Николай Липницкий - Фермер особого назначения

— Прямо византийское коварство.

— Ну а ты как хотел? У тебя в руках, в отличие от меня, вон сколько жизней. Это я только за себя отвечаю.

— Ну, буду думать.

— Думай. Только не опоздай. И так столько времени упустил.

Попрощался я с ребятами тепло. Рано утром, перекусив перед дорогой, я обнялся с каждым, выслушал много пожеланий и напутственных слов, прыгнул за руль своего Паджерика и отправился дальше. Дорога петляла через лес, было спокойно и мои мысли опять вернулись к этой общине, с которой я недавно попрощался. Воистину говорят: не делай добра и не будет зла. Спасённые ребятами из города люди стали прямой угрозой существования общины. А у Игоря не настолько стальной характер, чтобы принимать кардинальные меры. Но пришлые наглеют и наглеют. Скоро ребятам на шею сядут, ножки свесят и погонять начнут. Ну, это, как говорится, дела давно минувших дней и совершенно не моё дело. Хотя, конечно, ребят жалко. Хорошие такие, светлые. Такие и до катастрофы были на вес золота, а сейчас и подавно.

С такими мыслями я проехал километров десять и, судя по крокам, которые я срисовал с карты Игоря, скоро должна быть довольно крупный посёлок. Я удвоил внимание и снизил скорость. И, как оказалось, вовремя. Повернув на достаточно крутом повороте, чуть не влетел в толпу зомби, неспешно передвигающихся по дороге. Я остановил машину и, схватив вертикалку, вылез на подножку и приготовился к стрельбе.

— Даже не думай, — встал между Паджериком и зомбаками мужик среднего роста с неожиданно густыми бровями и крупным мясистым носом.

В руке он держал длинную палку с раздвоенной рогатиной на конце и выглядел достаточно воинственно. Сбоку от толпы зараженных я заметил ещё несколько мужчин, вооружённых такими же рогатинами, ухватами и палками с петлями на конце. Ого! Они что, их пасут? Ничего не понимаю.

— Вы чем это занимаетесь?

— Не видишь, заблудших ведём в пристанище.

Похоже, кто-то из нас сошёл с ума. И очень хочется надеяться, что это не я.

— А подробнее можно?

— Если хочешь, можешь направиться с нами. Там тебе всё объяснят. Тогда ты поймёшь, что заблудших нельзя убивать.

Ну, слава Богу! С ума сошёл не я. Что ж, проеду, разузнаю, что к чему. Может, что интересное будет. Или полезное. Дорога вывела меня как раз к тому посёлку, к которому я и хотел добраться. Посёлок, как посёлок. Дома, люди во дворах и на огородах, кричащие петухи, квохчущие куры, мычащие коровы, блеющие козы, стук топоров, скрип колодезного ворота. Родные звуки живой деревни. Даже на душе потеплело. Я проехал по улице к центру, выскочил на центральную площадь и от неожиданности резко дал по тормозам. На моём месте, наверное, каждый бы удивился. Довольно просторная центральная площадь была разделена на две части. Одна часть представляла собой загон, в котором густо перетаптывались зомби. Их было много. Нереально много. Вторая часть была свободна, если не считать большого креста, вкопанного в землю метрах в десяти от загона.

Я остановил машину недалеко от креста и вышел из неё, закинув ружьё на плечо. Погонщики как раз подогнали зомбаков к загородке. Двое мужиков, дежуривших тут же, взявшись за ручки ручной помпы пожарного насоса, подкачали давление и отогнали заражённых в загоне от ворот струёй из брандспойта. Тут же один подскочил к воротам, открыл их и новоприбывших зомби загнали внутрь. Это для чего они зомбаков собирают? Коллекционируют, что ли?

— Здравствуйте, молодой человек, — раздался за спиной уверенный низкий бас.

Я обернулся и увидел вышедшего из здания, по-видимому, правления, мужчину около пятидесяти лет, крепкого, здорового, этакого сибиряка классического, с широкой лопатообразной бородой.

— Здравствуйте.

— Какими судьбами к нам?

— Да, вот, ехал мимо. Не мог не остановиться, увидев всё это, — я сделал круговое движение кистью.

— А что вас удивило?

— Как что? Везде, где бы я ни был, зомби уничтожают. А тут для их для чего-то собираете.

— Их нельзя уничтожать. И зомби их называть неправильно. Это заблудшие.

— Куда и откуда они заблудшие? Ничего не понимаю.

— Вам стоит зайти ко мне. Посидим, чаю попьём, пообщаемся. Меня, кстати, Антоном кличут.

— Сергей. Очень приятно.

Мы прошли в здание правления, расположились в довольно уютном кабинете и Антон, поставив на печку чайник, стал доставать из шкафа сахарницу, вазочку с вареньем и тарелочку с печеньем явно местного производства. На каждой печенюжке был оттиск православного восьмиконечного распятия. Интересная деталь. Вскоре чайник уютно засвистел, Антон заварил чай и уселся за стол напротив меня. Чай был на удивление ароматным и вкусным, варенье из крыжовника тоже было отличным, да и печенье очень неплохим оказалось. За чаем разговорились, и я действительно узнал много интересного.

Толик был старостой этого посёлка, однако эта должность была, скорее, хозяйственной. Он присматривал за порядком, планировал расходы и следил за использованием продуктов общины. Да-да. Именно общины, потому что в этом посёлке засела действительно религиозная община. Секта, проще говоря. И лидер этой секты некий преподобный Варсонофий, который объявился в посёлке вскоре после начала катастрофы. Вообще, катастрофа, можно сказать, пощадила этот населённый пункт, затронув только половину посёлка. С заражёнными справились довольно быстро. Убивать не рискнули, не зная, что вообще творится, а просто согнали их на гумно и приставив охрану. Вот тут и появился Варсонофий. По всей видимости, он обладал неслабым даром убеждения, раз сумел убедить всё выжившее население посёлка в том, что зомби, это люди, страдающие за грехи всего человечества, заблудшие, одним словом, и только молитвы могут излечить их. Короче, нужно вымолить у Господа прощение и тогда всё будет хорошо.

— Тебе стоит побывать на мессе, — заявил Антон, видя мой скепсис. — Послушаешь проповедь и сам всё поймёшь.

А почему бы и нет? Тем более, что староста пригласил меня погостить в посёлке пару дней. Типа присмотреться и, может, даже остаться здесь. Ну, послушаю этого преподобного. Хоть развлекусь.

Месса началась ближе к вечеру, когда лёгкие сумерки уже упали на посёлок. В отсветах двух больших костров толпа нетерпеливо ворочалась, ожидая проповеди. Рядом, в загоне, мрачным недобрым морем колыхалась толпа зомби. Наконец, по толпе пронёсся вздох обожания и к кресту вышел преподобный. Зрелище, скажу я, впечатляющее. Среднего роста, с всклокоченными волосами, редкой бородёнкой и воспалёнными глазами, фанатично горящими на худом измождённом лице. Одет он был в длинный мешок из рогожи с вырезанными отверстиями для рук и головы, перепоясанный пеньковой витой верёвкой, ветхие джинсы, разваливающиеся стоптанные кроссовки. На шее, на простой верёвке висело достаточно большое деревянное распятие, явно откуда-то скрученное, судя по технологическим отверстиям, при помощи которых оно крепилось к какой-то плоскости.