Александра Лисина - Попутчик

– Гы-гы-гы… Конечно! Зато как славно вышло, да?

– Очень, – совсем мрачно отозвался Белик, бережно проводя пальцами по удивительной броне. – Если меня только рассмотрят… Вряд ли даже Гончие устоят: выдержка у них, конечно, потрясающая, но все же не беспредельная. А если кто-то увидит это в полный рост… ох, боюсь, мне придется искать новую стаю.

– Ха-ха-ха! Точно! – надрывался гном, от восторга даже хлопнув себя ладонями по бедрам. – Или им – нового напарничка! Но тебе это не поможет: каждый, кто хоть разок взглянет, сразу сообразит, в чем дело, и ты больше никому не сможешь морочить голову! Особенно… хи-хи… вон тем ушастым, которые все еще не доперли! Кстати, теперь им наверняка понравится, как ты пахнешь!

– Дурак ты бородатый! А еще Страж! – слегка порозовел мальчишка, воровато оглянувшись на эльфов, но те продолжали таращиться на любезничающего гнома с разинутыми ртами.

Впрочем, и неудивительно: гномы издревле славились отвратительным характером, потрясающей неуживчивостью даже друг с другом, склонностью к бесконечному ворчанию, удивительной сварливостью и совершенно невыносимой манерой сперва орать как резаные и только потом путно разговаривать. И то если не прибьют собеседника сгоряча. А этот тип – какой-то неправильный. Мало того что на «бородатого дурака» не взъярился и не выхватил топор, «старого ворчуна» просто не заметил, «хрыча» откровенно проигнорировал, но теперь, кажется, разохотился еще больше. По крайней мере, заржал точно громче. При этом с искренним удовольствием следил за стремительно вытягивающимся лицом пацана, которому, судя по всему, сегодня не только сделал славный подарок, но и изрядно подпортил настроение.

– Крикун, ты чего развеселился? – хмуро поинтересовался Шранк, неожиданно материализуясь возле гогочущего от восторга бородача.

Тот только хрюкнул в ответ и неопределенно махнул рукой, словно удачно осуществил давно задуманную пакость и только теперь воочию убедился, что она оказалась поистине феерической. После чего наконец отвернулся и так, похохатывая, двинулся прочь. А мальчишка снова вздохнул, в последний раз погладил матово блестящие перчатки, а затем обернулся к Гончим и странно прищурился.

Как оказалось, за короткое время они тоже успели экипироваться, как положено. Под свои извечно черные одежды нацепили тонкие, но явно очень прочные кольчуги из какого-то непонятного сплава, поверху опоясались толстыми кожаными ремнями. Навешали на себя столько оружия, сколько могли нести на протяжении суток. Заметно помрачнели, но выглядели готовыми ко всему – наглухо застегнутые, в прочных сапогах на толстой кожаной подошве. Головы укрыли прочными капюшонами из чешуи огненной саламандры. Точно такой же чешуей оказались расшиты их куртки, перчатки и даже голенища сапог. Сверху Гончие их старательно вымазали сажей, лица тоже зачем-то заляпали страшноватыми черными разводами, пальцы надежно спрятали за толстой свиной кожей, а на подбородки повязали треугольные платки из знаменитой эльфийской плащовки, которую не всяким ножом порежешь. При оружии, как всегда. С толстыми тугими мотками веревок на широких плечах. Гончие стояли напротив придирчиво изучающего их Белика, терпеливо ожидая команды, и вопросительно поглядывали на пацана.

– Карраш, ко мне! – наконец сухо позвал Белик, и грозный самец хмеры, бесшумно вынырнув из темноты, с готовностью прильнул к его ногам.

Мальчишка вынул откуда-то кожаную сбрую, сплетенную из множества ремней, сноровисто набросил на шипастую спину и рывком затянул, после чего снял деревянный чехол со своими мечами и умело закрепил на этой сбруе.

Карраш нервно дернулся, пугливо округлив глаза: он хорошо знал, когда хозяин так делал, но сейчас ему это совсем не нравилось.

– Ты остаешься здесь, – ровно велел мальчишка. – Траш и остальные идут со мной, а ты понадобишься Стрижу и Дядько. Слушайся их во всем, ясно? Когда будет нужно, я позову, но до тех пор сидишь на стене и караулишь. Предупредишь людей, если почуешь неладное. Поможешь, если скажут. И будешь сторожить мое «проклятие» до тех пор, пока я не велю его бросить. Ты же знаешь, что больше мне его некому доверить. А теперь, малыш, ступай и будь умницей.

Карраш тихо заскулил, но ослушаться не посмел.

Белик коротко кивнул Гончим, сделал какой-то знак слегка растрепанному парнишке рядом со Шранком, словно подтверждая, что тот действительно идет вместе со всеми, а не ждет в относительной безопасности, как обычно. Затем терпеливо снес щедрый мазок по лицу от одного из блондинов, слегка поморщился от прикосновения теплой сажи, но больше не проронил ни слова. А спустя краткий миг стал одним из них, частью настороженно озирающейся стаи, таким же Диким псом – собранным, внимательным, с цепким взглядом неулыбчивых глаз, суровым, подтянутым и очень опасным. А когда вся стая беззвучно сорвалась с места, молча присоединился к ним, забыв об оставленном доме, брошенной у фонтана флейте, несчастном Карраше, которого оставлял тут; о растерянных эльфах, покинутых чужаках и обо всем остальном. Просто перестал думать, потому что теперь у него появилась совсем другая задача.

Гончие, так и не нарушив гнетущего молчания, неслышно отступили и гигантскими прыжками скрылись в темноте, ведомые глухо урчащей хмерой и ее маленьким побратимом. Всего через пару минут они лихо перемахнули через наружную стену, по пути бросили несколько фраз обеспокоившимся Сторожам, помахали взбежавшему на подмостки воеводе, заставив его глухо выругаться и подать незаметный сигнал остальным. Привычно ухватились за сброшенные расторопными товарищами веревки и моментально исчезли за каменными зубцами. А спустя еще несколько секунд уже неслись во весь опор в сторону Проклятого леса – стремительные, умелые, опытные псы, которые внезапно почуяли добычу.

Застава отреагировала на их уход в своей манере. Бесшумно ощетинилась множеством копий. Наполнилась ровным гулом голосов и тихим бряцанием спешно надеваемых кольчуг, торопливым топотом множества ног, надсадным дыханием встревоженных Стражей, приглушенным звоном оружия и мягким шелестом вытаскиваемых из ножен клинков. Она не взвыла на сотни голосов: «Тревога!» – не разразилась истошными воплями и не зажгла огни. Ничем не выдала себя извечному врагу, что терпеливо дожидался малейшей ошибки и чутко караулил каждый вздох, каждый шаг, подстерегая суровых Стражей, словно хищный зверь на охоте. Напротив, она странно замерла и почти мгновенно погрузилась в кромешную тьму, в которой изредка посверкивали чьи-то расширенные и странно вспыхивающие зрачки. На стенах внезапно стало тесно, да в воздухе повисло напряженное молчание, в котором многие обеспокоенные взгляды провожали уходящих в рейд Гончих. Каждый Страж беззвучно желал им удачи.