Кристель Дабо - Обрученные холодом [litres]

– Раздевайтесь! – скомандовала Беренильда.

– Но послушайте… – пробормотала Офелия.

– Помогите ей, мама, эта девочка слишком стеснительна.

Бабушка мягкими движениями расстегнула платье Офелии донизу, и оно упало к ее ногам. Девушка стояла, дрожа, скрестив руки на груди, в одной только коротенькой сорочке. Хорошо бы она выглядела, если бы Торн вошел сейчас в гостиную.

– А теперь наденьте вот это, деточка, – сказала бабушка, протянув ей саквояж.

Растерянная Офелия достала из него довольно тяжелое бархатное одеяние, совсем не похожее на женское.

– Это что, ливрея?

– Сейчас вам принесут рубашку и штаны. А пока наденьте это, мы посмотрим.

Ливрея доходила Офелии до бедер. Беренильда посмотрела на нее с довольным видом:

– Начиная с сегодняшнего вечера вас будут звать Мим.

Изумленная Офелия увидела в трюмо Беренильды отражение, в котором не сразу узнала себя. Худенький черноволосый юноша с заурядным лицом глядел на нее с таким же изумлением, как она на него.

– Что же это такое? – пролепетала она.

Юноша зашевелил губами, вторя ей.

– Необходимая маскировка, – ответила Беренильда. – Единственное неудобство – ваш голос… и ваш акцент. Но сейчас они не имеют значения, поскольку вы будете немым лакеем.

Офелия увидела, как у юноши в зеркале расширились глаза. Она поднесла руку к очкам, желая убедиться, что они на месте, хотя их и не было видно. Ее отражение тоже подняло руку, ощупывая пустоту.

– Вам придется отучиться от подобных жестов, – усмехнулась Беренильда. – Ну, что вы об этом думаете? Сомневаюсь, что в таком обличье вами кто-нибудь заинтересуется!

Офелия молча кивнула. Ее проблема была решена.

Лифт, который доставлял визитеров в Лунный Свет – имение Арчибальда, – был одним из самых роскошных во всем Небограде. Его оформили как будуар, где посетителям предлагались любые сорта чая. Правда, в силу своих громоздких размеров этот лифт был и самым медлительным. Подъем в нем занимал не менее получаса. Попасть в него могли исключительно гости посла. В их числе оказывались только те, кто отличался особо знатным происхождением и экстравагантными манерами.

Устроившись в одном из удобных кресел лифта-будуара, Офелия то и дело потирала ногу об ногу. Она впервые в жизни надела мужской костюм, и тугие манжеты штанов так сдавливали ей лодыжки, что она уже и не знала, какую позу принять.

Беренильда, сидевшая в соседнем кресле, с чашкой чая в руке, бросила на нее недовольный взгляд:

– Надеюсь, вы не станете так вертеться в доме посла. Вам надлежит стоять прямо, сдвинув ноги, высоко подняв голову и опустив глаза. И, главное, не шевелите руками, пока я не прикажу вам что-нибудь сделать.

Отставив чашку, она знаком подозвала к себе девушку. Офелия съежилась, когда Беренильда мягко сжала ее руки в перчатках. С момента неожиданного визита Арчибальда красавица была в прекрасном расположении духа, но девушка знала, насколько переменчиво настроение этой львицы.

– Милое мое дитя, никогда не забывайте, что ваша ливрея – единственный способ создать иллюзию. Сейчас вы походите лицом и одеждой на юношу, но у вас женские руки и ноги. Избегайте всего, что может привлечь к ним внимание посторонних.

Женские руки… Офелия взглянула на свои новые перчатки чтицы , такие же черные, как ее ливрея, и несколько раз согнула и разогнула пальцы, чтобы они привыкли к обновке. Она рассталась со своими старыми перчатками, побоявшись, что их мог запомнить Арчибальд, и надела новую пару, подаренную матерью.

– Я считаю этот маскарад крайне унизительным и неприличным! – прошипела тетушка Розелина. – Превратить мою племянницу в лакея! Узнай об этом моя сестра, у нее волосы бы встали дыбом!

– Не волнуйтесь, скоро все изменится к лучшему, – заверила ее Беренильда с ангельской улыбкой. – Потерпите немного, мадам Розелина.

– Мне кажется, мы уже достаточно терпели до сегодняшнего дня, – холодно возразила тетушка.

Беренильда бросила смеющийся взгляд на стенные часы будуара.

– Через пятнадцать минут мы прибудем на место, дорогая моя. Советую вам воспользоваться этим временем, чтобы усовершенствовать ваше «слушаюсь, мадам» и налить мне еще чашечку вон того прекрасного чая с пряностями.

– Слушаюсь, мадам, – произнесла тетушка Розелина с утрированным северным акцентом.

Беренильда довольно улыбнулась. На ней было светлое платье с кружевами и такой пышный высокий парик, что его можно было принять за свадебный торт. Она выглядела настолько же великолепно, насколько тетушка Розелина была жалкой в своем убогом платье компаньонки.

– Ох уж эта ваша гордыня, мадам Розелина! – вздохнула Беренильда, попивая чай. – Я ценю это качество в дамах, но сейчас оно совершенно неуместно. Скоро я буду разговаривать с вами высокомерным тоном и отдавать приказы. Отныне мы принадлежим к разным мирам. Надеюсь, вы чувствуете себя способной выдержать эту роль?

Тетушка Розелина со стуком опустила чайник на стол и гордо выпрямилась.

– Когда дело касается интересов моей племянницы, я чувствую себя способной даже выносить за вами горшки.

Офелия с трудом подавила улыбку. Да, ее тетушка отличалась поистине оригинальной манерой ставить людей на место.

– Я жду от вас обеих самого скромного поведения и беспрекословного послушания, – объявила Беренильда. – Что бы я ни сделала или ни сказала одной из вас, я не потерплю косых взглядов. И главное, никогда не обнаруживайте в присутствии посторонних свою принадлежность к Аниме. При первом же проступке я буду вынуждена принять строжайшие меры, в наших общих интересах.

С этими словами Беренильда с наслаждением вонзила зубы в миндальное пирожное.

Офелия взглянула на лифтовые часы: до Лунного Света оставалось еще десять минут. Она была так рада возможности покинуть свою раззолоченную тюрьму, что не испытывала никакого страха перед будущим. Сегодня вечером она наконец увидит новые лица, откроет для себя новые места, побольше узнает об устройстве этого мира. Она уже не будет невестой интенданта, а превратится в простого лакея, безликого среди безликих. Ее ливрея – прекрасный наблюдательный пост, о котором можно было только мечтать, и девушка готовилась воспользоваться ситуацией в полной мере. Она станет смотреть, оставаясь невидимой, слушать, оставаясь немой.

Несмотря на предостережения Торна, Офелия была твердо убеждена, что ковчег населен не только одними лицемерами, ворами и убийцами. Здесь наверняка есть и люди, достойные доверия. Нужно только найти таких.

«Замок изменил меня», – констатировала она, сгибая и разгибая пальцы в новых перчатках.