Кристен Сиккарелли - Боги света и тьмы [litres]

Аша ускорила шаг. Она проходила мимо пустых пещер, разевающих черные рты-входы по обе стороны туннеля. Воздух был прохладный и сырой, как в погребе. Перед дверью во внутреннее святилище она остановилась. Она вспомнила тот единственный раз, когда была здесь. В тот день умерла ее мать. В тот день Седой Ольн превратил ее в преступницу.

Торвин рассматривал стены святилища, высоко держа масляную лампу. Ее охотничий топор висел у него на поясе. Огонь в лампе освещал лишь его, остальная часть святилища была погружена во тьму.

Аша с облегчением выдохнула, увидев его.

– Где Тень? – спросила она.

Он обернулся.

– Ждет у выхода из туннеля. Пойдем, посмотришь.

Аша не хотела никуда идти. Она здесь ради одного, и лучше поскорее с этим покончить.

Глубоко вздохнув, она перешагнула через порог и прошла в самый центр пещеры, где на каменном полу было выбито древнее изображение девятиконечной звезды. Аша присела возле изображения, поставив светильник рядом. Открыв дверцу, она взяла огонь в ладони и вынесла его наружу.

Голоса сказителей вновь наполнили ее сознание, их напевы зазвучали громче и настойчивее. Какая-то могущественная сила пронзила ее насквозь, заставив содрогнуться. В ушах стоял звон, все тело, от пяток до кончиков пальцев, горело и покалывало. Эта сила нахлынула так стремительно и тяжело, что у Аши заныли зубы, а в висках лихорадочно застучало.

Она быстро выпустила огонь на звезду. Священный огонь Седого Ольна вспыхнул с новой силой, озарив пещеру ярким светом. Повсюду: на стенах, потолке, полу – загорелись золотые письмена. Сотни напевов зажглись, переливаясь, вокруг Аши. Она знала их все. Ее пальцы коснулись светящихся букв. Она зашептала слова, еле сдерживаясь, чтобы не начать произносить их вслух. Внутри нее вспыхнула искра, с каждой секундой разгорающаяся в жадное пламя.

На стене за Торвином появилось цветное мозаичное изображение человека, который за последние четыре дня трижды приходил к ней. Эту улыбку она узнает везде и всюду. Она говорит: смотри, в какую передрягу я втянул тебя на этот раз!

Сейчас Аша стояла лицом к лицу с портретом Элормы, одного из семи Намсар – легендарных героев, появляющихся в тяжелые времена бед и лишений. Священные огни Седого Ольна, горящие во тьме. Она смотрела в темные глаза Элормы и слышала голоса. Только теперь они не рассказывали напевы.

«Намсара», – шептали они, и Аше казалось, что это ветер вздыхает над песком пустыни.

Торвин схватил ее за руку и повернул к себе.

– Кто-то идет.

Голоса оборвались, словно лопнувшая струна. Аша выглянула в туннель: вдалеке тускло мерцали огни, и они приближались. Не разжимая рук, они бросились из пещеры прочь, оставив священный огонь пылать там, где ему самое место.

– Там тупик, – чей-то голос послышался в туннеле. – Твои солдаты перекрыли все выходы. Если она здесь, то скоро мы ее отыщем.

Чем ближе Аша и Торвин подходили к выходу из подземелья, тем ярче разгорались факелы и тем громче слышались голоса. Они не успевали к потайному туннелю. Аша остановилась возле узкого разлома в стене и толкнула туда Торвина. Когда он понял, что она делает, он схватил ее за рукав и потянул за собой. Но места в тесной нише для двоих не было. Свет факелов вот-вот озарит туннель, и тогда их обоих схватят.

Она покачала головой, пытаясь вырвать руку. Не раздумывая Торвин схватил ее за талию и прижал к себе. Едва они втиснулись в нишу, как туннель наполнился светом, заметавшимся по стенам.

Ладонь Торвина легла ей на затылок. Ей пришлось опустить голову и прижаться щекой к его шее.

Аша зажмурилась. Шквал проклятий несся в ее голове.

Совсем рядом послышался голос Джарека, отдающего команды, который вдруг стих. Прижимаясь к Торвину, Аша пыталась представить, что увидел командующий: распахнутую дверь, ведущую в святилище, яркий свет от священного огня Седого Ольна, огненные письмена.

Бухающие удары ее сердца грохотали в ушах. Должно быть, Торвин слышал их – он тихонько гладил ее по голове, пытаясь успокоить.

Когда его пальцы коснулись изуродованного драконьим огнем уха, он остановился.

«Знаю, – подумала Аша. – Оно уродливо». Но, вместо того чтобы брезгливо убрать руку, он продолжил поглаживать шишковатые наросты, исследуя их так же, как его глаза изучали ее шрамы: с деликатным любопытством. Напряжение Аши слегка спало.

«Как же так получилось, что я начала привыкать к прикосновениям невольника?» Не просто привыкать. Что-то вспыхивало внутри горячим жаром, когда его рука обвивала ее талию, прижимая к нему. Аша вдыхала его запах: запах соли, горячего песка и земли.

Незнакомый мужской запах. Неужели чей-то чужой запах может нравиться настолько, что захочется вдыхать его снова и снова лишь для того, чтобы убедиться, что он не изменился?

«Ты вконец испорченная, – произнес чей-то голос в ее голове. – Посмотри на себя. Мечтаешь о прикосновениях невольника!»

Ей нужно оттолкнуть его. Нужно послушаться этого голоса. Но вместо этого, помня об опасности, таящейся в темноте, она обняла Торвина за талию и прижалась к нему. Его пальцы остановились, и сам он замер. Пару ударов сердца спустя он склонил голову к ее лицу.

Кончик его носа слегка задел ее скулу. Торвин едва коснулся щекой ее щеки, словно задавая немой вопрос. Искры заплясали у Аши в крови, превращая ее в огонь, и она ответила ему, проведя щекой по его щеке. Он прижался лбом к ее лбу, поглаживая волосы.

– Она здесь, – рявкнул совсем рядом голос Джарека.

Торвин застыл в напряжении. Руки Аши сильнее сжали его талию.

– Видите светильник? Она прячется где-то здесь. Принесите хворост.

– Есть, командующий! – топот сапог отразился эхом от стен.

– Нравится играть с огнем? – пробормотал Джарек. – Сейчас мы сыграем в твою любимую игру.

«Он собирается нас выкурить», – догадалась Аша. Этого нельзя допустить. Нельзя, чтобы Торвина поймали. Если Джарек найдет его, ему не жить. И неизвестно, что тот с ним сделает. Отсюда есть только один выход.

Аша отняла руки Торвина, поднялась на цыпочки и прошептала ему на ухо:

– Приду за тобой ночью. Будь готов улететь.

Она глубоко вздохнула и, прежде чем он успел помешать ей, вышла из ниши на свет факела в руке своего жениха.

Холодок пронесся по ее коже, когда она вышла в туннель. Ощущение тепла, исходившего от Торвина, покинуло ее. Перед входом в святилище, словно не решаясь войти, спиной к ней стоял Джарек.

– Твоя воровка здесь, – произнесла Аша.

Джарек повернулся и прищурился, разглядывая ее накидку и распущенные волосы.

– Ты совершила преступление против короля, – сказал он, – против своего собственного отца. Почему?

По пещере эхом пронесся топот сапог. Запыхавшийся солдат притащил целую охапку хвороста. Мимоходом заглянув в святилище, он выронил свою ношу и замер.