Николас Имс - Короли Жути [litres]

Тут Саббата не выдержала:

– Но ты же говорил, что…

– Друинки рожают лишь раз в жизни , – напомнил Сумрак, воздев палец. – А воскресение дало Астре вторую жизнь. Она родила сына.

– Да ради всех преблагих треклятых богов! – Муг обхватил ладонями голову, будто боялся, что она вот-вот расколется.

– Мальчик рос хилым и чахлым, – продолжал друин. – С самого рождения он был странным ребенком. Он обожал мать и трепетал перед нею, а отца презирал за совершенное зло. Он похитил у Веспиана Тамарат и бежал в Жуть, чтобы положить конец невыносимому циклу смертей и воскрешений, мучительной полужизни матери.

Гэбриель не отводил глаз от унаследованного меча – осколка разбитого мира.

– Мне эта история чем-то знакома, – сказал Матрик, потирая подбородок, заросший седеющей щетиной. – Я что-то такое слыхал, только ее по-другому рассказывали.

– Или пели, – загадочно промолвил Кит, который уже понял, в чем дело.

Сумрак одарил Матрика благосклонной улыбкой терпеливого отца или священника, что придало его словам несколько насмешливый оттенок:

– Конечно же слыхал. И имена злосчастных детей Веспиана вам хорошо известны. Дочь звали Глифа, а сына – Вайл.

Глифа… Вайл…

У Клэя пересохло во рту. В сознании как будто разверзлась бездонная пропасть, темнее глубокого мрака межзвездных пространств, в которой звучали имена – друинские имена – так называемых божеств Грандуаля.

Веспиан, Летний король. Астра, Зимняя королева. Глифа, Весенняя дева. Вайл, Осенний сын, именуемый также Отступником.

Отступник… Листопад.

– Не может быть, – невольно простонал Клэй.

В костре что-то затрещало, к небу потянулась струйка дыма.

Клэй никогда не был глубоко верующим человеком, если и молился, то редко, ни к кому особо не взывая. Но как примириться с тем, что все твои боги – вымысел, да еще и основанный на омерзительных преступлениях древней расы, некогда поработившей человечество? С этим не совладать даже самому рассудительному уму.

Все умолкли, стараясь осмыслить то, о чем рассказал Сумрак.

Муг принюхался и, привстав, напряженно вгляделся в темноту:

– Чувствуете запах?

– Какой? – спросил Гэб, стряхивая оцепенение.

Саббата, подавив зевок, пробормотала:

– Наверное, эттин пернул.

Муг покачал головой:

– Нет, это что-то… Не могу вспомнить, что именно.

Гэбриель оперся ладонями о ножны Веленкора:

– Как бы то ни было, Листопад зарвался. Нельзя допустить, чтобы он уничтожил Кастию. А если он откроет Врата, то под угрозой окажется весь Грандуаль.

Сумрак, погруженный в глубокую задумчивость, согласно кивнул:

– Верно.

В костре снова затрещало, в черноту ночи взвился клуб сизого дыма. Матрик уснул, где сидел, свесив голову на грудь и пуская слюни.

Внезапно Муг вскочил и заорал:

– Смориглазка! Просыпайтесь! Вставайте скорее!

Он подобрал медный котелок и, стуча по нему ложкой, запрыгал вокруг костра.

Матрик проснулся и тут же выхватил кинжалы. Саббата, которая было задремала, тоже отогнала сон и заозиралась вокруг. Грегора и Дейна шум даже не потревожил – они продолжали спать.

Гэбриель приподнялся, заморгал и спросил:

– Муг, что за…

– Он подбросил в огонь семена смориглазки! – выкрикнул Муг, указывая на друина. – Я так и знал! Я же знал, что знаю! Он хочет нас убить!

Сумрак примирительно развел руками:

– Семена совершенно безвредны. Они всего лишь навевают отдохновенные сны.

Ганелон встал и застыл темной башней, сжимая в руке Сирингу. Боевой топор мерцал призрачным светом и что-то неразборчиво шептал ночному лесу. Ганелон помотал головой, отгоняя друинские чары, и заявил:

– Так я тебе и поверил.

Барахольщик не вставал с места. Матрик и Саббата отодвинулись от него подальше, и он усмехнулся. На заостренных зубах отразились алые отсветы огня.

– Как бы то ни было, я не собираюсь вас убивать, – произнес Сумрак. – Я всего лишь хочу забрать то, что принадлежит мне по праву.

Благорасположение стремительно покидало друина, как если бы следом за весной вдруг сразу же настала суровая зима, в обход жаркого лета и ласковой осени. Он остановил взгляд на Гэбриеле.

– Веленкор?! – воскликнул Гэб, сообразив, что имеется в виду.

– Человек не может владеть клинком, не предназначенным для простых смертных. Архонт преступно заблуждался, доверив тебе меч. Ты ведь даже не понимаешь, что именно попало к тебе в руки.

– А ты мне объясни. – Гэбриель презрительно ухмыльнулся.

Клэй с давних пор помнил эту ухмылку – на лице Гэба она возникала всякий раз, как какой-нибудь злодей пускался в пространные объяснения своих коварных замыслов, обычно включающих разрушение городов, убийство правителей и вызывание всякой кошмарной нечисти из ледяных глубин преисподней.

– Это ключ, – сказал Сумрак.

Гэбриелева ухмылка несколько потускнела.

– Как утверждает Листопад, – продолжил друин, – Веленкор – единственное, что позволит нам вернуться домой, в наш прежний мир.

– Тот, из которого вы бежали, и не без причины, – примирительно сказал Кит. – Если ты…

Барахольщик сплюнул в костер:

– Каксара!

Клэй не знал всех друинских ругательств, но это ему было известно, и он оскорбился за мать Кита, хоть и давным-давно покойную. Сердце громко застучало в груди, кровь вскипела в жилах, а правая рука приподнялась, готовая принять привычную тяжесть Черного Сердца. Предчувствие жестокой расправы повисло над крепостью зловещей тучей, неумолимой, будто летняя гроза.

Друин по-прежнему сидел не двигаясь, но теперь источал неприкрытую угрозу. Тень его в неверном пламени костра металась во все стороны, а бледные пальцы обхватили белый посох.

– Отдай мне меч, – потребовал Сумрак, – или я отберу его сам, да еще и окажу любезность Листопаду – убью тебя. Возможно, он дальновиднее и проницательнее нас. Время Державы прошло, время Престолов проходит. Может быть, наступает время чудес и чудовищ…

– Ну, понеслись, – буркнул Матрик, вставая.

Муг лихорадочно рылся в своей котомке, бормоча:

– Проклятые кролики, совсем охренели, им лишь бы театр устраивать…

Саббата сжала кулаки в латных рукавицах. Ганелон стоял, недвижный, как скала за миг до того, как с нее сойдет лавина. Клэй шевельнул плечом, и щит послушно соскочил к правой руке, а левая опустилась на ледяную рукоять холодильного молота.

Гэбриель устало поднялся и вздохнул:

– Послушай, может, не надо…

– Надо. – Сумрак вскочил на ноги и взмахнул посохом.

Чернильно-синий завиток дыма соскользнул с рукояти, обнажив сверкающий белый клинок, прежде скрытый друинской магией.

В руках друина был вовсе не посох, а боевая коса.