Влада Ольховская - Вместе навсегда

Он знал, что так будет, но не подозревал, что так быстро и все сразу. Это настолько потрясло Плутона, что поначалу он даже думал отказаться от своего замысла. Просто уйти, оставить бывших узников Пургаториума одних и вернуться, лишь став сильнее.

Но потом он подошел к окну своего временного дома и посмотрел вниз, на залитые неоновым светом улицы. Сейчас ему подчиняются сильные нелюди… Лучшие, кого породил этот мир! Других таких он не найдет. Пока они на его стороне, он сильнее, чем раньше.

Над небоскребами Мириадов парил пылающий феникс, среди потемневших окон мелькал Кошмар, в тоннеле просматривалось бесформенное тело песочного человека. Они – лишь часть многих, тех, кто обычно не сходится вместе. А он объединил их! Этого хотел Плутон, а вовсе не той примитивной охоты, о которой мечтала Хель, и не того, что нужно Осирису – что бы там ни взбрело в его больную голову.

Поэтому нужно было продолжать. Плутон привык быть лидером, он не готов был вернуться к существованию одного из многих. Когда Хель покинула Мириады, он остался.

Это теперь был его мир, его армия, готовая к решающей атаке. Плутон допускал лишь одну возможную перемену плана: что его первой целью станет кластерный мир, принадлежащий клану Мортем. Его разведчики сообщили, что там держат Вейовиса, наверняка ослабленного, раз ему не доверяют. Нужно убить его сейчас, пока для этого не требуется особых усилий, чтобы никому и в голову больше не пришло предавать его!

Ей не следовало сюда приходить, и Керенса прекрасно знала об этом. Не следовало даже не из-за правил: единственным, кто мог остановить ее или упрекнуть в чем-то, был Иерем, а он сейчас с Огненным королем. Дело было в ней самой, в гармонии, которую она надеялась сохранить в душе. Для этого ей лучше было держаться подальше от мира-тюрьмы, а она все равно пришла.

Она пообещала себе, что ничего не почувствует. Раз уж она позволила себе одну слабость, этот визит, то второй уж точно не будет! Но это, пожалуй, глупая идея: обещать себе, что ты сможешь контролировать то, что чувствуешь. Керенса очередной раз убедилась в этом.

Когда она увидела его там, скованного, израненного, покрытого запекшейся кровью, сердце невольно дрогнуло. Она не сомневалась, что не выдала себе ни единым взглядом, она все-таки была генералом Великого Клана и умела быть сильной. Но она-то знала, что почувствовала! Сейчас Вейовис внешне ничем не отличался от человека, и его пытали. Ее родные и друзья, по ее наводке!

Он пришел к ней, поверил ей. Для этого даже была причина! Если допустить, что все его слова – правда, насколько велико ее преступление? Насколько велика разница между ней и теми, кого она зовет чудовищами?

Охранники возле зала, где держали пленника, смотрели на нее с явным неодобрением, но она не обратила на них внимания. Керенса чувствовала: раз уж она пришла сюда, она не должна отступать.

А вот сам Вейовис отнесся к ее визиту совершенно спокойно. Он наблюдал за ней невозмутимо, без ненависти, и ни в чем не обвинял. Но ведь это ужасно! Керенса и мысли не могла допустить, что он лучше ее, потому что это слишком сильно сдвинуло бы силы добра и зла в этой войне.

– Я знал, что ты придешь, – заметил он. – Но, если честно, надеялся, что произойдет это раньше.

Керенса пока не могла ответить. Она смотрела на металлические колья, пробивавшие его тело. Плоть вокруг них пульсировала, пытаясь исцелиться. Существа с Земли на такое просто не способны! Казалось, что каждая часть великого чудовища – это отдельный организм. Но ведь со всеми из его рода так было, потому их и сложно убить.

– Ты чувствуешь боль? – спросила она.

– Конечно, – отозвался Вейовис. При этом его голос звучал невозмутимо, дружелюбно даже, как будто речь шла не о его собственных страданиях! – Я обладаю повышенной выносливостью, но я ведь тоже живое существо. Боль – это не какой-то неведомый кошмар. Это просто способ сохранения жизни. И моя жизнь говорит, что неплохо было бы достать из меня железяки.

Она подошла к нему вплотную, хотя правила это запрещали, и осторожно провела рукой по его груди и животу. Керенса чувствовала, что кожа у него горячая, как угли, но не знала, от воспаления это или от его врожденных способностей. Он ведь способен дышать огнем, от него можно ожидать чего угодно!

– Не вини себя за это, – сказал он. – Я вот, например, не виню.

– Ты здесь из-за меня.

– Я здесь из-за своего решения. Я тебя, конечно, высоко ценю, принцесса Мортем, но не думай, что ты можешь определять мою судьбу. Хотя в определенной степени можешь, зараза…

Несмотря на серьезность ситуации, Керенса не смогла сдержать улыбку. Она и сама толком не понимала, почему улыбается.

– Ты мог погибнуть в Элдерике.

– Я допускал это как один из вариантов, – кивнул Вейовис. – Но надеялся, что до этого не дойдет. И смотри-ка – не дошло! Везунчик я, хотя сейчас больше похож на подушечку для иголок.

– Ради чего тебе, вечному, идти на смерть? Какая миссия может быть так важна?

– Миссия, – задумчиво повторил он. – Да нет никакой миссии! Это моя жизнь, понимаешь?

– Ты не первый, кто пришел к нам с той стороны.

– Да уж, и я теперь получаю за то, чего не делал, потому что вам хочется кого-то наказать. Прикольно, да? Вы зовете себя силами добра, но ни черта не знаете о прощении. Только вот какая штука… Вы напрасно путаете меня с теми шавками, что пытались обмануть вас раньше. Ты задумайся, что ими двигало. Идея, деньги, даже любовь к кому-то… У меня другая ситуация. Нет у меня причин жертвовать собой ради кого-то, только ради себя, но тогда это не жертва, а решение.

С ним хотелось спорить – и не получалось. Керенса была таким же воином, как он, и она видела, что он мог бы спастись. Ему нужно было только затеряться где-то, выздороветь, и тогда он смог бы противостоять Амиару. Но Вейовис пришел ослабленным не из-за наивности, он вроде как поднял белый флаг.

А теперь он здесь. Керенсе было известно, что Иерем уже разработал несколько способов казни, причем публичной, на радость всем Великим Кланам. Как дикари какие-то! Керенса не отрицала их право на месть, и все же… Где предел цивилизованности и человечности, который они не должны пересекать?

Она, задумавшись, ходила перед ним по залу, а он наблюдал за ней.

– Ты расстроена чем-то, колдунья, – указал Вейовис. – Надеюсь, это не из-за меня. Хотя было бы забавно: никто еще не расстраивался из-за меня.

– Много чести! К тебе это не имеет отношения.

– Да? Так почему тебе грустно, когда ты смотришь на меня? Не забывай: я такое легко чувствую.

– Да пошел ты…

– Не очень убедительно.

Тут он был прав. Керенса привыкла быть сильной, она знала, что делать, это подсказывали уроки из ее прошлого. Если нужно, она могла пожертвовать собой – и пару раз готова была сделать это. Но общение с Вейовисом было чистым листом, их природа была слишком разной, чтобы вот так легко понять друг друга.