Варвара Еналь - Подземные корабли [litres]

Роган был болтлив и весел. Вместе с ловкими смуглыми пальцами неустанно работал и его язык. Он умудрился расспросить у Тигаки, сколько в семье детей, как зовут ее сестер и братьев и сколько мьёков у них в стаде. Сестренка Люка отвечала неохотно, но зато от души смеялась над шутками Рогана.

Мэй тоже вытерла слезы и слабо улыбалась, наблюдая за работой веселого механика.

– Ну, а ты, Владеющая? Чего нюни распустила? – проговорил Роган, закончив очищать драконий бок от чешуи, и спрятал свой инструмент в рюкзак. Кожа дракона, лишенная чешуйчатого покрытия, оказалась темной и блестящей. Темно-синий металл отражал небо и пустыню. – Я думал, ты храбрая. Ты и должна быть храброй, правильно? Такие Всадницы, как ты, ничего не боятся.

– Что ты сейчас будешь делать? – хмуро спросила Мэй, не поддаваясь на его подначивания.

– Вот что.

Роган вооружился небольшой железной штучкой, похожей на маленький лучевой меч, быстро, но аккуратно сделал глубокий круговой надрез и осторожно вынул толстый лоскут кожи, искрящийся по краям. Внутри у Тхана все сияло.

– Видишь? – Роган отступил на шаг и улыбнулся с таким видом, как будто это лично он создал уникальное драконье нутро, полное светящихся деталей из Живого металла.

Металл внутри Тхана казался особенно живым: он не просто сиял и искрился, он как будто пульсировал, как будто прогонял через себя невидимую драконью кровь.

– У драконов два мозга, – принялся пояснять Роган, – один в голове, а другой в конце основного проводника, в хвосте. Основной проводник – это все равно что позвоночник в теле человека. Он тянется через все тело робота и связывает два этих мозга. Второй мозг, или как его правильно называют «нижний», берет на себя все нагрузки, и энергетические в том числе. Он же отвечает за перераспределение энергии и за замену деталей. Робот может чинить сам себя, он так устроен. У него внутри достаточно запасов Живого металла, и второй мозг направляет Живой металл в те части, которые нуждаются в починке. Или в те детали, которые нуждаются в замене.

Роган провел ладонью по драконьей чешуе, с любовью и нежностью провел, как будто Тхан был его собственной машиной. Это движение так сильно напомнило Люка, что Мэй еле сдержала слезы.

Всадники будут всегда любить своих драконов. Наверное, больше, чем своих девушек…

– И если дракон потух и не работает, значит, скорее всего, пострадал этот второй мозг. Вот мы сейчас и попробуем его починить. Мне нужна чешуя дракона, но живая чешуя, не мертвая. Я дам вам инструмент, вы осмотрите машину, найдете и снимете живые чешуйки. Не погасшие, понимаете, мелкие?

Роган слышал, как Тхан называл Мэй и Тигаки мелкими, и перенял эту привычку. Не хотелось ему возражать, потому что это не имело смысла. Если они погибнут в пустыне, то какая разница? А если спасутся, то их пути все равно разойдутся.

Но Тигаки считала иначе.

– Мы тебе не мелкие, Вурног. Называй нас по именам, иначе сам будешь искать чешую. И вообще, Тхан – это наш дракон, он сам так решил.

Роган широко ухмыльнулся и посмотрел на Тигаки так, что Мэй захотелось его ударить. Посмотрел прямо, не отрывая черных блестящих глаз, не моргая и не краснея. Смело и весело Роган посмотрел на Тигаки, и та вдруг смутилась, отвела взгляд, хлопнула в ладоши и демонстративно выставила руки перед собой.

– Глаза свои бесстыжие убери, Вурног! – крикнула она.

– Красавица, зачем так кричать? – тихо сказал Роган. – Я будут называть тебя так, как ты хочешь. Пустыня еще не видела девушки красивее, так зачем кричать? Не кричи, красавица. Найди мне чешую, и я привезу тебя в место, где течет кинель вместо реки, а вместо песка лежит сладкая кунойя…

Мэй не знала, что такое «кунойя», но Тигаки, судя по всему, знала.

– Болтун. Нигде вместо песка не лежит мед пустынных пчел, который вы называете кунойей, – буркнула она.

Сладкие речи Рогана, судя по всему, растопили сердце сестренки Люка. Она хлопнула по драконьему хвосту и сказала, что найдет нужные чешуйки. Но пусть только Вурног попробует не починить дракона! Она ему все глаза выцарапает!

– Я не сомневаюсь в этом, черноглазая моя, – ухмыльнулся Роган, подмигнул Мэй и запустил в разверстое брюхо Тхана руки по самые локти, что-то там нащупывая.

– Ты знаешь, как искать живую чешую? – спросила Мэй у Тигаки, когда они отошли в самый конец длиннющего драконьего хвоста и нахальный Вурног уже не мог их слышать.

– Да они должны светиться по идее, – ответила та.

– Тут ничего не светится…

– Светится, если присмотреться. Сам дракон очень горячий, нагрелся на солнце, как сковородка. Но некоторые чешуйки слегка прохладные. Самую малость. Посмотри сама. Тут почти вся чешуя живая, между прочим, – сказала Тигаки и принялась отковыривать черные кусочки Живого металла.

Роган дал обеим девочкам по узкому ножу с загнутым концом, которые включались, точно лазерные мечи, выпуская слабые, едва заметные лучи. Ими и получалось отделять живые чешуйки, слегка расплавляя их и снимая с плотной твердой основы-кожи дракона.

Требовалось всего пять таких деталек, потому с порученным заданием справились быстро.

– Вот и славно, – сказал Роган, забирая ножики и чешуйки. – Сделаем из них запасные детали для нижнего мозга. Усилим его, и вполне возможно, что Тхан включится. Итак, следите за руками, мелкие… Ой, простите, красавицы. Сболтнул лишнее, вы уж простите своего механика. Лучшего механика, между прочим, на всех Камлюках…

Тигаки снова покачала головой, выражая презрение к болтовне Рогана.

– Итак, сделаем из чешуи круглые медальоны. Круглая форма – она ключевая, девочки. Она управляет всем, она совершенна. Она закончена, она зациклена сама на себе. Помяните мое слово, все в этой жизни просто круг. И мы тоже движемся кругами. Один цикл сменяет другой. За жарой приходят зимние дожди, Буймиш поднимается в самый зенит и становится маленьким, как шарик. После приходит Время Приливов, и все начинается сначала. Новый круг, новое повторение. Новая жизнь. И пока мы движемся по кругу, мы живы. Как только круг прерывается – наступает смерть. Спроси у старого механика, что такое жизнь, и он тебе ответит…

Язык Рогана болтал без перерыва, но смуглые руки делали дело. Ловко орудуя ножом для снятия чешуек, делая лазерный луч невероятно тонким и слабым, Вурног вырезал из всех пяти чешуек идеальные кружки, плоские, темные, полные внутреннего, едва заметного сияния. Взвесил их на ладони, слегка покачал, поднял каждый на уровень глаз и внимательно рассмотрел на свет. Наконец сжал в кулаке, подмигнул Мэй и повернулся к отверстию в хвосте Тхана.

Некоторое время он ковырялся там, поясняя, что вставляет эти кружки в схему нижнего мозга-проводника, укрепляя его, а потом отошел и махнул рукой, приказывая девочкам удалиться.