Александра Лисина - Тёмный Эльф. Хранитель [litres]

– Не понимаю, – раздраженно бросил склонившийся над поврежденной конечностью эльф в белоснежных одеждах хранителя, но с крохотной черной полоской у ворота, выдающей в нем недостаточную силу. «Равный», как говорят сами перворожденные, или «поздно проснувшийся» – умелый целитель, но крайне слабый боевой маг, владеющий лишь крохами истинной магии Изиара. – Почему рана не заживает? Все остальное в порядке, а рука – словно в первый день!

– Он живуч, как кошка, – задумчиво обронил старший хранитель знаний, внимательно изучив неподвижного смертного. – И силен духом, раз сумел уцелеть под магическим огнем. Думаю, справится.

Темный эльф провел изящными пальцами по изувеченной кисти с неловко поджатыми пальцами и неуловимо нахмурился.

– Да, но почему не срастаются жилы? Почему не видно ни одного островка новой кожи? Он так быстро зарастил рану на груди, что должен был встать еще два дня назад. Скорость регенерации просто невероятная – я никогда не видел у смертного ничего подобного! Можно подумать, в нем течет наша кровь! Но сейчас процесс почти остановился: за последние дни мы не продвинулись ни на шаг!

– Спокойнее, Аттарис. Возможно, у него просто кончились силы на исцеление. Посмотри, какой худой – еле дышит.

– Я влил в него столько магии, что это способно поднять на ноги троих таких, как он, а этот… – пробурчал Аттарис, неспешно ощупывая края раны на груди ланнийца. – И здесь – тоже! Посмотри, Иттираэль: за три дня – ни одного сдвига! Такие же плотные и воспаленные! Можно подумать, он нам сопротивляется!

– Люди неспособны сопротивляться нашей магии, – успокоил сородича старший собрат. – Кому-кому, а нам с тобой это отлично известно. Работай дальше. Владыке не понравится, если в ближайшие дни не появится результатов.

Аттарис неслышно вздохнул, продолжая мять сильными пальцами изувеченную кожу, будто старался влить в нее еще немного магии. Страшные ожоги слегка искрились под действием его силы, иногда даже начинали поддаваться и плавиться, как воск на жарком солнце. Но стоило только хранителю убрать руку, как все возвращалось на свои места.

– Вот торково отродье! И на него я должен тратить свои силы?! – с досадой воскликнул он, отметив очередную неудачу. – Похоже, сдает владыка, раз какие-то смертные становятся ему дороже собственных подданных!

– Осторожнее, Аттарис, – вкрадчиво шепнул Иттираэль. – Не стоит говорить о повелителе подобных слов. Я ведь могу подумать, что ты замышляешь какую-то смуту.

Более молодой хранитель сильно вздрогнул.

– Нет. Я не это имел в виду! Я верен трону и повелителю!

– Конечно. Но если хочешь сохранить голову в будущем, поостерегись сомневаться в его силах. По крайней мере, в моем присутствии.

– Прости. Я только хотел…

– Знаю, что ты хотел, – мягко перебил собрата старший. – Мне тоже не нравится тратить наше общее время и силы на человека, вместо того чтобы заниматься действительно серьезными вещами. Но владыка мудр. И дальновиден. Если он считает, что человек того стоит, значит, нам придется сделать все, чтобы его не разочаровать. Не так ли?

– Да, конечно, – излишне поспешно согласился Аттарис, с беспокойством косясь на прищурившегося сородича. – Мы не всегда понимаем пути повелителя, но у него наверняка есть причины относиться к мальчишке как к равному и позволять ему так себя вести. Вполне возможно, он надеется завоевать его доверие и зачерпнуть немного сил. А без обоюдного согласия это будет невозможно.

– Верно, – благосклонно кивнул Иттираэль, и молодой эльф слегка расслабился. – Ты хорошо изучил старые хроники, Аттарис, и владеешь собой в совершенстве. Но не нам с тобой обсуждать и осуждать владыку. Наши силы слишком слабы, чтобы их можно было противопоставить «Огню жизни». А мальчишка, как ни крути, владеет им слишком плохо, чтобы рисковать разозлить его в такой опасной близости к ясеню. Владыка избрал долгий, но гораздо более безопасный путь к его сердцу, брат мой. Он сумеет сделать так, чтобы Тир сам принял нашу сторону. Повелитель – опытный воин и отличный стратег. У него получится сломить это ослиное упрямство.

– Согласен.

Иттираэль тонко улыбнулся и подумал: «Еще бы ты не был согласен!» – но произнес совсем другое:

– Я верю, что ты все сделаешь, как надо, Аттарис. Но впредь будь осторожнее в выражениях. Я понятно изъясняюсь?

– Вполне, – сглотнул эльф, нервно комкая подол своего роскошного облачения.

– Заканчивай со смертным и постарайся больше не сомневаться в мудрости владыки. Тем более твоих сил заведомо не хватит, чтобы оспорить его власть. – Иттираэль внимательно всмотрелся в побледневшего собрата и, с удовлетворением подметив в его глазах страх, вышел.

Лишь после того как он удалился на почтительное расстояние, Аттарис шумно выдохнул и бессильно сжал кулаки.

– Да, ты прав: моих сил действительно не хватит, – прошептал он, взглядом буквально испепеляя проклятого смертного, ставшего немым свидетелем его позора. – Может, я не способен на большее, чем простое лечение. Может, не могу создать истинный огонь, а в моих жилах его течет гораздо меньше, чем в твоих. Зато я умею возвращать потерянные души и закрывать такие раны, которые не победить никому из рода Л’аэртэ. Да, я лекарь, Иттираэль, и лекарь хороший. Тогда как из твоих уст льется один лишь яд – незаметный, но действенный и всегда смертельный. И твоего яда наверняка хватит не только для этого смертного, но даже для повелителя…

Уже к обеду Линнувиэль почувствовал, что с раной что-то не в порядке: левую руку саднило, жгло и беспрестанно дергало, несмотря на то что он сразу обработал края, а потом наложил травяную повязку, надежно прикрыв следы чужих зубов и кусок вырванной с мясом плоти. Эльфийский папоротник сделал свое дело – боль в месте укуса почти прошла, кровь не сочилась, края раны начали медленно смыкаться, и все выглядело вполне благопристойно. Однако через пару часов после схватки с гиенами боль почему-то вернулась. Да не просто вернулась, а начала неуклонно расти, постепенно пульсируя все сильнее и неумолимо расползаясь во все стороны.

Вскоре тонкие пальцы на раненой руке стали терять чувствительность, вынудив эльфа держать поводья только правой рукой. А к вечеру полностью онемели, несмотря на вторую перевязку и использованные Линнувиэлем редкие по силе эльфийские травы. Наконец, еще через час они скрючились и окончательно перестали шевелиться. А к ночи в них вновь запульсировала боль, причем настолько острая, что ее стало трудно скрывать.

Хранитель в который раз обеспокоенно покосился на темнеющее небо, в котором начали проступать признаки близящегося дождя, коснулся повязки пальцами второй руки и едва не вскрикнул – боль в поврежденной конечности вспыхнула такая, что у него свет в глазах померк. Казалось, его одновременно терзают тысячи маленьких демонов, медленно раздирая на части. Рвут, грызут и пилят тупой пилой, одновременно сжигая огнем. Причем не просто в пальцах, а уже выше, болело теперь до самой шеи, а вскоре боль начала стремительно расползаться и по всему остальному телу.