Рик Риордан - Красная пирамида [litres]

– Как тебе удалось? – только и мог произнести Картер.

– Сама не знаю, – созналась я. – Но вход в библиотеку открыт.

– Слушай, а ты не перестаралась? Как мы объясним Амосу?

– Мы применим второе заклинание, и двери соберутся и встанут на место.

– Нет уж, хватит магии! – запротестовал Картер. – Взрыв нас едва не убил.

Ты думаешь, если применить разрушительное заклинание против кого-то живого…

– И думать не хочу!

Братец даже вздрогнул. Я немножко понаслаждалась его испуганным видом, но заставила себя не улыбнуться.

– Идем смотреть библиотеку.

Честно говоря, я бы и не смогла никого взорвать. Сделав шаг, я вдруг почувствовала такую слабость, что едва не упала. Картер вовремя меня подхватил.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Великолепно, – сказала я, хотя все было наоборот.

У меня урчало в животе и зверски хотелось есть.

– Но ты же умяла такой завтрак, – сказал Картер, когда я рассказала ему о своих ощущениях.

Он был прав. И все равно я ощущала сильнейший голод. Но не идти же на террасу за едой. Еще неизвестно, как поведет себя Хуфу.

– Ничего, я вытерплю.

Картер недоверчиво на меня посмотрел.

– Иероглифы у тебя получились золотистыми. У отца и Амоса они голубые. Почему?

– Возможно, у каждого свой цвет, – предположила я. – У тебя они будут, например, розовыми.

– Очень смешно, – огрызнулся Картер.

– Идем, розовый маг.

Библиотека оказалась настолько удивительной, что я почти забыла про слабость и головокружение. Мы попали в круглый зал, похожий на колодец. Он уходил глубоко в скалу. Это показалось мне странным – ведь особняк Амоса был выстроен на крыше фабричного склада. Но я уже привыкла, что нормальные представления здесь не действовали.

Мы стояли на платформе. Вниз на три этажа спускалась лестница. Стены, пол и куполообразный потолок были покрыты красочными картинами, изображающими людей, богов и чудовищ. Похожие картины я видела в папиных книгах. (Нет, не дома у деда с бабушкой. Но иногда я ходила в большой книжный магазин на Пикадилли. Там был раздел Древнего Египта. Я листала книжки, написанные отцом. Меня не интересовало то, что в них написано. Я это делала ради… «поддержания родственных отношений».) Но в книгах иллюстрации были тусклые и невыразительные. А в библиотеке все сияло так, будто художники закончили работу совсем недавно. Настоящая картинная галерея.

– Как красиво, – сказала я.

На потолке мерцало голубое звездное небо, но оно не было просто синей поверхностью. Я пригляделась и увидела очертания женского тела. Небесная женщина лежала на боку; синие контуры ее туловища, рук и ног были усеяны точками звезд. Внизу, на полу библиотеки, была другая роспись, сделанная в зеленых и коричневых тонах. Она изображала мужчину, только его тело покрывали леса, холмы и города. По его груди змеилась река.

Но в этой удивительной библиотеке почему-то не было книг. И даже книжных стеллажей не было. В стенах тянулись ряды круглых норок, и в каждой лежало что-то вроде пластмассового контейнера.

Углов в круглом зале не могло быть, но зато я увидела четыре точки и почему-то догадалась, что они обозначают стороны света. В каждой точке на пьедестале стояла глиняная статуя. Их высота была вдвое меньше человеческого роста. Одежда статуй состояла из юбочек и сандалий. У них были черные блестящие волосы, подстриженные клинышком. Такими же черными линиями были обведены их глаза. Я и не знала, что уже тогда у египтян существовали карандаши для глаз.

[Картер подсказывает, что никакие это не карандаши, а особый порошок под названием «коль». Велика важность!]

Продолжаю. В руках у одной статуи были перо и свиток. Другая держала не то ящик, не то шкатулку. У третьей я увидела посох с загнутым концом. Руки четвертой были пусты.

– Смотри!

Картер показывал туда, где в центре, на длинном каменном столе лежал отцовский рюкзак. Брат хотел уже спуститься за рюкзаком, но я удержала его.

– Постой. А как насчет ловушек?

– Ловушек? – поморщился Картер.

– Разве в египетских гробницах не было ловушек?

– Были, но редко. И потом, это не гробница. Чаще египтяне использовали силу проклятий. Огненное проклятие, обезьянье проклятие…

– Замечательные названия.

Картер начал спускаться. Вообще-то я всегда иду первой. Но если кому-то не терпится получить жгучую сыпь по всему телу или столкнуться с магической обезьяной, – я за право старшинства. Пожалуйста, Картер.

Но спуск оказался самым обычным. Никаких приключений. Картер расстегнул молнию рюкзака. И опять – ни ловушек, ни проклятий. Он достал странную шкатулку, которую мы мельком видели в Британском музее.

Шкатулка была деревянной и такой длинной, что туда свободно поместился бы французский батон. Крышку украшали такие же картинки, как и на стенах библиотеки: боги, чудовища и люди, идущие боком.

– Это что, у египтян был такой способ передвижения? – не выдержала я. – Они ходили боком, выставив руки и ноги? Тоже мне, великая цивилизация!

Картер посмотрел на меня особым взглядом. Особым, потому что взгляд говорил: «Боже, какая же ты дура!»

– Сейди, это ведь не фотография. Это символическое изображение. В реальной жизни они так не ходили.

– А тогда почему их рисовали такими?

– Потому что рисунки они считали частью магии. Человека изображали так, чтобы были видны все руки и ноги. Иначе в загробной жизни он мог оказаться без руки или ноги.

– И почему лица повернуты в профиль? Ни одной картинки, где лицо было бы целиком. Кстати, они не боялись, что в загробной жизни у них останется только половина лица?

Мой вопрос озадачил Картера. Вот так, братец!

– Знаешь, наверное, они боялись, чтобы картинка не получилась слишком реалистичной. А то можно превратиться в того, кто на тебя смотрит.

– Надо же, сколько страхов! Но хоть чего-то они не боялись?

– Младших сестер. Если младшие сестры оказывались очень болтливыми, египтяне бросали их крокодилам.

Я разинула рот. Честное слово, я успела забыть особенности юмора моего братца.

– Давай открывай шкатулку, – сказала я и хорошенько ущипнула Картера.

Он вынул какой-то белый комок, похожий на жвачку. Я уже хотела съязвить, но Картер пояснил:

– Натуральный воск.

Я тоже запустила руку в шкатулку и вытащила деревянное перо, дощечку с углублениями для чернил и три баночки с чернилами черного, красного и золотистого цветов.

– Доисторический письменный прибор, – сообщила я, будто мы собирались продавать все это на аукционе.

Картер извлек несколько мотков коричневой веревки, черную матовую фигурку кошки и толстый рулон бумаги. Нет, не бумаги. Папируса. Я вспомнила: отец рассказывал, что египтянам было незачем изобретать бумагу. Им ее заменяли высушенные листья речного тростника. Мне сразу подумалось: может, у них был и туалетный папирус? Толстый и грубый! Если так, то неудивительно, что они двигались боком.