Александр Михайловский - Рывок к звездам

В итоге при первом прогоне с применением технических средств компания американских военных распалась на три группы. Первую группу, натуральную банду в тринадцать наглых и уже битых рыл, которую я окрестил «гиенами» и «шакалами», с минимальными формальностями по моему приказу сразу отправили в конвертер. Вот и все об этих людях, ибо здесь вам не демократия и пеницитарной системы тут нет. Вторую группу, численностью в двадцать одну персону, включающей в себя почти всех женщин, под кодовым наименованием «жертвы», я приказал временно поместить в карантин. Хрен, его знает, при исчезновении с горизонта более сильных и наглых бандитов, свои «гиены» и «шакалы» могут вылезти и в этой компании.

Третью группу, а на самом две команды, группирующиеся вокруг некоего майора Ричарда Харриса и первого лейтенанта Карен Уилсон, я назвал «стойкими солдатиками» и счел пригодными для дальнейшей разработки. Люди, которые даже в таких скотских условиях сохранили человеческий облик, а также в определенных пределах остатки воинской дисциплины и субординацию, волей неволей вызывают уважение. Вот только у нас в аналогичном случае сломались и ушли в «отходы» два процента личного состава, то есть всего один человек, а у американцев такого «мусора» оказалось семьдесят пять процентов. Может быть, все дело в том, что в нашу армию люди идут защищать Родину, а в их – зарабатывать деньги, обучение в университете, и прочие материальные блага. Разные, как говорит Вика, целевые аудитории и разные результаты.

Единственная проблема состоит в том, как объяснить этим американцам, что никакой Америки, Президента и прочего бла-бла-бла для них больше не существует и что их статус на Земле точно такой же как и у нас, то есть «покойники». Если лейтенант Уилсон уже понимает, что с ними произошло что экстраординарное, выходящее за рамки привычного, то майор Харрис и его люди не верят ни во что и в первую очередь в эйджел, отлет с Земли, космос и все прочее что произошло за последние сутки. В ограниченном сознании майора и его подчиненных мы все еще находимся в горных джунглях так называемого «золотого треугольника». Ведь именно там и был подбит вертолет Чинук, на котором эта веселая гоп-компания перелетала на тайную американскую базу в горах. Свое перемещение на «Несокрушимый» майор Харрис и его подчиненные воспринимают не как освобождение, а, как передачу захваченных от исполнителей к заказчикам и как его переубедить я не знаю, ибо такие люди любое доказательство готовы объявить поддельным. Ведь «этого» не может быть, потому что не может быть никогда.

А вот кстати и сама Вика, легка на помине, вбежала легкая как девочка в своем черном корабельном комбинезоне и с любопытством смотрит на сбившихся в середке помещения американов, причем две женщины и двое мужчин группирующиеся вокруг лейтенанта Уилсон, явно сторонятся людей майора Харриса.

– Привет, Шевцов, – говорит Вика, – а что это еще за клоуны?

Больше ничего она сказать не успела, потому что тот, кого американцы называли майором Харрисом, стремительно сделал шаг вперед и взял Вику на удушающий прием сзади.

– Эй русский, как там тебя, Шевцов, – выкрикнул он на довольно неплохом русском языке, – я сверну этой девке шею, если ты немедленно не…

Впрочем договорить до конца мы ему не дали. Программы контртеррористической подготовки имперской СБ, которыми мы пользуемся, подразумевают в такие моменты тактику мгновенного ответа террористу. Я сам и двое из моих людей, присутствующих в допросной, мгновенно выхватили из плечевых кобур табельные импульсники, и ни на секунду не задумываясь, с трех направлений почти одновременно прострелили этому майору Харрису голову. Бело-голубые лучи, шипение и треск как от вольтовой дуги, резкий запах озона смешавшийся с вонью паленого мяса. Майор Харрис падает на палубу с дымящимся огарком вместо головы, я оттаскиваю ошарашенную Вику в сторону, а в допросную уже врываются парни из дежурного взвода и резкими ударами по почкам и другим местам укладывают оставшихся пиндосов мордами в палубу, притаптывая сверху бронированными ботинками. Я взбешен и теперь со всеми ими будет только так. Не хотят по хорошему, получат «день гнева» по полной программе.

– Пощадите! – придушено орет оттуда-то снизу лейтенант Уилсон, – я и мои люди ни в чем не виноваты. Этот майор Харрис он был из ЦРУ…

И в самом деле. Зачем обычному армейскому майору русский язык на достаточно высоком уровне. С другой стороны, зачем мне здесь, на «Несокрушимом» хоть какие-то живые американы, особенно после такой подлянки. Этот майор Харрис еще легко отделался, потому что его смерть оказалась незаслуженно легкой и быстрой. А что делать с остальными? Никаких игр с ЦРУ я вести не собираюсь, так что подчиненные майора Харриса однозначно должны последовать за своим шефом прямо в ад. Наверняка, у каждого из них руки по локоть в человеческой крови, даже если сами лично они никого не убивали. Короткая команда и вот подчиненных Харриса выводят с заломленными за спину руками в их последний путь. Ну не верю я в их перевоспитание и все тут!

Лейтенант Уилсон и ее люди это другой вопрос. Вроде психосканер говорит о чистосердечном раскаянии и готовности к сотрудничеству. Но сейчас я не в духе, хотя и желание рубить с плеча именно этих людей куда-то пропало. Ладно отправлю пока всех пятерых в отдельную камеру корабельной тюрьмы (есть тут и такая и карантинный блок по сравнению с минимализмом ее камер покажется номером-люкс). Поговорю с ними завтра, на свежую голову. А пока надо уйти в наши императорские апартаменты и как следует утешить плачущую Вику. А американцы (и американки) пока подождут.

день 60-й, корабельное время 22:15, «Несокрушимый», императорские апартаменты.

Виктория Полянская, 17 лет, переводчик, секретарь-референт и администратор Е.И.В.

Когда чужие жесткие руки схватили меня за шею и принялись душить, я так испугалась, что на какое-то время просто потеряла дар речи и могла только плакать. Еще я помню совершенно безумные глаза испугавшегося за меня Шевцова, который выхватил из плечевой кобуры импульсник и целился, казалось, прямо мне в лицо. Бело-голубая вспышка выстрела, жар от которого затрещали волосы, чужие руки отпускают мое горло и я, задыхаясь, падаю на колени и уже через мгновение оказываюсь подхваченной Шевцовым на руки.

– Моя маленькая девочка, – шепчет он мне на ухо, – спокойно, все уже кончилось. Негодяй мертв, мы победили.

И тут, находясь в таких сильных надежных объятиях моего любимого, я начала истерически смеяться. Я представила, как изменилась бы жизнь на Земле, если бы также молниеносно расправлялись с террористами, берущими заложников в различных общественных местах. Полиция, стреляющая в бандитов без предупреждения – это же ужас разного рода демократов, либералов и правозащитников. Мой папенька, не самый законопослушный человек, говаривал, что иногда кажется, будто у наших ментов в штанах яйца вареные и в скорлупе, а в кобуре вместо штатного шпалера с патронами детская игрушка с пистонами. Вот если бы ему дали власть, то он показал бы всем настоящий порядок… И дальше следовали рассуждения в стиле незабвенного Владимира Вольфовича.