Александр Михайловский - Рывок к звездам

– Вот, Мария Петровна, – сказал мне наш великий диктатор, – знакомьтесь. Это старшина Ячменев Игорь Александрович.

– Очень приятно, – ответила я, – но я собственно не понимаю, в чем дело…

– Пришло время забрать сюда вашу дочь, – заявил Шевцов, оглядев меня с ног до головы, – и старшина Ячменев сделает так, чтобы ваш бывший не возражал против этого. Попутно он на пальцах объяснит этому обормоту, что бить женщин нехорошо. Так что собирайтесь и одевайтесь в свое, в земное. Встречаетесь с Игорем Александровичем через два часа в пятом ангаре.

Я побежала в свою каюту, не чуя под собой ног. Но сначала надо было забежать на службу и отпроситься у Ираиды Леонардовны, которая сменила меня в должности главного врача. Точнее, не отпроситься, а поставить в известность, потому что распоряжения Шевцова всегда выполняются с безукоризненной четкостью. Сама Ираида Леонардовна была высокой седой семидесятилетней старухой, с прямой как палка спиной. Там, на земле, она уже готовилась умирать, но здесь, наверху, после сеансов «стабилизации» в стационарных саркофагах, вдруг почувствовала новую тягу и интерес к жизни, молодея с каждым днем. Впрочем, мне тоже жаловаться было особо не на что, потому что, оставшись помощником и заместителем Ираиды Леонардовны, я имела доступ к таким же сеансам, которые помогли мне в буквальном смысле скинуть лет десять с возраста, никак не меньше.

Одним словом, через два часа я уже стояла у пятого ангара, одетая почти так же, как и в тот злосчастный день, с перекинутыми через руку свитером и пуховиком. Надевать все это внутри корабля, где поддерживалась температура в плюс двадцать пять градусов, было бы великой дурью и египетской пыткой. Старшина подошел чуть позже, одетый как на рекламном плакате, с шинелью, так же переброшенной через руку. Кроме нас, там еще толпился народ – шесть женщин с сопровождающими; видимо, им тоже разрешили забрать на борт своих родных. Приглушенный возбужденный гомон выдавал, что все крайне возбуждены и с нетерпением ждут этого момента. И ведь никто не хочет вернуться обратно – уж больно безысходная там, внизу, атмосфера. К тому же перед самым вылетом Шевцов раздал всем нам, отлетающим, пластиковые карточки и сказал, что на них по сто тысяч рублей премии за усердную работу. И что, хоть он и не советует задерживаться, но вознаградить себя за все тяготы и лишения мы просто обязаны.

Два с половиной часа полета от «Несокрушимого» до Владивостока пролетели как одна минута. Высаживали нас в разных загородных точках возле дорог, где мог проехать автомобиль – вот и нас высадили так, что уже пять минут спустя нас подобрала легковая машина, за рулем которой был один из приятелей Шевцова (на самом деле еще один завербованный подполковником Седовым офицер-отставник). Сначала мы немного поездили по магазинам, где я прикупила для Нюрочки разных подарков, как всегда это делала, возвращаясь из командировки.

Потом мы поехали ко мне домой. Я открыла дверь своим ключом (потому что человек-гавно еще не успел сменить замки) и впустила внутрь старшину Ячменева, предварительно предупредив его о том, что мой бывший имеет гадскую привычку таскать с собой кастеты, баллончики, ножи и прочие штуки, которые придают уверенности закоренелому трусу. Мой бывший был дома один, и в весьма наклюканном состоянии. Едва он только вырулил нам навстречу в трениках по коридору, как раздался глухой звук удара, за ни еще один; и когда я вошла, мой бывший мучитель представлял сбой не больше, чем лежащую на полу бесформенную груду тряпья, из которой торчало необъятное волосатое пузо.

– Мария Петровна, – сказал мне старшина Ячменев, – ваш «бывший» больше не возражает против вашего отъезда. Не так ли, приятель?

Человек-гавно ничего не ответил, только нечленораздельно замычал, после чего старшина Ячменев со вздохом взял его за шиворот и, как мешок с отходами, поволок в нашу спальню.

– Мария Петровна, – крикнул он оттуда, – вы пока соберите ребенка, а я займусь воспитательным процессом.

– Игорь Александрович, – ответила я Ячменеву, вслушиваясь в буцкающие звуки, – только, пожалуйста, его не убейте. Не стоит он того.

– Ну, – ответил старшина, – Его Величество за этого кадра ничего не скажет, а местные правоохранители мне глубоко фиолетовы.

Тем временем Нюрочка проснулась от наших громких голосов и выглянула в коридор из зала, где стояла ее кровать.

– Мама, мама, мамочка, – закричала она, – ты приехала, ура, ура, ура, а то этот сказал, что тебя уже нет совсем, и собирался сдать меня в детдом.

– В детдом? – переспросил через дверь спальни Ячменев, не переставая буцкать моего бывшего мучителя. – Сейчас разберемся.

Пока он там исполнял самые сокровенные мои мечты, мне нужно было собрать и одеть ребенка.

– Нюрочка, – строго сказала я, – одевайся и собирайся – мы уезжаем далеко-далеко.

– Мамочка, – сказала моя доча, – ты только подожди, я сейчас одену Тошу…

Тоша – это ее любимый плюшевый медведь, с которым она вместе спит и которому поверяет все свои детские горести и радости. Первых у нее всегда было много, а вторых мало. Теперь, надеюсь, все будет наоборот.

Когда я собрала и одела ребенка, Ячменев вышел из спальни, прикрыв за собой дверь.

– Все, Мария Петровна, – сказал он, беря Нюрочку на руки, – клиент все понял, осознал и раскаивается. Жалко только, что ненадолго – ровно до тех пор, пока не сойдут синяки. Через пять минут мы были уже в машине, а еще через час сидели в шаттле, направляющемся обратно на «Несокрушимый». Вот так я обрела дочь и будущего мужа. И меня теперь совсем не смущает, что он военный…

Тогда же и там же.

Олег Маторин, 44 года, инженер-электронщик

Никогда не думал, что мне придется ремонтировать образцы инопланетной технологии, хотя по сравнению с теми же японцами, с изделиями которых мне приходилось иметь дело, эти неоримляне кажутся мне почти своими, потому что все монтажные схемы у них просты и интуитивно понятны. Случилось это два дня назад, когда мы уже достаточно освоились в местных условиях для того чтобы взяться за эту работу. Предварительно искин Кандид провел со мной и моими помощниками беседу на тему неоримской электроники и позволил открыть резервный шкаф-стойку с коммуникационным оборудованием. На наглядном примере он объяснил, как выглядит шина питания, как шины данных, которых может быть несколько, а как и контрольная шина, по которой ему, Кандиду (то есть главному компьютеру), передается информация с датчиков исправности оборудования. Вот эту шину мы подсоединим в первую очередь, чтобы потом ее информация помогала Кандиду ориентироваться в том, что было сделано правильно, а что нет. Одним словом, все это напоминало обучение слепого снайперской стрельбе по принципу «делай как я».