Рик Риордан - Меч Лета [litres]

Мама велела мне убежать, и я это сделал. Она обещала, что позже разыщет меня, но этого не случилось. Позже, слушая новости, я узнал, что ее тело вынесли из пожара. У полиции ко мне было много вопросов. В квартире остались следы поджога. У меня с дисциплиной и поведением в школе дела обстояли не очень. Я убежал с места происшествия перед самым взрывом. Соседи свидетельствовали о громких криках и звуках падения, которые доносились из нашей квартиры. Но никто не сказал ни слова о волках с горящими синими глазами.

С той самой ночи я прячусь, живя под угрозой. Битва за выживание у меня занимает чересчур много сил, чтобы оплакать как следует маму. Несколько раз я впадал в сомнение: может, мне эти волки почудились? Но я ведь знаю, что не почудились.

И вот, спустя столько времени, дядя Рэндольф решил мне помочь!

Я с такой силой сжал маленькую доминошную плашку, что она впилась мне в ладонь.

– Ты не знаешь, что случилось с мамой. Тебе на нас с ней всегда было наплевать.

Рэндольф, опустив трость, тяжело на нее оперся и уставился на ковер. Полное впечатление, что обиделся.

– Я умолял твою маму, – глухо произнес он. – Я хотел, чтобы вы поселились здесь, где я смог бы тебя защитить. Она отказалась. А после того, как ее не стало… – Он покачал головой. – Магнус, ты даже не представляешь, сколько сил я потратил на твои поиски и в какой опасности ты находишься.

– Со мной полный порядок! – рявкнул ему в ответ я, хотя сердце мое колотилось о ребра. – Нормально заботился о себе.

– Может, и так, – кивнул он. – Но эти дни подошли к концу.

Он так уверенно это сказал, что у меня затряслись поджилки.

– Тебе шестнадцать, – тем временем продолжал дядя Рэндольф. – Ты уже стал мужчиной. В ночь гибели мамы тебе от них удалось спастись. Но больше они тебе этого не позволят. У нас с тобой есть единственный шанс. Единственный и последний. Позволь мне помочь. Иначе ты до конца дня просто не доживешь.

Тусклый зимний денек переливался в витражных стеклах, и цвет лица Рэндольфа постоянно менялся, как у хамелеона.

Мне не следовало приходить сюда. Полный идиотизм с моей стороны! Мама ведь сколько раз повторяла: «Не суйся к Рэндольфу». Так нет ведь, приспичило.

Чем больше он говорил, тем сильнее меня охватывал ужас и вместе с тем росла жажда выяснить, что он мне хочет сказать.

– Мне не нужна твоя помощь. – Я положил на стол странную маленькую доминошину. – И я не хочу…

– Я знаю о волках, – перебил он меня.

Ну, мог я после такого уйти?

– Я знаю, что ты их видел, – продолжал он. – Я знаю, кто этих существ прислал. Что бы там ни считала полиция, я знаю, что в действительности случилось с твоей мамой.

– Откуда ты…

Он снова меня перебил:

– Магнус, я должен тебе рассказать так много всего о твоих родителях и о том, что досталось тебе в наследство… О твоем отце…

По моему хребту прошлась ледяная проволока.

– Ты знал моего отца?

Я совершенно не собирался вручать в руки Рэндольфу рычаги управления. Жизнь на улице научила меня, как это опасно. Но тем не менее он меня зацепил. Мне было необходимо выяснить, что он знает, а он ведь знал. Это мне было ясно по блеску в его глазах.

– Да, Магнус, – быстро, как в лихорадке, проговорил он. – Я расскажу тебе о твоем отце, о гибели мамы и по какой причине она отказалась от моей помощи… Все это связано. – Его указательный палец метнулся в сторону экспозиции викинговского добра. – Я подчинил свою жизнь без остатка единственной цели. Пытался раскрыть одну историческую тайну, но до недавнего времени не видел картины в целом. Я ее вижу только теперь. Все вело к этому дню. Твоему шестнадцатилетию.

Я попятился к окну, стремясь оказаться как можно дальше от дяди Рэндольфа.

– Для меня девяносто процентов того, что ты говоришь, вообще темный лес. Но если ты можешь хоть что-нибудь рассказать об отце…

Дом с такой силой встряхнуло, будто вдалеке пальнули одновременно из нескольких пушек. Уши мне заложило от басовитого грохота.

– Они вот-вот будут здесь, – предупредил дядя Рэндольф. – Наше время на исходе.

– Кто они? – спросил я.

Он, опираясь на трость, двинулся в мою сторону. Колено правой его ноги не сгибалось.

– Магнус, я понимаю, что слишком много прошу, а у тебя нет особой причины мне доверять. И все же ты должен сейчас пойти со мной вместе. Я знаю, где спрятано то, что принадлежит тебе по праву рождения. – Он указал на стол, где лежали пергаменты. – Вдвоем мы сможем вернуть твое наследство, и это единственный способ тебя спасти.

Я глянул через плечо из окна на улицу. Хэрт исчез. Я бы на его месте поступил так же. Надо мне было его послушаться. Я попытался отыскать в дяде Рэндольфе сходство с мамой. Хоть одну маленькую общую черту, которая бы смогла внушить мне доверие. Но ничего не нашел. Фигура внушительная. Манеры скованные. Взгляд выразительных черных глаз напряженный. На лице ни малейшего признака чувства юмора… Он был полной противоположностью мамы.

– Моя машина стоит возле задней двери, – объявил он.

– М-может, мы подождем дядю Фредерика и Аннабет? – с надеждой пробормотал я.

Дядю Рэндольфа просто перекосило.

– Они мне не верят. Никогда мне не верили. Я привез их в Бостон лишь от отчаяния и в последней надежде, что они помогут тебя найти. Но теперь, когда ты уже здесь… – Он осекся.

Дом снова дрогнул. Грохнуло сильнее и ближе, чем в первый раз. Мне бы очень хотелось найти какую-нибудь простую причину: стройка поблизости, или военная церемония, или что-то другое, столь же легко объяснимое. Внутренний голос, однако, подсказывал мне совершенно иное. Нашу квартиру два года назад трясло точно так же и с точно таким же шумом, похожим на исполинскую поступь Гаргантюа.

– Пожалуйста, Магнус, – голос у Рэндольфа дрогнул. – Эти чудовища отняли у меня семью. Я потерял жену и дочерей.

– У… У тебя была семья? Мама мне не рассказывала.

– Она не считала нужным. Но Натали… твоя мама… Моя единственная сестра… Я любил ее. Ужасно, что я ее потерял. Я не могу потерять еще и тебя. Идем со мной. Отец твой оставил тебе кое-что. И это изменит миры.

В мозгу у меня столпилось чересчур много вопросов. Мне совершенно не нравилось пламя безумия в глазах Рэндольфа. Насторожило и озадачило, с каким видом он произнес вместо «мир» почему-то «миры». И наконец, я не верил, что он и впрямь так в доску расшибался, пытаясь меня найти с тех пор, как погибла мама. Да начни он по всем углам про меня расспрашивать и называй мое имя, кто-нибудь из моих бездомных друзей мигом дал бы мне знать, как это сделал сегодня Блитц, едва дядя Фредерик с Аннабет нарисовались поблизости со своими флаерами. Нет уж, мой дорогой обожаемый дядя. Раньше я явно тебе был без надобности. Но теперь что-то пошло по-другому, вот тут-то ты и засуетился.