Юта Мирум - #Перо Адалин [litres]

– Что это за цирк был? – Силиус появился перед молодым человеком словно из ниоткуда и откровенно забавлялся произошедшей сценой. Жизнь Силиуса длилась уже более полувека, и, видимо, из-за этого сейчас от мужчины совсем не исходило ощущения опасности; переодень его в одежду обычного фермера, и легендарный рыцарь вполне сошел бы за простодушного селянина. Но недооценивать Силиуса было бы ошибкой: он с юности служил личным стражем короля и, будучи человеком эмоциональным, быстро загорался, а все вопросы привык решать с помощью меча. Силиус не любил долгих разговоров на нудные темы и о количестве кухарок в сопровождении принцессы или породе лошадей, отобранных для гонцов, знать не желал. Но вот разговорами о личных делах рыцарь отчаянно грешил и теперь, подметив интересное событие, хотел поделиться впечатлениями.

– Ты, юнец, похоже, о клятвах ничего не знаешь. И наша принцесса растерялась совсем. Не от стыда ли? Обычный страж, городящий чушь, хотя признаюсь, чушь воодушевляющую, но без соблюдений обряда… Ты облажался, сынок, уж прости за прямоту. – Ему стоило больших усилий не рассмеяться в лицо оробевшему Евандеру.

– Я хотел доказать Ее Высочеству всю искренность своих слов… – Отнекиваться было поздно, и стражу оставалось только строить из себя дурачка. – Я знал, что принцесса прекрасна, но не ожидал, что настолько.

– Брось оправдываться, брось, – по-отечески похлопав молодого стража по плечу, сказал Силиус. – Я все понимаю. Все выслуживаются по-разному, и ты сам отвечаешь за свою жизнь, тебе и выбирать, каким путем идти. Выбрал служить принцессе? Не особо дальновидно, ведь правительницей она не станет. Но, раз уж взялся, не разочаровывай ее, понял? Девочке немного осталось.

Не сказав больше ни слова, он не спеша продолжил обход территории. Очередная стоянка подходила к концу, и лагерь собирался в путь. Впереди их ждала легкая дорога, вплоть до второй столицы – прекрасного города над водопадом.

Почти сутки непрерывного движения отряда по открытой местности остались позади. Процессия, напоминавшая ничтожную песчинку среди бескрайней пустоши, замерла, и радостные возгласы наполнили воздух. Евандер, измученный долгой скачкой, поднял к небу уставшие глаза. Каждый миг небо менялось. Заходящее солнце забирало с собой свет, постепенно возвращая пространству глубокие, холодные оттенки синего. Звезды появились, как только последний луч спрятался за горизонт и наступила ночь.

– Привал! – донеслось откуда-то из начала процессии. Голос Феликса звучал ровно и твердо. Привыкший к странствованиям рыцарь был чужд радости в рядах уставших путников. Процессия остановилась, и тотчас закипела работа: лошадей привязывали к редким деревьям вдоль дороги, разжигали костер. Из кареты выпрыгнула Агата, сопровождаемая звоном подвесок в своих волосах, и с любопытством осмотрелась. Следом за ней вышла суетливая служанка. Госпожа, которая была для нее то необычайно приятной, то доставляла множество хлопот, сейчас щурилась от песка, который поднял ветер. Агата, опустив голову, натянула на нее капюшон дорожного плаща, но несколько песчинок все же попали ей в глаза.

Принцесса громко вскрикнула от боли и оттолкнула служанку, что попыталась помочь. Ее фальшивое высочество вполголоса кидалась проклятиями в адрес ветра и всей природы. Феликс, обратив на нее свой цепкий взор, не спешил помогать – на его лице читалось абсолютное пренебрежение к госпоже. Посмотрев, как Агата по совету служанки пытается пальцами оттянуть нижнее веко и вытащить песчинки, рыцарь направился в сторону Евандера, который поил свою лошадь.

