелена грязным и местами вытертым ковром, который, видимо, не меняли лет двадцать. Семнадцатый кабинет нашелся в дальнем конце коридора с лакированными деревянными панелями на стенах. Ян постучал, и дверь открылась почти сразу.

– Климов? – спросила его невысокая полненькая блондинка лет тридцати. – Ах, Ян Антоныч, похудели вы! Не признала сразу. Проходите… только вот шеф, – она перешла на шепот, – уезжает уже. В мэрию…

– Ну, тут, – Ян запустил руку в карман пальто и достал плитку французского шоколада, купленную еще в Москве, – что будет, то и будет. Я ж, Светочка, так, договориться только.

Он распахнул обитую черным кожзамом дверь и оказался в просторном кабинете со знакомыми лакированными панелями на стенах. От громадного начальственного стола буквой «Т» шел стол для подчиненных, обставленный мягкими истертыми стульями. Хозяин кабинета, широкоплечий лысеющий подполковник, встретил Яна у самой двери, не дав ему пройти дальше: облапил, чмокнул в щеку и указал на кресло в углу.

– Садись, Яныч, только вот времени у меня, увы, совсем… Я вечером отзвонюсь, лады?

Подполковник достал из правой тумбы стола початую бутылку шотландского виски, привычно плеснул в два стакана – Климову почти полный, себе чуть-чуть, на донце.

– Мэр у нас новый, – вздохнул он.

– Да ты что? – искренне поднял брови Ян.

– Ага… из ваших, армейских – метет метла, что мама дорогая. Того и гляди и меня сметет. Так что… ну да ладно.

Климов поднял стакан, они чокнулись, и подполковник потянулся к приоткрытому шкафу, где висела его шинель. Ян встал.

– Вечером… Вечером – обещаю. Уж прости меня, Яныч, так все меняется… да, и вот что: райотдел у тебя там за углом, на Челюскинцев, так Светка отзвонится, чтобы они вокруг тебя приглядывали, если что. Мужик один в доме – знаешь, как бывает… иногда у нас дурак участковый хуже гопников.

– Давай, Сомов, – Ян улыбнулся и сделал полшага к двери. – Увидимся.

– Обещаю… – вздохнул подполковник.

Ян вышел на воздух и остановился, прикуривая. Мимо него, выплеснув серую грязь из лужи, пронеслась «японка» с чернявым бородатым юношей за рулем. Климов хмыкнул, отряхнул брюки и побрел в сторону проспекта Щорса. Дел у него было вроде бы по горло, а с другой стороны – и делать нечего. Все, чем он жил раньше, осталось за спиной и еще там, на маленьком кладбище в подмосковном поселке, где ждали его жена с дочерью.

На Щорса он снова остановился, растерянно глядя, как ползут мимо автобусы и бредут редкие прохожие с одинаково серыми лицами. Потом, встряхнувшись, зашел в длинный магазин, занимающий весь первый этаж пятиэтажной панельки. Справа был гастроном, слева торговали всяким китайским хламом. Поболтавшись по торговому залу, Климов вышел, так ничего и не купив. Метров через сто его глаза остановились на золотистой вывеске «Бар „Золушка“». Ян моргнул и решительно поднялся по скользким грязным ступенькам.

Полутемный зальчик оказался совершенно пуст. На хлопок входной двери из подсобки выскочила молоденькая девушка в синем рабочем кокошнике, встала с близорукой улыбкой за стойкой.

– Мне сто коньячку, – попросил он, устраиваясь на высоком стуле, – ну и бутербродик с икоркой, если есть у вас.

– С икрой? – переспросила девушка, недоуменно рассматривая хитрый узел его галстука родом из начала семидесятых. – А у нас нету… может, с колбаской?