Андрей Васильев - Файролл. Квадратура круга. Том 1 [litres, СИ]

Следом за ним кабину покинули почти все, в том числе и девушка с не просохшей после мытья головой. Сдается мне, что не всем на двенадцатом этаже выходить надо было, но перстень и инстинкт самосохранения посоветовали им поступить именно так.

Ну и ладно. Быстрее до места доберусь.

В приемной Зимина никакой суеты не было. Там, как всегда, царили тишина, покой, порядок и привычно ухоженная, не сказать – холеная, Елиза Валбетовна.

– Никифоров, – как всегда, в ее голосе имелись нотки недовольства и не очень мягкой иронии. – Ты у нас прямо как Гвидон из сказки поэта Пушкина.

– В смысле – красив, молод и богат?

– В смысле – чуть что, а ты уже мухой здесь, – не стала повышать мою самооценку референт Зимина. – Примчался и давай жужжать.

– Слова же сказать не успел! – возмутился я. – Только робко поздоровался.

– Сначала поздоровался, потом за дверь, потом корми тебя, – быстро выстроила немного унизительную для меня логическую цепочку Елиза Валбетовна. – Раньше на моей шее висело два мальчики-бездельника, а теперь их три. Причем если тех двух я знаю еще с той поры, когда им заголяли штаны и отвешивали розог по задницам за постоянные глупые проделки, то ты мне никто.

Что меня всегда восхищало в этой величественной даме – умение резать правду-матку в лицо собеседнику. Так что льстил я себе на предмет уникальности. Эта гражданка еще более независима, чем я. Она вообще образец этого дела, ее можно помещать в палату мер и весов, что квартирует в славном городе Севре, как эталон данного понятия.

Скорее всего, именно поэтому я ее с самого начала и побаивался. Все в этом мире живут по правилам – и герои, и злодеи, и финансисты, и гробовщики, и даже продавцы в косметических салонах. А если не живут – так играют. Но – тоже по правилам.

И только истинно независимые от всего люди могут себе позволить жить так, как того хочется им, махнув рукой на абсолютно все условности и положения. Причем я сейчас говорю не тех, чье состояние измеряется в огромном количестве нолей. Там нет никакой свободы и независимости, там, наоборот, и того, и другого куда меньше, чем где-либо. Там надо соответствовать везде и во всем.

Нет, речь о тех, кто смог заставить окружающих признать в себе личность, которая имеет право выражать свои мысли так, как того хочется ей. Не для того, чтобы устроить перфоманс или ради пиара, чем часто грешат многочисленные «звезды» всех видов и размеров, не для того, чтобы войти в открытую конфронтацию с общественной моралью ради попытки плюнуть в вечность, не для обоснования своей гражданской позиции, а просто потому что это естественная форма существования данной личности.

Таких людей вообще очень немного. И слава богу. Я от таких всегда старался держаться подальше, поскольку всегда непонятно, чего от них ждать. Они непредсказуемы, и иногда одним своим не укладывающимся в нормальную человеческую логику действием могут похерить все твои планы. Причем сами даже этого не поймут.

И еще они всегда говорят правду. А нормальный человек правду о себе слушать не любит, поскольку она частенько неприглядна и спрятана в самые дальние углы души, да так надежно, что фиг раскопаешь. У меня же, после десяти с гаком лет работы в газете, подобных углов в душе столько, что места не хватает для всего остального. Так что не надо в ней копаться. Я сам этого не делаю и не хочу, чтобы в нее другие лезли.

– Так и не претендую ведь, – уставился на носки своих нечищеных туфель я, раздумывая, как бы так побыстрее прошмыгнуть в кабинет Зимина. – Не хотите – не кормите. В столовой тоже поесть можно. Или дома.

– Дома, – фыркнула Елиза Валбетовна. – А у тебя есть этот дом? И есть тот, кто тебя накормит в нем? Сильно сомневаюсь.

Дверь, ведущая в приемную, распахнулась, и к нам присоединился Валяев, на редкость собранный и сосредоточенный. Да еще и говорящий по телефону! Тому самому, который у него отключен!

Вот как так?

– А, и ты здесь? – оторвавшись на секунду от беседы, которая, между прочим, велась на немецком, окинул он меня взглядом. – Das ist gut. То есть – это хорошо. Исключительно, кстати. Давай, давай, шевели поршнями, чего застрял?

Он подтолкнул меня в спину, я на всякий случай еще раз улыбнулся Елизе Валбетовне и с облегчением толкнул дверь, ведущую в кабинет.

Там можно было вешать топор. В смысле – накурено там было неимоверно. Пыхал сигарой, зажатой в зубах, нервно ходящий по кабинету Зимин, пускал кольцами дым вроде бы до того особо незамеченный в табакокурении Азов, и даже перед Костиком, сидящим за столом и невероятно быстро нажимавшим на кнопки клавиатуры, тлела в пепельнице зажжённая сигарета.

– Вроде как сработало, – сообщил Валяеву Зимин и перебросил сигару из одного конца рта в другой. – Точнее – воспоследовало.

– Пошла руда! – обрадовался тот и ткнул меня кулаком в плечо. – Дай закурить!

Я протянул ему вынутую из кармана джинсов пачку, а после сам достал оттуда сигарету. Не дело отставать от коллектива.

– Подтягивает, – сообщил Костик деловито и протер свои очки. – Тридцать семь процентов. Судя по времени, наше тоже тянется. Если бы все катилось по изначально заданной процедуре, то все двигалось бы куда быстрее.

– Эмммм? – я взглянул на Валяева, желая сказать, что неплохо бы всем присутствующим понимать, о чем идет речь.

– Чего? – нервно спросил тот у меня. – Вот не люблю я тебя, Киф, за то, что ты никогда по-людски сказать не можешь, чего тебе надо. Хочешь есть – скажи, что хочешь есть. Хочешь писать – сортир прямо по коридору. Но не «эмкай»! Реально бесит!

– Кстати – да, – поддержал его Зимин, в это время подошедший к бару и держащий в руках бутылку «Мартеля». – Никогда у тебя ни одного слова в простоте не бывает. Все как-то с подковыркой, со вторым смыслом. Вроде нормальный человек, а ведешь себя время от времени как не знаю кто.

Я опешил. Вот тебе и раз. Я опять в чем-то виноват.

– А ты слушай, слушай, – присоединился к этим двоим Азов. – Все правильно говорят. От себя добавлю, что все твои беды от того, что ты советы друзей мимо ушей пропускаешь. Сколько бы проблем ни возникло, слушай ты нас во всем!

Костик снова стянул с носа очки, перевел взгляд с монитора на меня и явно приготовился что-то добавить от себя.

– Нашли крайнего! – не дал ему даже шанса я. – Чего вы на меня набросились! Сами загадками говорят, а я виноват!

Костик подумал, подумал, снова напялил очки и уставился в монитор.

– Нагло! – заметил Азов.

– Негодяй, – добавил от себя Зимин.

– За то и любим, – подытожил Валяев, приобняв меня за плечи. – Но если еще раз позволишь себе повысить голос на этом этаже, то я лично утоплю тебя в унитазе.

– Он туда не пролезет, – подал голос Костик. – Даже по частям.