Лесса Каури - Золушка и ее команда [litres]

Его высочество догадывался, где в такое время найдёт супругу, потому без колебаний активировал портальный перстень. Спустя несколько мгновений принц стоял перед знакомой дверью трактира. Сердце взволнованно стукнулось о рёбра. Как давно он здесь не был! Кажется, целую жизнь! Накинул капюшон, толкнув створку, вошёл и оказался поглощённым шумом, теплом, запахами пищи. Народу в трактире было полно: мастеровые, зашедшие после работы пропустить кружечку или поужинать, несколько громко хохочущих прачек, пытавшихся обратить на себя внимание компании оборотней, устроившейся в углу, где потемнее. Те зыркали на них с интересом, блестели глазами, однако ответных действий к сближению пока не предпринимали. Несколько стариков неспешно курили трубки и вели размеренные разговоры с долгими паузами ради поглощения жареной картошки с колбасками.

На «его» месте устроились сразу четверо: немолодая пара, мастер Пип и старшая Гретель, высокая, мосластая, как рабочая кобыла. Последняя не забывала зорко оглядываться, а увидев вошедшего гостя, поднялась и пошла к нему, широко шагая и ладонями расправляя белый фартук.

– Добрых улыбок и тёплых объятий, господин мой! – приветствовала она вошедшего, пытаясь разглядеть его лицо. – Куда желаете присесть? Вон там, слева, есть свободный столик! Хотите отужинать, или для начала принести выпить?

Аркей снова оглядел людей, сидящих за «его» столиком, и, молча пройдя мимо ошарашенной Гретель, направился прямиком туда.

Высокая женщина со смешными веснушками на носу и сединой в волосах поднялась, хотя он ещё не дошёл до неё. Шагнула из-за стола и попала в его объятия. В непривычно карих глазах промелькнуло чувство вины. Совершенно по-детски шмыгнув носом, она спросила:

– Сердишься?

Аркей засмеялся и, прижав её к себе, сел на скамью.

– Есть хочу!

Король и его шут иногда любили по ночам посещать… Они много кого любили посещать по ночам, но дворцовая кухня в этом ряду стояла отдельно. Мастер Понсил о набегах знал, налётчиками на его погреба был недоволен и потому в незапамятные времена дал указание поварятам ежевечерне оставлять на одном из столов свежие блюда на двоих. Обычно это были накрытые чистыми полотенцами тарелки с сыром, ветчиной и колбасами, пара птичьих или кроличьих тушек, запечённых с начинкой, блюдо с овощами и зеленью, кадушка капусты и огурчиков, хлеб и несколько бутылок добротного вина. Не того, что хранилось в самых глубоких подвалах и подавалось лишь по праздникам, когда с бутылки даже не стирали мохнатую пыль, дабы доказать её древность, а просто хорошее ласурское. Гаракенское его величество не любил, величал позорным компотом, хотя и не противился подаче на балах и маскарадах, поскольку напиток за лёгкость и аромат обожали дамы, включая официальную королевскую фаворитку.

Король всё ещё пребывал «в отпуске», однако во дворец зачастил – то в купальню заглянет, то в покои рю Филонель, то вот на кухню. Дрюне, знавшему его как облупленного, это говорило о том, что его величество отдыхать притомился. С одной стороны, он был рад – соскучился по ежевечернему ритуалу укладывания обожаемой супруги, становящейся всё более капризной по мере роста животика, впрочем, ещё незаметного из-за общей обширности будущей мамочки. С другой, печалился: в туманной пелене королевских попоек нет-нет да проглядывал свет молодости, того славного времени, когда жизнь казалась простой и понятной, будто на ладони лежала, а силёнок хватало ого-го на что!

Король и шут за прошедшее время действительно обошли все вишенрогские забегаловки и трактиры, посетили стремительно становившуюся модным заведением «Чёрную каракатицу» и с удовольствием отужинали в старом трактирчике, зажатом между двух домов и носящем название «У Матушки Бруни». Затем сфера их интересов перекинулась за городские стены, где они с удивлением обнаружили пару неплохих придорожных харчевен с простой, сытной и добротной кухней. Дрюня даже начал накидывать заметки для некоего мемуара с рабочим названием «Обжираловки, вкусняшки и вусмертьупиваловки славного города Вишенрога, с разбивкой на содержимое кошельков и силу желудков».

– Никогда не думал, что буду сюда возвращаться, как домой! – заметил его величество Редьярд, легко разрывая кроличью тушку и половину отдавая Дрюне, а другую – Стрёме, изображавшему третьего. Себе король взял запечённую куропатку – жирненькую, ладненькую, с капельками сока, застывшими на покоричневевших бочках. – Это каким идиотом надо быть, чтобы радоваться возвращению во дворец, но, братец шут, я радуюсь! Ей-ей, радуюсь! Да здравствуют чистые простыни! – Он почесал бороду, добавил: – Без насекомых! Индивидуальные сервизы и удобные…

– …Гальюны! – хихикнул Дрюня, принимаясь за еду.

– Да! – Редьярд выбил пробку из бутылки и разлил по бокалам рубиновый напиток.

Надо сказать, бокалы были толстостенными, на крепких коротких ножках, и более походили на пивные, нежели на винные, – осколков мастер Понсил в Храме Еды не терпел.

Жалобный хруст костей смолк – волкодав разделался со своей долей кролика и принялся вздыхать, положа голову на край стола. В оранжевых глазах гипнотически отражались колбаски.

– А ведь всё уже не то, – заметил король, когда они с шутом чокнулись и выпили. – Ты тоже это ощущаешь, братец?

Дрюня, улыбнувшись одними глазами, поскрёб заросший щетиной подбородок. Кое-где в ней уже начала пробиваться ранняя седина, но на душе у шута было легко, он знал, что с появлением ребёнка новая жизнь ему обеспечена.

– Когда всё приелось, братец король, надо всё менять! – посоветовал он. – Тебе бы жениться, только, упаси Пресветлая, не на Агнушке! Этого Ласурия и её бюджет не вынесут! Здесь нужна девка простая, крепкая, нелукавая. Чтобы и полюбиться, и поругаться всласть!

– Это как твоя булочница, что ли? – хохотнул Рэд, скармливая псу вожделенную колбасу. – Может, мне её забрать у тебя, по праву господина, так сказать?

– Она под тобой околеет со страху, – фыркнул Дрюня. – Так что шиш тебе, Твоё Кобелиное Величество, а не лобызания с супружницей моей!

– Прав, – лаконично согласился тот и помрачнел: – Как подумаю, что завтра опять приниматься за бумаги, так изжога начинается!

Стрёма подтвердил гулким басом.

– А и не начинай, – Дрюня с сочувствием посмотрел на него, – Арк справляется, сам же видишь, когда еженедельные отчёты рю Вилля читаешь. Он молодец, ничего не упускает!

– Троян? – уточнил король.

– Сын твой! – укорил шут. – В народе его любят и уважают, хотя и не всегда понимают и считают букой.

– Эх, – его величество отпил вина, аккуратно, деликатно, будто на светском рауте, – вот бы Кольке с его харизмой Арковы мозги! Цены бы такому парню не было!