Александра Лисина - Хозяин

Таррэн машинально коснулся пальцами левой щеки, где совсем недавно были точно такие же отметины, и внутренне содрогнулся: вот теперь он понимал, почему его избавили от этой жуткой метки. А чужак наконец поднял глаза и, сверкнув страшноватыми алыми радужками, встретился взглядом с пошатнувшимся от внезапной догадки эльфом.

Мужская красота бывает разная. Броская и невзрачная. Внутренняя, глубоко скрытая за внешним уродством, или такая, что глаз невозможно отвести. Бывает красота, что может как громом поразить среди ясного неба. А есть и такая, которую не заметишь, пока не подойдешь вплотную.

Она может быть изнеженной, капризной, чересчур мягкой, как у избалованного мальчишки. Или, напротив, хищной, опасной, даже угрожающей, свойственной сильным и уверенным в себе мужчинам.

Стоящий перед Таррэном полуэльф был чересчур массивным для истинного перворожденного и напрочь лишенным того странного очарования, какое бывает у большинства полукровок. Не изящный, не утонченный, не склонивший головы перед постигшим его несчастьем. Суровый, уже немолодой, но все еще исполненный силы воин, покрытый шрамами как боевыми орденами. Красные радужки и белые волосы совсем не портили его внешность, но лишь подчеркивали исключительность. А вкупе с плавными, тигриными движениями, мягким голосом и удивительно пластичной походкой производили поистине ошеломляющее впечатление.

Зверь. Настоящий зверь. И не нужно было видеть его правое предплечье, чтобы точно определить: Гончая. Настоящий вожак, который наконец исполнил обещание и вернулся к тем, кого клятвенно пообещал дождаться.

При виде него Урантар неверяще ахнул, а Гончие опустили оружие и расступились в стороны, давая ему дорогу, безропотно повинуясь и склоняя головы так, как привыкли делать перед вожаком.

– Ну, здравствуй, малыш, – тихо сказал Сар’ра, и Белка, вздрогнув всем телом, впервые в жизни выронила свои родовые клинки. – Вот мы и встретились снова.

Полуэльфы не были на Лиаре редкостью. Особенно в последние несколько веков, когда связи со смертными перестали считаться чем-то из ряда вон выходящим. Сложность была лишь в том, что полукровки были исключительно мужского пола и, как в насмешку, рождались самыми обычными младенцами, пачкающими пеленки и кричащими от голода точно так же, как остальные. Никаких белых волос, никаких страшных глаз… ничего, что напоминало бы согрешившей девице об утомительной ночи. Разве что чуть более длинные, чем у остальных, ушки могли насторожить внимательного наблюдателя, но обычно до совершеннолетия симпатичные и прекрасно сложенные юноши, как правило, не догадывались, от кого им досталась эта утонченная и изысканная красота.

Однако в пору взросления все менялось настолько стремительно, будто природа отыгрывалась за безмятежное детство и подаренные годы покоя. От этого кошмара не спасало ничто: ни магия, ни краска, ни волшебные эликсиры. В один прекрасный день вчерашние мальчишки переставали узнавать себя в зеркале, потому что откуда на них смотрел жутковатый, красноглазый и бледный, как упырь, альбинос. Чудовище со смутно знакомыми чертами лица и шевелюрой, от которой бежали прочь, как от чумы.

Да, многим матерям после этого приходилось каяться в совершенной ошибке. Много слез проливалось темными ночами в подушку, после чего все постепенно возвращалось на круги своя… или же менялось прямо противоположным образом. Кого-то из полукровок продолжали любить, от кого-то отказывались, кого-то жестоко били, а кто-то уходил сам, не в силах вынести злорадных взглядов… сколько людей, столько и судеб. Однако если подобное происходило в благородной семье, неминуемо случался скандал. Особенно если ребенок – первенец, наследник знатного рода, как это произошло с Сар’рой.

Полукровкам редко сочувствовали, еще реже они могли назвать кого-то другом. Их не любили, презирали, их гнали, как паршивых собак из господской псарни. Они никому не были нужны, кроме собственных матерей. Ни среди людей, ни тем более среди перворожденных, потому что последние предпочитали в лучшем случае не замечать полукровок, а в худшем – с легкостью очищали мир от красноглазых уродцев. Короткий взмах меча, и несчастный избавлялся от проблем, причем те, кто послабее, нередко считали, что такой исход – еще не самый плохой. Полукровка – это как божья кара, как позорная метка или клеймо, от которого не удастся избавиться. Это как знак предательства для мужа, язвительная насмешка над несчастной матерью, издевка над совершенной ошибкой и вечное напоминание о ней же.

Никто не знал, чего стоило Сар’ре покинуть взбудораженный дом и отправиться на поиски настоящего отца – светлого эльфа, про которого он сумел узнать лишь одно: это был перворожденный, имевший неосторожность соблазнить чужую невесту.

Гончие не спрашивали у новичка, как он попал в пределы. Сперва косились, конечно, поражаясь про себя манерам, несомненному мастерству мечника и бесспорному благородству, от которого порой становилось не по себе. Но вскоре признали, а спустя пять лет полуэльф заслужил славу превосходного и удачливого вожака. Забыл свое прежнее имя и только однажды признался, как получил свой удивительный меч. Только одному близкому другу доверил тайну гибели одного из высокопоставленных лордов из свиты владыки Светлого леса. И только ему мог доверить этот клинок даже после смерти.

– Здравствуй, – сглотнула Белка, с болью глядя на знакомое лицо.

Сар’ра мягко улыбнулся.

– Как видишь, я не нарушил слово.

– Да, – прошептала она, а Таррэн медленно отступил на шаг. – Но как ты смог?!

– Случайно. Наткнулся на плоды тиррта, когда уходил, и решил закончить все одним махом – быстро и безболезненно. Хватанул сгоряча, сколько получилось, но раздавил и чуть не половину сока выплеснул на себя. – Полуэльф все с той же мягкой улыбкой откинул полу плаща и показал бледное предплечье, на котором рядом со знаком Гончей уже подживала глубокая язва. Когда-то она наверняка прогрызла его тело насквозь, но теперь рана почти затянулась, и только в центре виднелась небольшая ямка, вокруг которой уже исчезала нездоровая краснота. – Как видишь, от «чумы» все же нашлось лекарство. И мне очень повезло на него наткнуться в самый последний момент. Я даже хотел вернуться… но потом решил дождаться, пока результат не закрепится. Прости, что я ушел раньше, малыш. Я не мог по-другому. Понимаешь?

Белка едва заметно кивнула, и на какое-то время на поляне воцарилась неестественная тишина. Гончие жадно разглядывали своего прежнего вожака, которого считали погибшим. Вслушивались в интонации голоса, с трудом привыкали к мысли, что он сумел продержаться в Проклятом лесу целый месяц, но это действительно был тот самый Сар’ра, которого они знали! Не призрак, не фантом! Вон как трава пригнулась под его ногами! Да и Траш с Каррашем отчего-то молчали и не торопились атаковать, как сделали бы с любой нежитью!