Евгений Шалашов - Призраки Черного леса [litres]

– А как же награда? – захлопал глазами конюх. – Ведь это же целых пять талеров! Это… Приданое для моей девки, да и на свадьбу останется.

Я отмахнулся:

– Некогда мне с конокрадами возиться. Забирайте и утаскивайте куда хотите.

– Ну, господин рыцарь, век за вас буду Бога молить! Я ж теперь свою младшую замуж смогу выдать! – завопил конюх. – Щас мы его… Фиска, болван, веревку неси. Только, господин рыцарь, вы уж гнедого попридержите, сделайте милость. Черепушка у меня одна, а без нее и приданое дочери не в радость будет.

Всегда приятно, если кто-то может порадоваться. Я кивнул гнедому – подвинься. Тот недовольно помотал мордой, но спорить не стал. Конюх боязливо глянул на Гневко и осторожно, бочком-бочком стал протискиваться в денник. Зарко-цыган тем временем приоткрыл один глаз, умоляюще посмотрел на меня, а я, улыбнувшись воришке краешком губ, отвернулся, делая вид, что не знаю, что сейчас произойдет.

Конокрад напрягся, как арбалетная тетива, и резко сорвался с места, сбивая с ног конюха.

До мужика не сразу дошло, что приданое улетело на волю, но, когда сообразил, принялся кататься по земле и яростно выть, проклиная судьбу и поминая несчастную дочь, которой суждено теперь умереть в старых девах.

Мне стало жаль бедолагу. Может, и впрямь перестарок. Наклонившись, спросил:

– Девке-то сколько лет?

– Восемь годков, – всхлипывая, отозвался конюх.

– Восемь?! Так какая свадьба? – оторопел я, а потом разозлился. Ухватив конюха за шиворот, резко оторвал от земли. Приподняв до уровня глаз, встряхнул: – Ей же еще в куклы играть!

– Так п-пока в к-куклы и-играет, – прохрипел конюх. – А д-деньги-то щас надобно копить…

Я разжал руку. Смотрел, как откашливается смертельно перепуганный конюх, и мне стало стыдно! И что это на меня нашло? Почему же сразу о плохом?

– Говоришь, деньги на приданое нужны… Хм…

Я зашел в денник, развязал один из мешков, вытащил пригоршню серебра. Считать не стал, просто высыпал монеты к ногам конюха. Один талер кинул мальчишке:

– Хватит? Откуда деньги взяли – никому ни слова. Уяснили?

Старый конюх что-то прохрипел, а молодой, похоже, лишился дара речи. А с другой-то стороны – какая разница, пусть болтают. Талеры и золотые я сегодня же отвезу Мантизу, и пусть теперь у ростовщика об этом голова болит.

Не люблю неожиданностей. Особенно с утра. Но с утра они чаще всего и происходят, хотя случаются нехорошие странности и в другое время суток! Вот и сейчас сквозь сон я услышал шаги, замершие у двери. Судя по звукам – одиночка, не очень тяжелый. Но это еще ни о чем не говорит. Хорошему убийце доспехи мешают. А может, кто-то попроще решил меня «облагодетельствовать»? Скажем, обыкновенный грабитель. Кто-то мог обратить внимание на мешки, что я перевозил в банкирский дом Мантиза, и догадаться, что в них не железный лом, и нанести визит одинокому солдату – а вдруг да осталось еще что-нибудь интересное? Или конюх с конюшонком проболтались? Ежели в этих краях за пять талеров можно спроворить приданое дочери, то прирежут за пфенниг. Сколько в здешнем талере пфеннигов? Кажется, восемьдесят. Значит, если прирезать восемьдесят человек, получишь талер!

Пока думал, руки уже выхватывали меч из ножен, а тело занимало место около косяка, приготовившись к встрече с нежданным гостем. А этот «кто-то» уже пытается войти, но дверь, запертая на щеколду, открываться не захотела. Тогда я решил помочь визитеру – потихонечку отодвинул запор, резко рванул створку на себя и… едва успел удержать влетевшую в комнату пожилую женщину с корзинкой в руках.

– Доброе утро, Кур дула, – поприветствовал я кухарку. Взяв у нее корзинку, усадил на стул.

Отдышавшись, стряпуха едва выговорила:

– Ну, господин Артаке, я чуть не обмочилась со страху. Чего ж вы с мечом-то сразу?

– Не ждал гостей, – хмыкнул я, убирая оружие. Наливая воды, заметил: – Ты, голубушка, хотя бы постучала.

Отпаиваясь, кухарка только трясла головой. Придя в себя, сказала с упреком:

– У нас никакие двери не запирали. Я в господские комнаты входила без стука.

– И в спальню хозяйскую ночью? – усмехнулся я.

Но Курдулу было не так-то легко смутить.

– Добрые люди по ночам спать должны, – отбрила стряпуха. Подумав, хмыкнула: – Но коли новый хозяин стучать прикажет – будем стучать.

– И на том спасибо, – буркнул я. Потом спохватился: – А ты чего пришла ни свет ни заря?

– Так вы, господин Артаке, мне вроде проверку решили учинить, – презрительно усмехнулась кухарка. – Спросили, мол, умею ли я печенку готовить? Пробуйте – паштет печеночный, тут у меня – лепешки из гусиной печенки, с луком и специями, тут – простая печенка, с бобами, а здесь – в луковой подливке…

Курдула принялась выгружать из корзинки миски и плошки, расставляя их на гостиничном столике.

– Пробуйте, пробуйте, господин Артаке, – приговаривала стряпуха. – Я вам и ложку принесла, и хлебушка свежего, горячий еще…

От ароматов голова шла кругом. Я был готов наброситься на все это великолепие, но вспомнил, что не мешало бы привести себя в порядок.

– Все у тебя замечательно, но ты подожди, мне бы умыться да и все прочее.

– Да не стесняйтесь вы, господин Артаке, – усмехнулась кухарка. – Я уже старуха старая. Что я, мужиков в кальсонах не видела? Хошь нагишом ходите, ничего интересного не увижу. Уж насмотрелась я на вашего брата, пока молодой была. Могу горшок ночной подержать, если нужно. Мне не трудно, а вам удобнее будет…

– Помоги-ка умыться, – пресек я словоизвержение кухарки, стаскивая ночную рубаху. – Бери кувшин и лей на руки.

– А чего это вы, господин Артаке, мыться решили? – удивилась женщина. – Вроде чистый вы. Вода-то в городе дорогая, чё тратиться-то? Подождите до усадьбы, там колодец есть.

– Ты лей, да не блей! – рыкнул я на рачительную кухарку. – Ты деньги в своем кошельке считай, а я со своими сам разберусь. И на спину плесни…

Курдула притихла, взяла кувшин. Ничего не сказала, но по молчанию было понятно, что она думает о новом хозяине. И вроде бы не нарочно залила мне воды ниже поясницы…

Пока умывался, слегка посетовал на самого себя. На первый взгляд кухарка показалась мне женщиной рассудительной и не склонной к поучительству. Обычно первое впечатление о человеке оказывалось правильным, а вот поди ж ты.

Покончив с утренним туалетом, я сел завтракать. М-да, готовила Курдула божественно. Пожалуй, поварское искусство компенсирует ее длинный язык.

– Замечательно! Отлично, – нахваливал я, уплетая за обе щеки.

– Ну что, прошла я испытание? – хмыкнула кухарка.

– Могу диплом выписать! – пообещал я.

Окинув глазами миски-плошки, подумал, не съесть ли еще, но заприметил, что женщина украдкой глотает слюнки.