Варвара Еналь - Подземные корабли [litres]

– Люк прилетел? Он на каком драконе? – завопили близнецы, подскочив со своих мест и размахивая руками. – Он на Енси?

– Я думаю, что это был Енси, хотя я не мог хорошенько рассмотреть его морду, стемнело в лесу…

– Так по фигуре видно, – буркнул Ник, и весь его вид выражал явное расстройство.

Жак тоже вздохнул, но тут же поднял голову и повернулся к матери:

– Люк жив, и Мэй теперь с ним. И Енси тоже с ним. Они скоро совсем вернутся, ма. И у нас будет еще больше драконов, вот увидишь.

Успокоившись, братья уселись на потертые шкуры.

– Думаете, ваш Люк уже освободился от своих программ? – спросил Роган. – Теперь он стал свободным?

– Он и так был свободным. А то, что ты тут рассказывал – это все выдумки, – резко бросил ему в ответ Жак. – Драконы наши. И наш Люк ими владеет.

– Тогда почему он до сих пор не вернулся на остров? – не унимался Роган.

– Это не твоего ума дело, Вурног, – скривившись, ответил Ник.

Газек приподнялся, собираясь сказать что-то умное и резкое Нику, но Роган его остановил:

– Не будем ссориться, мальчики. Сядь, Газек, я сказал. И еще раз поднимешь свою задницу, я отколочу ее так, что пару ночей не сядешь. Ясно тебе, паршивец? – Роган повернулся к маме Енике, поклонился и извинился: – Вы уж простите меня и братьев за нашу невоспитанность. Братья слишком часто оставались сами по себе и утратили всякое понимание о культуре…

Возможно, Роган еще долго бы рассуждал о правилах поведения, но его остановил Гайнош.

– Пора ложиться. Завтра рано вставать, – сказал он.

– А разве… Мы не летим за Мэй? – Роган удивленно поднял брови, и колечко-пирсинг блеснуло, отражая свет очага.

– Мы не летим. – Отец покачал головой. – Я думаю, что Мэй взяла с собой все ключи. Я искал их, я обошел весь пригорок, на который она поднималась. Я перекопал там все, каждую кочку, под каждым кустом. Или она забрала с собой ключи от девяти серверов и сейчас управляет Белой пристанью, или она их так спрятала, что никому не найти.

– И мы потому не полетим за ней? – уточнил Роган.

– Я сходил к Тхану. Я поговорил с ним. – Гайнош устало опустился на камень около очага. – Тхан сказал, что так лучше. Что если Люк вспомнил про свою Мэй, значит, у него есть шанс. Не все потеряно, и он сможет снова стать самым обычным человеком. И потому лучше им не мешать. Так что утром мы летим к Небесным людям. Сначала за мьёками, потом к Небесным людям.

И все решили укладываться спать.

Ейка и Гимья уже сопели, свернувшись калачиками около мамы, Нгака собирала около себя все подушки, до каких удавалось дотянуться. Ник и Жак немного повозмущались, что, мол, если мы знаем, где Люк, то надо лететь к нему. У него, мол, там полно драконов, чего упускать время.

Еника сказала, что у них и у самих есть драконы и нечего ворчать. Завтра полетят помогать Гайношу, займутся делом, поэтому сейчас надо отдохнуть.

Тигаки улеглась рядом с сестрами и какое-то время слушала разговоры Гайноша с матерью. Взрослые говорили тихо, мама успокаивала отца Мэй, заверяла, что с его дочерью все будет в порядке и не стоит слишком волноваться.

– Люк ее любит, Гайнош, он вернулся за ней. Он позаботится о Мэй-Си.

Гайнош угрюмо молчал.

Конечно, он же не скажет маме, что ее сын сошел с ума и хочет только убивать. Тигаки не рассказывала никому, как Люк нападал на них в пустыне. Не рассказывала, какой яростью искажалось его лицо и как он без раздумий отшвырнул сферу с сестрой и любимой девушкой. Хотя он видел их! Увидел и узнал!

Тигаки, конечно, не сильно злилась на него, он же брат все-таки. Пусть и сдуревший, но брат. Поэтому утешала расстроенную Мэй и сама не теряла надежды. Но сейчас, лежа в темноте и прислушиваясь, как Гайнош бормочет: «Как она могла? Как она могла так поступить?», Тигаки вспоминала страшное, жуткое слово, которое услышала от Тхана.

Бьярнатль. Песок.

Каждый раз, когда это слово звучало, когда вспоминалось и прокручивалось в голове, перед глазами возникали сыплющиеся песчинки. Медленное падение желтых, полупрозрачных песчинок – и мир застывал. Замедлялось движение, утихали звуки. Все внутри напрягалось, и Тигаки как будто теряла себя. Как будто исчезала, растворялась в пространстве.

Что чувствует Люк, когда слышит это слово? А в том, что он его слышит, Тигаки не сомневалась.

Ночью ей приснился сон.

Она видела огромное дерево, достающее ветвями до неба. Его широкие листья давали густую тень, а толстые корни выглядывали из-под почвы, словно змеи. Гладкая кора с витиеватыми узорами постоянно меняла цвет, то становясь ослепительно-белой, то темнея до густого серого.

Дерево казалось таким большим, что Тигаки не могла рассмотреть неба за его ветвями. Она видела только листья, ветки и тонкие усики воздушных корней. Дерево двигалось, его листья все время шевелились, кора менялась, и почва около него бурлила, то вспучиваясь, то проваливаясь.

Тигаки подняла голову, посмотрела вверх и закрыла глаза, наполняясь этим невероятным, нереальным шепотом, этими таинственными звуками, которые исходили от дерева. Казалось, листья силятся что-то сообщить, сказать, донести до Тигаки, но никак не могут подобрать подходящие слова.

К щекам Тигаки прикасался ласковый ветерок, под пальцами теплела гладкая кора дерева, и мир вокруг удивительным образом наполнял гармонией душу.

Все хорошо. Все славно. Мир прекрасен. Жизнь прекрасна.

Мы все живем, дышим, двигаемся. У каждого есть предназначение. Каждый должен создать что-то свое, особенное. Посадить дерево, приручить дракона. Построить дом, нарисовать картину. Родить ребенка.

И только предназначение роботов – нести смерть.

В одно мгновение тишина лопнула, а пространство взорвалось. Из-под земли вылезли огромные уродливые машины, которые набросились на дерево. Спилили его, обрубили живые ветви, содрали кору. Ствол разделили на доски и сложили на огромные тягачи.

Тигаки видела, что и сама помогала обрубать ветви, устроившись в одной из машин. Она деловито двигала рычагами и представляла, сколько всего полезного получится из твердой, гладкой и невероятно красивой древесины.

Бьярнатль.

Это слово звучало в пространстве, заглушая все мысли, которые навевало дерево.

Больше некому было напоминать о предназначении. «Бьярнатль» – и Тигаки стала послушной, а мысли в голове превратились в гладкие доски, которые надо было загрузить в перевозку.

Никто не творит.

Никто не создает.

Все убивают.

И сыплется песок…

– Перестань, Тигаки! Ты с ума сошла, что ли… убери свои руки, девчонка глупая…

Горячий шепот наконец остановил кошмар, и Тигаки проснулась, вся мокрая и взъерошенная.

Темнота пещеры показалась непроницаемой, и захотелось хотя бы на мгновение увидеть свет.