Александр Прозоров - Князь

Боярин Калединов снисходительно похлопал провинившегося холопа по щеке, круто развернулся и пошагал к крыльцу. Ратники потянулись следом. Князь отпрянул от окна, оглядел трапезную:

– И еще одно… Почему столы не накрывают, Пахом? Хозяин ведь вернулся. Проголодался с дороги. Почему же угощение для него не готовят?

В коридоре послышались тяжелые шаги, и на пороге появился гладко бритый, с пышными усами хозяин в шапке, похожей на небольшую треуголку, в шитой золотом ферязи поверх искрящейся рубахи темно-сиреневого атласа – видать, шубу он оставил где-то по пути. Узкую талию опоясывал широкий ремень, проклепанный серебряными бляшками, ножны сабли тоже украшала витиеватая серебряная чеканка. За спиной боярина маячили несколько бородатых холопов.

– Кого я вижу! – широко раскинул руки Федот Владиславович. – Неужто сам князь Сакульский к нам пожаловал, коего в пятнадцать лет из новиков зараз в бояре государь пожаловал? Наслышан, наслышан…

Боярин Калединов двинулся к гостю, Андрей поднялся навстречу… И тут услышал сдавленный писк – словно на мышонка наступили кованым сапогом. Купец Чекалин, широко раскрыв глаза, указывал перед собой скрюченным указательным пальцем:

– О-о… О-о… – И наконец закончил предсмертным стоном: – О-он это…

Князь перевел взгляд на хозяина. Тот опустил руки, разочарованно причмокнул, покачал головой:

– Вот он куда ушел, паскуда.

– Так это… – Зверев рванул саблю, пытаясь сразу нанести удар поперек груди душегуба, но боярин успел отклониться, вскинул свой клинок.

Пахом перемахнул стол, кидаясь на помощь воспитаннику, ему наперехват прыгнули холопы Калединова. Илья с Изей побежали вокруг стола. Андрей попытался ударить сверху, но клинки столкнулись, и боярин подступил, толкнул его в грудь, попытался ударить эфесом в висок. Зверев увернулся, рубанул поперек груди. Сталь опять звякнула о сталь. Хозяин усадьбы, отпарировав саблю, взмахнул своей, метясь гостю в висок. Князь поднырнул, упал на колено и снизу вверх прямым выпадом почти на всю длину вогнал клинок душегубу в грудь:

– Все!

Драка, что кипела между холопами, замерла. Все смотрели на охнувшего от боли боярина Калединова. Тот отступил, покачнулся. Со свистом втянул воздух:

– Вот, проклятие! Зачем же ты так, княже?

Андрей выдернул клинок, выпрямился, дожидаясь, пока враг рухнет на пол. Но душегуб лишь отряхнул ферязь в том месте, куда вошла сталь:

– Разве так можно, князь? Тебя со всею честью встретили, а ты хозяина зарезать норовишь! Бросай это дело, все равно не управишься.

Удивиться тому, что Федот Владиславович не умер, Зверев просто не успел: в коридоре послышались шаги.

– Пахом, дверь!

Князь первым бросился запирать вход. Дорогу ему загородил чужой ратник, угрожающе взмахнул саблей. Андрей вскинул руки, клинок противника пропорол сукно епанчи и бессильно скользнул по толстым кольцам байданы – а вот сабля князя, сверкнув почти одновременно с вражеской, начисто снесла татю голову.

– Дверь! – взревел теперь уже боярин, однако Зверев успел толкнуть створку, дернуть засов и развернулся, готовый к бою. – Уйди, князь. Мы все равно бессмертны.

– Ой ли? – Кончиком клинка Андрей указал на распластавшееся на полу тело.

– Ему просто не повезло, – пожал плечами Федот Владиславович. – Иных же ран мы не страшимся. Степан, Трифон, заколите их.

Холопы боярина, довольно улыбаясь, двинулись на людей Андрея. Те попятились, отступили к крайнему столу, перемахнули через него.

– Вместе! – По команде Пахома они подхватили тяжелый стол, ринулись на врага, заставляя его пятиться, прижали к стене. Широкая столешница не дала нежити применить оружие, и Пахом в два удара подрубил им ноги, отсек чью-то руку, принялся добивать частыми уколами вдоль стены.

– Ко мне идите, – приказал Зверев, направляя саблю в грудь боярина. – От них, безногих, вреда не будет. Давайте главного сначала добьем.

– Ты будешь хорошим воином, князь, – попятился Федот Владиславович, улыбнулся, издал утробный звериный рык. – Я поставлю тебя сотником. Мне нужны такие слуги.

– В аду, боярин? – описал клинком полукруг Андрей. – Сейчас ты отправишься именно туда. А меня еще придется подождать.

– Не-ет, княже. Я буду править здесь, – рыкнул Федот Владиславович. – И служить ты мне будешь тоже здесь. М-м-м, как я предвкушаю аромат твоей крови. Я выпью тебя сам, только сам.

– Без головы? Это будет трудно.

– Ты никуда не денешься, князь. Никуда… – Сорвавшись с места, боярин метнулся к распахнутому окну и рыбкой нырнул наружу.

– Ч-черт! – кинувшись ему наперерез, Илья и Изольд столкнулись головами.

– Брать живыми! Живыми и целыми! – зазвучал снаружи голос боярина. – Я не хочу, чтобы они бесполезно потеряли хоть каплю крови! Она нужна нам. Всем понятно? Князь – мой, прочие людишки – ваши.

– Пахом, дверь!

Створка уже давно сотрясалась от ударов, однако натиск упырей пока выдерживала. Каждая комната в усадьбе строилась с мыслью о возможной осаде и штурме, о битве снаружи и внутри, а потому делалась прочно, на совесть. Так просто высадить дверь из узкого коридора было невозможно: рубить ее долго, а тарана хорошего перед ней не развернуть. Однако подпереть створку изнутри тяжелым столом все же не мешало. Еще двумя столами холопы закрыли окна, поставив их на скамьи и другими скамьями подперев. Потом вернулись к раненым упырям, откинули стол и деловито снесли им головы.

– Рано как они… – облегченно перевел дух Илья. – Как мыслишь, Андрей Васильевич, до рассвета продержимся?

– Не знаю. – Зверев вернул саблю в ножны. – Усадьба-то их, своя. Так что ломать и жечь ее упыри не станут. А вот окна выбить могут. Правда, они маленькие, через них особо не пролезешь. А где наш купец? Никак, сбежал Чекалин?

Изя вернулся к столу, наклонился, поднял край скатерти, усмехнулся и вытащил на свет недавнего попутчика. Семен завизжал, зажмурив глаза и махая кулаками:

– Не тронь! Не трожьте меня! Не убивайте!

– Да кому ты нужен? – Холоп отпустил Семена обратно под стол, налил себе пива, залпом выпил и только после этого спохватился: – Дозволь попить, княже? В горле пересохло.

Андрей безнадежно махнул рукой, и прочие путники заторопились к своим кубкам.

– А ты молодец, Андрей Васильевич, – похвалил воспитанника Пахом. – Верно от бани отказался. Нас бы там и вправду разом голыми руками повязали. Вона их сколько! А здесь отобьемся. Право слово, отобьемся. Ну как они нас взять смогут, коли боярин даже ранить нас запретил? Ишь, целиком сожрать захотели!

Привлеченный бульканьем пива и стуком посуды, из-под стола показался купец:

– Никак, одолели супостата? Верно, бить их, душегубов, надобно, бить и вешать по всем осинам! Будут знать наших! – Он поднялся, отер ладони о кафтан и взялся за миску с солеными лисичками.