Лей Бардуго - Крах и восход

– Ну, – сердито начала Зоя, – и где она?

Мал подошел к краю скалы и посмотрел на долину.

– Ты же вроде как лучший следопыт во всей Равке, – не унималась она. – И куда нам идти теперь?

Мал потер рукой затылок.

– С одной горы на следующую. Так это и работает, Зоя.

– И как долго? – спросила она. – Мы не можем продолжать в том же духе.

– Зоя, – предупредительно окликнул Толя.

– Откуда нам знать, что она вообще существует?

– Чего ты ждала? – спросил Толя. – Гнездо?

– Почему бы и нет? Гнездо, перо, дымящуюся кучку навоза. Хоть что-то. Что угодно .

Говорила только Зоя, но я чувствовала изнеможение и разочарование других. Толя будет искать, пока ноги не откажут. Но Хэршоу и Зоя вряд ли выдержат еще один подъем.

– Здесь слишком влажно, чтобы разбивать лагерь, – сказала я. Затем указала на лес за нагорьем, где деревья, к счастью, были обычными, их листва – красной и золотой. – Направляйтесь в ту сторону, пока не найдете сухое место. Разведите костер. Мы придумаем, что делать, после ужина. Может, пришло время разделиться.

– Тебе нельзя заходить глубже на территорию Шухана без защиты, – возразил Толя.

Хэршоу ничего не сказал, просто почесал Накошку, не встречаясь со мной взглядом.

– Необязательно решать прямо сейчас. Просто разбейте лагерь.

Я осторожно подошла к краю нагорья и присоединилась к Малу. Высота была головокружительной, так что я предпочла смотреть вдаль. Если прищуриться, можно было увидеть выжженное поле, с которого мы прогнали воров. Хотя, возможно, это все мое воображение.

– Прости, – наконец сказал он.

– Не извиняйся. Кто знает, может, никакой жар-птицы и не существует.

– Ты в это не веришь.

– Нет, но, возможно, нам не суждено ее найти.

– В это ты тоже не веришь, – он вздохнул. – Вот тебе и хороший солдатик.

Я скривилась.

– Не стоило мне этого говорить.

– Однажды ты засунула гусиный помет мне в ботинки, Алина. Я могу справиться с плохим настроением, – Мал посмотрел на меня. – Мы знаем, какое бремя ты несешь на себе. Но ты не должна нести его одна.

Я покачала головой.

– Ты не понимаешь. Не можешь понять.

– Может, и нет. Но я видел подобное у солдат в своем полку. Ты накапливаешь всю свою злость и печаль. В конце концов они перельются через край. Или ты в них утонешь.

Он твердил мне об этом с тех пор, как мы прибыли в шахту, когда говорил, что другим нужно горевать вместе со мной. Я тоже в них нуждалась, хоть и не хотела этого признавать. Мне нельзя оставаться одной. И Мал был прав. Я действительно чувствовала, что тону, страх смыкался надо мной, как ледяное море.

– Все не так просто, – сказала я. – Я не такая, как они. Не такая, как все. – Замешкала, но потом добавила: – Кроме него.

– Ты совсем не похожа на Дарклинга.

– Похожа, даже если ты не хочешь этого видеть.

Мал поднял бровь.

– Потому что он могущественный, опасный и вечный? – грубо расхохотался. – Скажи-ка мне кое-что. Дарклинг простил бы когда-нибудь Женю? Или Толю с Тамарой? Или Зою? Или меня?

– Для нас все иначе, – ответила я. – Нам труднее доверять людям.

– У меня для тебя новость, Алина. Это трудно для всех.

– Ты не…

– Да, да. Я не понимаю. Я просто знаю, что без боли жить невозможно – независимо от того, насколько долгая или короткая твоя жизнь. Люди не оправдывают твоих ожиданий. Ты страдаешь и мстишь в отместку. Но то, что Дарклинг сделал с Женей? С Багрой? Что пытался сделать с тобой с помощью ошейника? Это слабость. Это признак человека, который испытывает страх, – он посмотрел на долину. – Возможно, мне никогда не понять, каково жить с таким могуществом, как у тебя, но я знаю, что ты выше этого. Все это знают. – Он кивнул в ту сторону, где остальные разбивали лагерь. – Поэтому мы здесь и боремся рядом с тобой. Поэтому Зоя и Хэршоу будут ныть всю ночь, но завтра останутся.

– Думаешь?

Мал кивнул.

– Мы поедим, поспим, а потом посмотрим, что случится.

Я вздохнула.

– И продолжим идти.

Он положил руку мне на плечо.

– Ты двигаешься вперед, а оступившись, снова встаешь. А если не сможешь, то мы тебя понесем. Я тебя понесу. – Опустил руку. – Не задерживайся здесь слишком долго.

Затем Мал повернулся и вернулся на нагорье.

«Я больше не подведу тебя»

В ночь перед тем, как мы с Малом впервые попали в Каньон, он пообещал, что мы выживем. «С нами все будет отлично, – сказал он мне. – Как всегда». В последующий год нас пытали и мучили, ломали и восстанавливали. Скорее всего, с нами никогда уже не будет все отлично, но тогда я нуждалась во лжи, как нуждалась и сейчас. Она держала нас на ногах, заставляла бороться за жизнь снова и снова. Только этим мы всегда и занимались.

Солнце начинало садиться за горизонт. Я стояла на краю водопадов, слушала ропот воды. Когда солнце опустилось еще ниже, водопады загорелись, а пруды в долине засияли золотом. Я склонилась над обрывом и посмотрела на груду костей внизу. На что бы ни охотился Мал, оно большое. Всмотрелась в туман, поднимающийся от камней внизу водопадов. Когда он клубился и извивался, то казался почти живым, будто…

Что-то налетело на меня снизу. Я попятилась и упала на землю, сильно ударившись копчиком. Тишину пронзил вопль.

Осмотрела небеса. Надо мной выписывал широкую дугу огромный крылатый силуэт.

– Мал! – крикнула я. Мой рюкзак остался на краю нагорья вместе с винтовкой и луком. Я кинулась к ним, а жар-птица спикировала прямо на меня.

Она была гигантской, белой, как олень и морской хлыст, ее широкие крылья окрашивались золотым пламенем. Они били по воздуху, и ветер толкал меня назад. Мифическое существо открыло свой массивный клюв, и вопль эхом прокатился по долине. Она была достаточно большой, чтобы одним укусом отхватить мне всю руку, а может, и даже голову. Длинные острые когти блеснули в свете солнца.

Я подняла руки для разреза, но никак не могла удержать равновесие. Внезапно поскользнулась и начала катиться к краю скалы, ударяясь бедром и головой о влажные камни. «Кости, – подумала я. – О, святые, кости на дне водопадов!» Вот как птица убивала своих жертв.

Я впилась пальцами в скользкий камень, пытаясь найти опору… а затем отправилась в свободный полет.

Крик застыл у меня на губах – кто-то чуть не выдернул мне руку из сустава. Мал поймал меня чуть ниже локтя. Он лежал на животе, свисая с края скалы, а жар-птица кружила над ним в тускнеющем свете.

– Я держу тебя! – крикнул Мал, но влажная кожа моего предплечья выскальзывала из его хватки.

Мои ноги висели над пустотой, сердце выбивалось из груди.

– Мал… – с отчаянием произнесла я.

Он еще больше наклонился. Так мы оба упадем.

– Я держу тебя, – повторил он, его голубые глаза ярко горели. Пальцы сомкнулись на моем запястье.