Александр Рудазов - Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона [litres]

Никакого сравнения с тем, что вижу здесь. Ромеция – удивительно красивый город. Улицы и площади широкие и просторные, вымощены светлым камнем. Устроены водосливные желоба и помойки – мостовые чистые, аккуратные.

Здания тоже выстроены не абы как. Эта страна породила множество великих скульпторов и архитекторов. Величественные, монументальные постройки заставляют замирать сердце, которого у меня нет. Многие сохранились еще со времен древней империи – мавзолей Адриана, ныне носящий имя Сент-Анджело, арки Тита и Константина, помнящие триумф великих императоров…

Гуляя по городу, я повидал немало диковинок. Не стану подробно останавливаться на чудесах архитектуры – они во многом совпадают с теми, что до сих пор украшают Рим моего родного мира. Но есть в здешней Ромеции и такие вещи, которых Италия двадцать первого века в глаза не видывала.

Например, гоблинское гетто. Такие есть почти во всех городах Европы, но нигде больше не достигают таких размеров. Свыше тридцати тысяч гоблинов в одном месте.

Местечко не самое приятное – гоблины нечистоплотны и быстро загаживают любую территорию. Жуткий свинарник и вонь. Однако именно в этих трущобах расположен университет лингвистики, в котором подготавливают лучших на континенте переводчиков. Все до единого профессора – гоблины, матерые языковеды.

Один такой профессор даже предложил мне купить из-под полы бутылочку вишневой самогонки.

На шести языках предложил.

Или взять эльфийский квартал. Обычно эльф в человеческом городе – гость, явившийся по каким-то своим надобностям и не собирающийся задерживаться надолго. Ромеция – один из немногих городов, где эти остроухие эстеты согласны жить постоянно.

В отличие от гоблинского гетто эльфийские территории блистают чистотой, а архитектура затмевает все, возведенное человеческими руками. Чего невозможно отнять у эльфов – их врожденного чувства прекрасного. Музыка, живопись, поэзия для них – не искусство, а повседневность, такие же естественные вещи, как речь или ходьба. Эльфы даже глотки режут с удивительным изяществом.

А это банк. Огромное шестиэтажное здание, чем-то похожее на знаменитый Форт Нокс. Крупнейший банковский дом Европы – Лага Стэк. Принадлежит он не людям, а гномам – эти бородатые коротышки скопили в своих подземных сейфах неимоверное количество золота.

Здесь, в Ромеции, только филиал – главная штаб-квартира находится в Лясси Лянель, одной из двух гномских столиц. Гномы так влиятельны именно благодаря своим богатствам – добрая половина европейских королей ходит у них в должниках.

А вот огромная площадь, в центре которой высится спиралевидная башня. Это школа чародеев – единственное учреждение в Европе, имеющее официальное право обучать волшебников. В этом мире всякий уважающий себя король непременно держит на довольствии придворного мага. Не столько для каких-то серьезных нужд, сколько ради престижа. Король хвастается своим волшебником, как породистым скакуном или красотой фаворитки.

Надо сказать, маги в этом мире постоянно балансируют на грани. Церковь относится к ним крайне неприязненно, не упуская ни единой возможности поприжать в правах. Единственная разрешенная школа находится именно в Ромеции, поскольку здесь за ней легче всего приглядывать. Рядом с Ватиканским холмом даже самые грозные чародеи ведут себя тише воды, ниже травы.

А на центральной городской площади – легендарная колокольня Благовещения. Высочайшее здание на планете. Пристроено оно не к церкви, как обычно бывает, а к ратуше. Ратуша в Ромеции тоже немаленькая – все же крупнейший город Европы! – но рядом с башней колокольни она просто теряется.

По меркам современной Земли эта верхотура – не такая уж и верхотура. Двести восемьдесят метров. В моем родном мире можно найти десятки более высоких зданий. Однако все они построены в двадцатом, а то и двадцать первом веке, с помощью современных технологий. А попробуйте-ка отгрохать что-нибудь подобное в диком средневековье! Даже пирамида Хеопса вдвое ниже. Это чудо архитектурной мысли возводили больше сорока лет, а зодчих было двое – гном и эльф. Местные Постник и Барма.

Подниматься на колокольню Благовещения придется целый час, если не больше. Лифтов-то нету. Но уж зато сверху, говорят, открывается непередаваемая панорама. Всю Ромецию видно – даже с предместьями. Благо других высотных зданий нет, обзор ничто не загораживает.

Сначала я хотел было туда подняться, но заленился. Напряжно мне по такой длинной лестнице карабкаться. Взлететь было бы гораздо быстрее. На худой конец – влезть по стене, как паук. Но делать такое среди бела дня, на глазах целой толпы – немного стремно.

Ну и фиг с ним. Панораму я и потом могу обозреть – и не с какой-нибудь вышки, а с высоты птичьего полета. Воспарю в заоблачную высь и обозрю.

Побродив по торговым рядам, я тоже навидался разных диковинок. Например, рынок жаб. Не лягушачьих лапок в качестве украшения стола, а именно живых жаб – крупных, важных, глядящих на покупателей с небывалым презрением.

В Ромеции этих амфибий разводят на специальных фермах – довольно выгодный бизнес. Крестьяне и садовники покупают их сотнями, чтобы потом выпускать на поля и сады. Ведь жаба – непревзойденный истребитель вредителей. Чем больше в саду жаб, тем меньше гусениц.

Поддерживать Вечный Город в чистоте помогает сама природа. Вот из облаков упали несколько капель. Я не обратил на них внимания – подумаешь, ерунда, – однако прохожие почему-то ужасно засуетились. Народ тревожно поглядывает на небо, разбегаясь кто куда. Двери захлопываются одна за другой. Не прошло и минуты, как улица полностью опустела.

А еще через полминуты я понял, почему. Наверху словно включили мощный брандспойт. Хлынуло резко, без всякого предупреждения – я мгновенно промок до ниточки. Края рясы набухли и отяжелели, сырая ткань прилипла к телу, предательски демонстрируя нечеловеческие пропорции.

Почти не касаясь брусчатой мостовой, я пронесся по улице, ища укрытия. Надо куда-то занычиться, переждать дождь.

Но все двери наглухо заперты. Ромецианцы давно привыкли к внезапным водопадам с небес – реакция у горожан на автомате, молниеносно прячутся. А я вот попал, как кур в ощип.

Каменная стена, в ней три арки. Вполне пристойное укрытие от дождя. Вон, в центральной сидит оборванный старикашка. Думаю, я не слишком его побеспокою, если приткнусь в соседней.

Мои ступни совершенно не такой формы, как у людей. Пять пальцев – три спереди, два сзади. Когти при нужде можно втянуть, но обычно они играют роль опоры. Центральная часть ступни даже не касается земли. И поэтому при ходьбе я тихонечко цокаю, словно иду на тонких каблуках.