Николай Липницкий - Дорога домой

— Какая красавица! — восхитился Георг. — Просто фея!

Ну, дело вкуса, конечно. По мне, так просто симпатичная. Но немец явно залип. Официантка принесла нам пиво и стала расставлять кружки на столе.

— Эй, коза! — донеслось от братвы. — Долго там возиться будешь? Пепельницу поменяй!

Неприятно, конечно, но, как уже говорилось, в чужой монастырь, ну и так далее. Кампания, видя, что с нашей стороны реакции нет, осмелела. Шума стало значительно больше, а поведение более развязным. Мы уже ели шашлык, когда один из братков схватил девушку за руку и швырнул себе на колени. Девочка взвизгнула, но её возмущение потонуло в глумливом ржаче подвыпившей компании. Рыцарское сердце нашего благородного тевтонца не выдержало и он, несмотря на мой предостерегающий взгляд, вступился за даму сердца.

— Эй, парень, отпусти её! — возмущённо крикнул немец.

— Это кто там вякнул что-то? — отозвался браток, и вся компания повернулась к нам.

Драться особо не хотелось, поэтому мы просто направили на них свои автоматы. Братва сразу сникла и притихла. Девочка отскочила в сторону и, залепив хаму пощёчину, отбежала к нам.

— Ничего, Валюха., — пробурчал браток. — Они уедут, а ты останешься. Забыла, кто на районе мазу держит?

— Рот закрой! — прорычал Георг и навёл на него ствол.

— Вы же не местные? — спросила нас девушка.

— Да. Проездом у вас.

— Можно мне с вами? Не могу я здесь. И этот проходу не даёт.

— А твои родители? Мы же не можем за собой всю семью тащить.

— Нет никого. Я одна живу. Маму полгода назад похоронила. У неё онкология была. А отца никогда не видела.

— Ну, не знаю, — замялся я. Мне только женщины в команде не хватало.

— Витя! — на меня умоляющими глазами смотрел немец.

— Ладно. Но, Юрик, под твою ответственность.

— Понял! — аж подпрыгнул от радости Георг. — Головой отвечу.

— Ну а ты что стоишь? Беги, собирай вещи в дорогу, пока мы тут доедаем.

— Я её провожу, — поднялся немец.

— Ну, сходи, проконтролируй, чтобы всё ровно было.

Немец убежал за своей пассией, а мы продолжили прерванную трапезу. Спустя полчаса, когда мы уже допивали своё пиво, сначала на пинках влетел на летнюю площадку давешний браток, потом наш Георг, потирающий костяшки кулака правой руки, а потом и девушка с большой спортивной сумкой, уже смотревшая на нашего Ромео с интересом и симпатией. А контакт налаживается. Молодец наш тевтон. И как мы не заметили, когда браток успел выскочить? Расслабились, однако. Мы погрузились в БТР и своей увеличившейся командой покатили дальше.

— Валюш, ты не стесняйся, — ободрил я явно чувствовавшую себя не в своей тарелке девушку. — У нас тут всё по-простому. И о себе можешь рассказать только то, что считаешь нужным. Мы в чужих жизнях не копаемся. Лишь бы в настоящее время человек был надёжным. С ненадёжными мы расстаёмся быстро.

— Да тут и рассказывать нечего, — ответила Валя. — Мне двадцать два года. Училась в местном меде. Третий курс. Подрабатывала медсестрой в больнице, а по выходным официанткой в кафе. Деньги очень нужны были. Да ещё и мама заболела. Сгорела быстро, буквально за четыре месяца. А потом война. И пошла вся эта вакханалия. Та компания типа основная на районе. И в этом кафе часто зависают. А Петька, ну этот, которого Георг побил, на меня давно глаз положил. Вечно приставал. И возле подъезда пару раз караулил. Я боялась, что он когда-нибудь меня изнасилует.

— Теперь никто больше тебя не тронет, — проворковал буквально немец, пожирая Валю влюблёнными глазами.

Валя благодарно улыбнулась в ответ с явной симпатией. А отношения налаживаются! Тевтонцу удаётся растопить сердце своей пассии. Ну, главное, чтобы это не повлияло на боеспособность нашей группы. А так… Наше путешествие когда-нибудь закончится, а Георгу надо обживаться здесь. Чем не способ создать семью? По-моему отличный способ. С этими мыслями я и задремал.

Мы стояли на взгорке и ошарашено разглядывали панораму, открывшуюся перед нами. Когда-то это был город Санчеевск. Я помню, что в нём в своё время была парочка заводов так называемого двойного назначения. И в одном из них, по слухам, были секретные цеха, в которых выпускалась военная продукция. Вот и отработали по нему тактическими боеприпасами. Судя по радиометру и газоанализатору, отработали обычными боеголовками. Ни радиации, ни химии не было. Но городу от этого легче не было. Кругом сплошные руины. Были ли выжившие? По пути мы не встретили никого из беженцев. Соваться в эту разруху не хотелось, поэтому мы поехали по объездной. Всё время, пока справа тянулись развалина некогда цветущего города, на душе было тоскливое чувство, а Валя тихо плакала, забившись в уголок десантного отсека. Только когда руины наконец скрылись за горизонтом, тоска немного отпустила. В душе раздирающей болью ворочался вопрос: неужели даже все блага мира стоят жизней населения хотя бы вот этого города? Я уже не говорю про стёртые с лица земли ядерными боеприпасами Екатеринбург и Челябинск, да и множество других городов, и не только в нашей стране.

— Видел, немец? Видел?! — вдруг понесло меня. — Это твоё долбанное НАТО сделало! Это ты летел сюда со своим взводом, чтобы убивать наших людей!

— А ваши лучше? — взъярился в ответ Георг. — Мою страну уничтожили! А там тоже были и женщины и дети! А сейчас нет никого! Понимаешь? Ни-ко-го!

— А кто вас просил нападать? Кто! Четверть века душили санкциями, устраивали провокации, окружали Россию военными базами! Чьи ПРО в Румынии? Кто ежегодно устраивал военные маневры возле наших границ?

— Ну, всё, всё! Успокойтесь! — встал между нами Дима. — Мы не можем отвечать за политиков! Мы такие жертвы этой войны, только пока живые.

— Что-то я действительно с нарезки сорвался, — опомнился я. — Ладно, Юра, погорячились.

— Да ничего. С кем не бывает, — тоже успокоился немец. — Сейчас не до ссор. Нам объединяться надо. И выживать как-то.

На обед расположились на живописной полянке, рядом с весёлым звонким ручьём, маленьким водопадиком, стекающим с небольшого склона. Райское местечко. Разогрев на костерке консервы и, подвесив над ним котелок для чая, мы принялись утолять свой голод. Проголодались изрядно, поэтому особо не разговаривали и, только после того, как принялись за чай с бутербродами, сооружёнными Валей, потянулся неспешный разговор:

— Красота-то какая! — счастливо зажмурившись проговорила девушка.

— Да, — ответил Димка. — Так бы и остался здесь жить.

— Даже не верится, что где-то люди погибли, война страшная прошла, — вступил в разговор Игорь. — Кажется, что на всей земле так.

— А на всей земле по-разному, — вставил Георг. — Где вот так, а чаще, как в том городе, руины, или вообще выжженная радиоактивная пустыня.