Эми Хармон - Королева и лекарь

После заката Солем словно вымер. В раскаленном воздухе не осталось ни света, ни жизни; деревня замерла в молчании, оглушенная дневным жаром. Внезапно тишину прорвал вопль, и Саша оцепенела, ожидая, какое имя за ним последует. От услышанного у нее задрожали губы и увлажнились глаза. Еще один ребенок умер. Эдвин. Маленький мальчик с кривой ногой.

Слабые погибали первыми.

Саша на ослабевших ногах двинулась прочь от жалких лачуг и более внушительных жилищ старейшин к потоку, который нес свои волны через каньоны. Идти было намного дальше, чем до реки на востоке, но эта вода не причинила бы ей вреда – в отличие от речной. Когда Мина заболела, Саша отправилась к самому доброму из старейшин – родному брату госпожи – и попросила его предупредить людей, чтобы они не пили из реки, что в ее водах затаилось нечто темное. Он переговорил с другими старейшинами. Никто из них в ту пору не был болен, хотя они пили из реки уже довольно долгое время. Поэтому Сашу объявили сумасшедшей, которая зря наводит страх на людей, и велели держать язык на привязи, если она не хочет с ним расстаться.

Недавно в землях Джеру случилась большая битва. Зло восторжествовало. Угнетенные подняли головы. Но для деревушек в Квандуне мало что изменилось. Торговцы привозили в Солем не только товары, но и сплетни, и Сашина госпожа нередко сидела со старейшинами, слушая рассказы о могущественном короле Тирасе. Тот якобы летал, как птица, и положил конец старым законам. Теперь Одаренные могли разгуливать где им вздумается и открыто заниматься своими непотребствами, хотя в Солеме сроду не видели ни одной Пряхи или Целителя. В соседней Дохе жила пара Перевертышей, старик и ребенок, но они могли превращаться лишь частично – выращивать из своего тела крылья и мощные лапы. Сама Саша их не встречала, но старейшины отзывались о них с пренебрежительным смехом, считая такую способность скорее проклятием, чем даром. Торговцы из Бин Дара – провинции к северу – чаще говорили об огромных птицелюдях, которые вили гнезда и питались человеческой плотью, но в Солеме их тоже никогда не видели. Саша не была Перевертышем, Пряхой, Целителем или Рассказчицей. Она была чем-то совершенно иным. Никто не обсуждал ее, но молчание не значило безопасность, и у Саши не было причин верить в далекого короля или новые законы, призванные защитить всех и каждого. Даже рабов.

Это лицо она не смогла бы забыть. Странно, что она видела его так четко. Стояла ночь, и он склонялся над ней, едва различимый в свете полумесяца. Его глаза напоминали море – голубые, но отнюдь не спокойные, а губы давали обещания, которые якорем удерживали ее на этой земле. Слова его были грубы, но руки бережны, и, когда он попросил ее пойти с ним, она подчинилась, поднялась над собственным телом и стала кем-то иным.

Затем ее привычно нашли они.

Текучие, рыщущие фигуры выскальзывали из тумана и снова растворялись в нем. Где-то слышались крики, в воздухе метались тени, то и дело хищно ныряя вниз. Она припала к земле с перепачканным в грязи лицом, попыталась сделать вдох – и тут же закашлялась, случайно втянув в легкие пыль. Прикрыв нос и рот шарфом, она поползла прочь. Мир вокруг словно оцепенел, все звуки умерли. Она попыталась закричать и ощутила на губах привкус его имени – имени, которого не услышала. Слова, которого не знала.

Шлеп, шлеп, шлеп.

Ритмичный звук эхом заметался в груди и голове, сделался громче и требовательней – и туман, таящий крылатую смерть, нехотя рассеялся.

Она уснула слишком близко к очагу.

Опять.

Должно быть, ее лицо и волосы перепачкались в саже, и она совершенно точно надышалась пеплом. Раскаленный за день дом не нуждался в огне, но она не знала, как еще прогнать озноб госпожи. Тлеющие угли умирали дольше, чем Мина. При воспоминании об этом у нее снова заколотилось сердце, а в горле встал ком. Шлепающий звук повторился, стал отчетливее – и наконец покинул ее голову вместе с трепетом тысячи крыльев.

– Саша, открой! Впусти меня.

Саша потерла глаза и поднялась на нетвердых ногах, все еще одурманенная давнишним сном. Усталое тело не слушалось, щеки горели. Она слишком много дней провела у постели хозяйки, пытаясь облегчить страдания старой женщины, прежде чем Мина ускользнула от нее – незаметно, точно сон.

Саша оплакала ее в одиночестве, и ее голос взмыл в ночное небо, оповестив деревню о новой потере. В ответ донеслись несколько стонов, но более ничего. Брат Мины и другие старейшины явились на порог лишь несколько часов назад. Они забрали тело госпожи и оставили Сашу одну.

– Саша, открой!

– Мэв! Ты всю деревню перебудишь.

Саша проковыляла ко входу и непослушными пальцами развязала тесемки. Миниатюрная девушка, смуглая, как большинство уроженцев Квандуна, ворвалась внутрь и тут же заключила ее в объятия.

– Саша, беги! Сейчас! – Мэв задыхалась. – Мина тебя больше не защитит. Они идут сюда. Я слышала! Они напуганы и винят тебя.

– В чем? – У Саши надломился голос. Но она знала ответ.

Мэв тоже его знала, а потому не стала тратить время на лишние слова – просто схватила Сашу за руку и потащила наружу.

– Куда я пойду?

– Куда хочешь. Ты свободна.

– Но мой дом здесь!

– Больше нет. Мина мертва. И ты тоже скоро отправишься за ней, если не поторопишься!

– Я даже толком не одета! – Саша в панике потянулась за покрывалом на голову, которое обычно защищало ее бледную кожу и яркие волосы. Туфли стояли за порогом.

– Времени нет!

А затем Саша тоже их услышала. Почуяла. И мгновенно узнала эту смесь ощущений: чувство потери пополам с облегчением. Ну вот. Она всегда испытывала облегчение, когда ее видения сбывались, – хоть и не знала почему.

Издалека доносились крики и плач, будто деревню атаковали. Но Саша не видела ни мародеров на границах, ищущих брешь в стенах, ни драконов в небе, готовых сломить укрепления Солема. На этот раз враг пришел изнутри.

Серебряный серп луны, плывущий над ними в недосягаемой вышине, превращал ночное путешествие через равнину в сомнительное удовольствие. Над головой не было ни облака – только черный простор, усыпанный осколками звезд. Вокруг, словно ржавые корабли, возвышались охристые утесы; их зазубренные каменные мачты упирались прямо в сияющие небеса. Лошади начали спускаться по извилистой тропе – та должна была привести их к Солему на дальних окраинах Квандуна. Кель Джеруанский, капитан королевской гвардии, бывал здесь лишь однажды, но помнил простые одеяния жителей пустыни, их покрытые головы и тихие шаги.

За последние несколько дней они так и не встретили никаких признаков вольгар – ни гнезд, ни гниющих туш, ни обычного для них смрада или хотя бы случайно оброненного пера. Кель с недоумением вспоминал слухи об опустошении в Солеме, которые настигли их на границе Бин Дара, но в воздухе и правда чувствовалось что-то странное. Верный Луциан то и дело беспокойно всхрапывал и норовил свернуть с тропы, не желая спускаться дальше.