Галина Гончарова - Крылья Руси [litres]

Мельин посмотрел в окно. После Средиземного моря Азовское и Черное действительно были маловаты, хотя турки встречались и там, и тут. Но пока проливы были в их руках, они могли не волноваться.

– А если немного помочь грекам? Вряд ли им нравится жить под турецким владычеством?

Владимир пожал плечами.

– Попробовать можно, но чем это закончится? Бунтовать для них сейчас равносильно самоубийству.

– В Европе назревает война. Так что турки могут перебросить сюда и флот, и армию.

– Армию – не могут, – отмахнулся Роман Сирко. – Сейчас у них и внутренних проблем хватает. Гуссейн-паша умер недавно…

– Мир праху.

Мужчины немного помолчали. Ни для кого не было секретом, что большинство (практически все!) решения Сулеймана были приняты его визирем, который – вот странности-то бывают! – заботился о своей стране. А сейчас Гуссейн умер.

Кто станет новым визирем и кто будет давать советы, пока неизвестно. Но сходились в одном: если такая же сильная фигура и найдется, вряд ли этот некто будет заботиться о Турции в ущерб себе. Такие как Гуссейн-паша – это исключение, не правило.

– И? – уточнил один из капитанов. – Умер – и что теперь, армия-то боеспособна?

– Не совсем. Турки начали реформу армии после ухода из Вены. В итоге боеспособность турецкой армии сильно снизилась. Очень сильно.

– Хорошо. Флот?

– А флот у них сильный. Как только мы начнем закрепляться на берегах, они обязательно пошлют корабли.

– Первую волну мы разнесем в щепки, – пожал плечами Мельин. – Но не стоит недооценивать противника. Они хорошие воины. Храбрые и умелые.

– То есть рано или поздно они разнесут нас? – уточнил Владимир.

– Может случиться и так, и этак, – дипломатично ответил Петр Сирко.

Володя подумал немного.

Делать или не делать? Сейчас на их копошение внимания не обращают, но это ненадолго. Что лучше – крепости, которые будут давать отпор, или открытые порты, которые будут использовать и турки?

– Почему мы не можем пройти огнем и мечом по Закавказью? – вмешался вдруг Дмитрий Ромодановский. – Я все понимаю, но честное слово – нам не помешает эта территория. А ей не помешаем мы.

– Вот даже как?

Дмитрий тряхнул челкой, убирая падающую на глаза прядь.

– Если мы хотим здесь закрепляться – надо быть главными. И строить. Побольше строить, закрепляться, своими становиться!

– Сил у нас не хватит, – огрызнулся Мельин. – Просто не хватит сил!

– Казаков мало, то верно.

Роман Сирко с течением времени становился все больше похож на отца. Даже неспешным говором, даже манерой улыбаться, задумчиво глядя вдаль.

– А если государя попросить?

– Помочь силами? Так он же только со шведами отвоевал. И опять в бой?

– А нам тут государь и не надобен, войска нужны, – ухмыльнулся вдруг Мельин. – А так и сами справимся, чай не убогие.

– Я отпишу брату, – решился царевич Владимир. – Если он решит, что нам надо помочь, если пришлет войска, порох, пушки – что ж. Тогда надо наступать!

Против этого варианта никто возражать не стал.

– Я благодарна вам, Прокопий.

Небольшой уютный кабинет, горящий в камине огонь, мужчина и женщина. Илона отлично знала, как производить впечатление, только вот на этого мужчину ее чары не действовали. И это было даже немного… обидно?

Прокопий поклонился.

– Я делал то, что приказала мне моя честь.

– И ваш государь?

– И Алексей Алексеевич.

– Я надеюсь, что мы с Русью долго будем идти рука об руку.

– Я тоже на это надеюсь, княгиня.

– Будете ли вы рядом со мной?

– Государь просил меня не отлучаться и оказывать содействие, – обтекаемо ответил Прокопий.

Илона облегченно выдохнула. Было в этом мужчине нечто такое… надежное. Прокопий не произносил громких речей, ни в чем не клялся, не бил себя кулаком в грудь, он просто был рядом. Все время рядом. И это было дороже золота и бриллиантов.

Молчаливая поддержка, иногда – бумаги, мягко ложащиеся на стол, иногда – золото, а часто просто слова, сказанные в нужный момент. Это дорогого стоило. Не любовь испытывала к этому мужчине Илона, вовсе нет. Скорее…

С Ференцем она смотрела на мужа снизу вверх, восхищаясь и обожая. Искренне и истово любя. С Имре была страсть, причем как в постели, так и страсть одна на двоих, общая. Мечта о свободе родной страны. Илона привыкла видеть и восхищенные, и ненавидящие взгляды.

Но здесь и сейчас… Этот мужчина признавал ее ум, уважал и ценил ее как человека. Без страсти, без любви. Это было ново и интересно. И Илона, как и любая женщина, стремилась привязать Прокопия к себе. Узами ли любви, дружбы, симпатии – неважно. Будет ниточка – и клубочек намотается.

– В Европе назревает война…

– Тем лучше. Леопольду будет не до вас, а мой государь обещал содействие и помощь.

– Алексей Алексеевич и так делает для нас многое.

– Наталья – его сестра.

Коротко и по существу. Сестра.

– Мой государь обещал помочь деньгами на строительство укреплений. И пушками.

– Великолепно!

Илона искренне обрадовалась, как девочка, получившая в подарок первое бальное платье.

Прокопий чуть поклонился. Он пока молчал о том, что русские подумывают ввязаться в европейскую войну. Хотя и на своих условиях. Боже упаси их посылать войска или рубиться на чьей-либо стороне, вот еще не хватало! Но грех не погреть руки на наглости Людовика! А именно – пощипать как следует французские колонии. Если все сделать правильно, ни один французский корабль не будет чувствовать себя в безопасности. А это флот, деньги, грузы…

Почему бы не помочь своим, особенно за чужой счет? А то Илону поддерживаем, проектов, которые из казны финансируются, – тоже куча, Урал осваиваем, в Китае войну финансируем… Да много где и много чего! А за чей счет-то? С народа деньгу драть?

Так народ не каменный, он и озвереть может! Чего одно правление Алексей Михайловича стоило! Бунташный век, иначе и не скажешь! Это при Алексее Алексеевиче бунтов не было, так он и государь, какие раз в сто лет на свет родятся. Налоги не повышает, даже понижать умудряется, людишки хоть вольно вздохнули при нем, знают, что завтра никаких бед с ними не случится, а если война и идет где, так их не затронет…

Вот народишко и спокоен. А во Франции – то не их проблема, а Людовика. Пусть сам разбирается со своими Фрондами. Русские точно помогать не станут, еще и разжигать поспособствуют. Вот.

Впрочем, это лирика, а поговорить стоило еще и о конкретном.

– Княгиня, а когда вы собираетесь короновать Ференца?

Илона задумалась.

Да, так вот тоже бывает. О главном-то она и забыла. Для нее все было просто: вот сын, он наследует все, что принадлежало отцу. Вот – мертвый муж. Его жалко до слез. И больно. А вот коронация…