– Про остальных лошадей не забудь. У Эйсона узнай, сколько еще ждать наших гонцов из Мурусвальда. Вели слугам дать лошадям овса. И присмотри за принцессой, она сейчас себе глаза выцарапает.

Феликс не стал задерживаться возле Евандера – общество новичка он переносил с трудом – и двинулся дальше, раздавая указания и не сомневаясь, что все его повеления тотчас будут исполнены. Евандер подозревал рыцарей в измене королю, но даже этот факт не мог помешать его восхищению Феликсом. Командир не нуждался в чьем бы то ни было одобрении, его не волновало мнение окружающих, и именно поэтому каждого подчиненного, а возможно даже Силиуса, волновало мнение Феликса.

Евандер быстрым шагом направился к принцессе, пытаясь понять, с какой неприятностью столкнулась его новая госпожа. Подойдя ближе, Евандер увидел, как опухли ее слезящиеся глаза, и даже испытал некоторую жалость… к служанке, на чью голову сейчас сыпались отборные ругательства.

Без особых церемоний мужчина приказал служанке держать руки ее лжевысочества, а сам аккуратно приложил большие пальцы к закрытым глазам принцессы. Он массировал веки круговыми движениями от внешнего уголка глаза до внутреннего, и Агата, пару раз шмыгнув носом, замолчала – боль уходила. Наклонив ее голову параллельно земле, Евандер приказал:

– Открывайте глаза и быстро моргайте.

Сделав как велено, девушка почувствовала, что злосчастные песчинки выкатились из глаз вместе со слезами.

– Вы спасли меня, – вытирая слезы рукой, поблагодарила Агата. И, только Евандер подумал быть с ней чуть добрее, добавила: – Мне не нравится это место. Я хочу уехать.

Лжепринцесса вернулась к карете, резво вскочила внутрь и захлопнула дверь. Евандер, еще секунду назад наслаждавшийся улыбкой Агаты, сейчас боролся с растущим раздражением. Глубоко вздохнув, мужчина напомнил себе, что он преданный страж и не проявит неуважения. По крайней мере, пока.

– Я передам вашу просьбу командиру.

Агата в ответ крикнула: «И поскорее!», и Евандер был рад, что она не увидела его лица – сейчас маска вдохновленного своей госпожой стража сменилась на маску желающего утопить ее раньше времени. Воин решил, что пусть Феликс сам разбирается с ней – ведь он, Евандер, свято служит своей принцессе и во всем с ней согласен.

В кромешной темноте живыми казались только звезды на небесном полотне и огненное пятно на земле – костер, тянущийся к ним дымом. Феликс долго препирался с лжепринцессой, используя всевозможные навыки дипломата, коим он не являлся, а Силиус и Евандер довольно наблюдали за происходящим, радуясь, что это не им выпало счастье спорить с командиром. Из-за этого вся процессия приступила к ужину лишь поздней ночью. Гонцы из Мурусвальда так и не прибыли, и командиры решили подождать до завтрашнего вечера. Сон, в который погрузился лагерь после того, как уснула самая вредная особа, никак не затронул Евандера.

Страж был напряжен и бродил по краю лагеря, считая шаги. Когда счет приблизился к тысяче, он услышал долгожданный шелест крыльев. Огромный орел тенью опустился на его плечо, обмотанное парой грубых, сложенных в несколько раз кусков ткани. Евандер облегченно вздохнул, ведь Алерайо, которого он заметил несколькими часами ранее, не был игрой воображения. Парящий в небе орел остался никем не замеченным – умная птица больше не появлялась на виду, пока Евандер не остался один. Прячась за лошадьми, он лихорадочно привязывал письмо к лапе птицы. Первое разочарование от того, что орел ничего ему не принес, спало, и сейчас страж надеялся, что на его послание ответ придет быстро. Да даже просто придет. Он отказывался верить в то, что его друг погиб; что бы Феликс ни говорил, это было ложью, и Алерайо тому доказательство.