Александр Шапочкин - Исход [litres]

Тренировочную площадку мы покидали исключительно нашим дружным коллективом. Помятые кентаврихи остались вместе со своей капитаншей, как-то странно на меня посматривая. Да и Яна криво усмехалась, добавляя непоняток. Ну, умотали Сивку крутые горки, решила девочка немного поспать! Что тут такого? Главное, что я всё сделал грамотно и именно что погрузил её в сон, а не передавил или, не дай бог, сломал трахею. Я специально проверил!

И вообще – у меня медведь не кормленный!

Так что возвращались мы в особняк без сопровождающих, а потому совершенно случайно забрели на рабочее подворье, где суетились несколько эльфиек и человеко-деревяшек, видимо из обслуживающего персонала. Они же и объяснили, как собственно отсюда выбраться.

– Пойдём… – потянула меня за рукав Яна.

– Подожди, – ответил я, во все глаза всматриваясь в одного из работников, в этот момент активно машущего вилами, раскидывая сено из аккуратно сложенного стога по ручным тачкам, которые, по мере заполнения, увозила девочка лет десяти.

«Ни фига… – промелькнула у меня мысль, зацепившись за вполне себе округлые формы. – Это не человеческий ребёнок! Это ж местный хоббит… Точнее – хоббитянка!»

Но всё это прошло практически мимо, разве что благодаря «третьему глазу», потом как я неотрывно смотрел на работника в широкополой соломенной шляпе, из-под которой выбивалась неровно обрезанная и успевшая отрасти копна золотисто-блондинистых волос. И вроде бы – ну что такого? Ну работает себе человек у эльфов, и пусть трудится! Чего на него глазеть? Не видел, что ль, ни разу, как стог разбирают?

Вот только во-первых! Это явно был «белый человек», а во-вторых – его лицо…

– Валя? – прошептал я, а затем крикнул: – Валентин!

Кто бы это ни был, он повернулся ко мне, позволяя рассмотреть такое знакомое, пусть и перемазанное в грязи лицо. Опершись на вилы, с интересом осмотрел нашу компанию, а затем, видимо вспомнив, что сено себя само не раскидает, отвернулся, продолжив заниматься своим, наверное, очень важным делом. Действительно… мало ли кто тут ходит!

Цок-цоп-цот. Простучали копытца по доскам палубы и остановились у меня за спиной. – Брать уцыть? – произнёс с жутким акцентом мягкий, грудной голос Гересты, экс-капитана младших рыцарей-магов эльфийской гвардии, а по совместительству ещё и просто красивой кентаврихи.

– Айц! – не оборачиваясь, в который раз выдал я уже намертво заученное на языке ушастых слово «Нет».

Цоп-цок-цоб-цок. Преследующее меня уже второй день клацанье подковок и недовольное сопение возвестило, что мой личный мучитель, выждав пару секунд, направился следом за мной на корму. А так как мы находились на большой океанической эльфийской галере, отвязаться от этой упорной четвероногой девчонки можно было разве что в гальюне или забравшись на самую высокую мачту. Ни тебе крутых трапов, ни узких дверных проходов, пролезть в которые рослым кентаврам было бы затруднительно, а также полное отсутствие кают или каких-либо подсобных помещений, кроме кубрика.

Почти всё внутреннее пространство этого судна-транспортника было отдано под нужды корабельного госпиталя для раненых непарнокопытных, перевозимых им обратно на эльфийский остров. А на нижней палубе, под мерный пересчёт «ик-си», что значило «раз-два», и свист кнутов надзирательниц трудилась гребная команда, набранная практически поголовно из военнопленных ацтеков.

Рабство? Фактически – да, хотя говорить подобное в лицо ушастым не следовало, вполне могли подумать, что ты сравниваешь их с тёмными эльфами, у которых они и переняли подобную практику за годы, прошедшие с момента бегства на остров. Правда, называлось это куда как более пристойно, вроде «выполнения трудовой повинности и возвращения неоплатного долга народу детей Эллуры и их союзникам» – да и относились к краснокожим куда как лучше, нежели можно было подумать. Кормили вполне сытно, ежедневно исцеляли и заботились об общей гигиене подневольных работников вёсельного труда.

Ну а то, что страдальцы были поголовно кастратами – так что тут поделаешь, «слабым» женщинам вполне естественно хотелось как-то обезопасить себя, да и что уж тут говорить – данная процедура действительно снижала агрессию и шансы на возникновение бунта. Я подобные методы, конечно, не одобрял, но тут нужно было учитывать как наличие непримиримой вражды между народами, так и то, что творили со своими пленниками сами ацтеки. Другими словами, бумеранг – он такой! Как сильно ты его бросишь, так сильно он тебе в лоб и прилетит!

Тяжело вздохнув, слыша цокот копыт за спиной, я поднялся на верхнюю кормовую палубу и, забравшись на сваленные в кучу противопожарные мешки с песком, стал наблюдать за Юнь Ми, старательно выполняющей упражнения на растяжку. Вот – тоже проблема, но уже на двух ножках… Пережив убийство всей семьи и последующее похищение, девочка вбила себе в голову, что она должна стать сильнее, вернуться в родной город и отомстить, после чего я должен буду непременно на ней жениться, потому как такова была воля её отца. Ну а то, что он сам отменил помолвку – она, по-моему, просто не хотела помнить, и напоминать ей об этом было бессмысленно. Из-за этого моя ученица всё свободное время истязала себя тренировками, вот только систематическими их назвать было трудно, а потому развитие было медленным, а саму её вечерами приходилось отлавливать и уносить на руках, потому как передвигаться Юнь Ми уже не могла.

Следовало признать, что в вопросах обучения мне просто не хватало опыта, а потому ребёнок хотя и выполнял всё, что я говорю, но объяснить ей, что отдых для тела так же важен, как и упражнения, у меня никак не получалось. Хорошо хоть для неё я был каким-никаким, но авторитетом, и если надавить, то она меня слушалась, в то время как мнение остальных вообще игнорировала, хотя и делала это по всем правилам этикета. Ну а с другой стороны – прогресс всё же был виден, и я вполне мог гордиться как собой, так и старательностью Юнь Ми.

– Брать уцыть я? – спустя где-то минут пятнадцать вновь завела свою шарманку кентавриха. – Просить…

Хлопнув рукой по собственному лицу, я медленно, с тихим стоном, провёл ладонью вниз, а затем покосился на девушку глазом сквозь раздвинутые пальцы. Видимо, устав стоять на качающейся палубе, кентавра легла на живот, по-конски подогнув под себя передние ноги, и со всей серьёзностью смотрела на меня. Непробиваемое упрямство действительно было расовой чертой этих созданий, и если уж какая-то мысль пришла им в голову, то выбить её оттуда оказалось адски сложно.

Вот и в моём случае, похоже, было проще всего выбросить четвероногое за борт и сделать вид, что так оно и было, нежели заставить её отстать от меня! И ведь, зараза, очнувшись после нашего небольшого родео, эта цаца решила вдруг, что я должен её обучать. Чему – вопрос не ко мне, потому как, прискакав в поместье с такими предъявами, она удивила не только мою скромную персону, но и всю остальную братию, включая и своих копытных подруг.