Александр Рудазов - Яцхен: Три глаза и шесть рук. Шестирукий резидент. Демоны в Ватикане. Сын архидемона [litres]

…и огромный демон провалился сквозь пол.

– Я буду ждать тебя, Торквемада!!! – послышался затухающий рев.

– Жди, – процедил великий инквизитор. – Жди меня со страхом и дрожью, тварь. Однажды я приду.

Трещина в полу сомкнулась, точно ее и не было. Снова только гладкий мрамор.

Недоверчиво оглядываясь по сторонам, я встал на ноги и отряхнулся. Торквемада одарил меня угрюмым взглядом. Жутко он все-таки выглядит без одежды.

– Благодарю… за помощь… – с трудом выдавил из себя я.

– Не благодари, тварь. Я пришел спасать не тебя – я пришел помочь Его Святейшеству Папе. Где он?

– Все еще на вершине колокольни, думаю, – вяло ответил я. – А может, уже спустился.

Голова кружится. Ррогалдрон меня чуть не раздавил. Если сейчас появится еще какая-нибудь гадость, можно сразу ложиться и сдаваться. Сил нет шевельнуть даже пальцем.

– Радуйся, что я убедился в твоей невиновности, тварь, – сумрачно произнес Торквемада, подходя к трупу эль Кориано. Цепи, вросшие в тело, зазвенели в такт словам. – Если бы не все то, что ты свершил сегодня, я отправил бы в Пекло и тебя. Так же, как отправил того, кто был здесь сейчас.

– Вы его убили, падре? Ррогалдрона, я имею в виду.

– Убил?.. – приподнял брови Торквемада. – Не питай напрасных надежд, тварь. Ррогалдрон – это само воплощение Тьмы, он не по зубам никому из смертных. Я всего лишь вынудил его убраться. Убраться туда, откуда он явился и где должен быть. Кстати, а что стало с тем, другим демоном?

– Пазузу? Насчет него не беспокойтесь. Я ему всыпал по первое число.

– А, вот как… И с эль Кориано тоже расправился ты?

– Угу. Замочил, как вы и велели. Мне, наверное, теперь медаль положена…

– Нет. Но устной похвалы твои действия заслуживают. Я вижу в тебе немалый потенциал. Не хочешь ли вступить в орден Святого Доминика?

– Это что… в инквизицию?

– Да, я имею в виду именно это. Из тебя мог бы получиться неплохой инквизитор.

– Спасибо за предложение, я его как следует обдумаю… – пробормотал я, стараясь не встречаться с Торквемадой взглядом.

Интересно, могу ли я считать это официальным извинением? За несправедливое обвинение, арест, пытки, тюремное заключение?

Могу, наверное. Если вдуматься, своим предложением великий инквизитор оказывает мне величайшее доверие, на какое только способен.

Надо полагать, его мнение обо мне и впрямь переменилось в лучшую сторону.

Я вышел наружу. Вопреки моим опасениям, людей на площади почти не оказалось. Видимо, одни разбрелись по домам – убирать кавардак, а другие устремились к Ватикану – разузнать у власть предержащих, что стряслось с городом.

Следом за мной из ратуши вышел Торквемада. На открытом воздухе он еще страшнее, чем в помещении. Обгорелый монстр, увешанный цепями. Надеюсь, у кого-нибудь из его подручных найдется запасная ряса. Или хоть покрывало какое.

Великий инквизитор вдохнул полной грудью. Я заметил в его взгляде странное выражение – тоскливое и одновременно счастливое. Из правого глаза неожиданно выкатилась крупная слеза.

– Почему вы плачете, падре? – осторожно поинтересовался я.

– Радуйся, тварь, – прошептал Торквемада, глядя на ясное небо.

– Чему?

– Тому, что даровано нам Богом. Радуйся земле, воде и воздуху. Радуйся живому и цветущему. Радуйся всему, что есть на белом свете. Радуйся этому так, как радуюсь сейчас я.

Я тоже поглядел на небо. Вспомнил все, что произошло за этот день. И понял, что разделяю чувства этой ходячей головешки.

Я действительно счастлив, что живу на этом свете.

Я медленно шел по коридору. Когти чуть слышно цокали по полу, все три глаза смотрели в разные стороны, хвост с ядовитой колючкой извивался буквой «S».

Я ждал. Ждал, когда услышу шорох, увижу движение. Чувство направления ясно говорило, что тварь где-то совсем рядом – затаилась в тенях и тоже ждет. Этой темной ноябрьской ночью под кровлей старого замка Цератуш друг за другом охотятся два монстра, и один из них – я.

Замок Цератуш находится на западе Молдавии, на границе с Трансильванией и Малой Валахией. Местечко тут очень живописное – если вам нравятся горы и леса, конечно. Лично я предпочитаю пляж с кокосовыми пальмами, но кого в этом мире волнует мнение яцхена?

Так вот, о чем это я. Отвлекся, простите. Отвлекся… кхххххх!..

Тварь вылетела из какой-то темной дыры, врезаясь в меня всем телом. Яцхен – зверь могучий, но весит мало, так что я отлетел в сторону, складываясь пополам, как циркуль. Моего противника боженька тоже силищей не обделил – вон он как раз вздымает над головой булдыган центнера этак в три… йееееее!..

Я увернулся. В мгновение ока перенесся на восьмереньки и зашкрябал по полу, уклоняясь от тяжеленной каменюки. На бледной роже твари отразилась досада.

– Моя очередь, – оскалился я, отталкиваясь всеми лапами.

Теперь уже противник отлетел к стене, а я заработал когтями, перемалывая его в фарш. Крови из этого ушастого уродца не вылилось ни капли – мясо сухое, словно полгода вялилось на солнце.

Мои когти мелькали с такой частотой, что я сам с трудом их различал. Любой другой на месте этой твари уже давно бы сдох. Но чертов упырь… его раны срастались в доли секунды. С тем же успехом я мог бы шинковать комок геля.

Так продолжалось секунд десять. Зубы упыря часто клацали, лысая башка с силой колотилась о стену. А потом пара бледных рук взметнулась кверху, хватая меня за верхние запястья… и ломая их на хрен! Черт, какая же все-таки силища!

Впрочем, моя регенерация оказалась не намного хуже. Упырь только собрался перейти к другой паре рук – а я уже снова заработал всеми шестью.

Тогда он досадливо рявкнул и просто толкнул меня что есть мочи. Мной вновь как будто выстрелили из пушки – я отлетел и впечатался в стену, сползая по ней раздавленным насекомым.